Слишком много женщин
Шрифт:
Это был Бен Френкель. Он сделал три больших шага в глубь комнаты, остановился, уставившись на меня сверху вниз, постоял так некоторое время и прогремел своим громоподобным голосом:
– Я не помешал?
– Нисколько, – ухмыльнулся я. – Что случилось?
– У вас сегодня был ленч с мисс Феррис.
Я кивнул.
– Ничего особенного. Просто кое-что хотели обсудить.
– Я не верю этому, – раскаты его голоса стали тише.
– Значит, я снова вру. Спроси ее сам.
– Мне не нужно ее спрашивать. Она все рассказала мне. Вы говорили, что хотели спросить у нее
– Что такое? – вскричал я, уставившись на него. – Я думал, ты ее любишь!
Он отмахнулся, сделав широкий жест своей большой костистой рукой.
– Я не люблю ее. Я испытываю по отношению к ней определенные чувства, и вы это знаете. Я продолжаю: вы что-то конфиденциально рассказали ей, но это еще более абсурдно. Гуинн совершенно неспособна держать рот закрытым. Вы знаете это. У вас есть полная уверенность в том, что я не убивал Уальдо Мура, и Нейлора тоже. Если бы я это сделал, я бы не смог держать это в секрете от нее: я ничего не могу от нее скрыть. А если бы она это знала, то уже давно разболтала, и не только вам, а всем. Теперь вы знаете, что я невиновен.
– Здесь есть разумное зерно, – признал я.
– Конечно, есть. Тогда как же вы можете говорить ей что-либо, по вашим словам, строго конфиденциальное и просить ее никому не говорить?
– Я не понимаю, почему… извини, – я снова вытянул шею, чтобы посмотреть в зал.
Эстер возвращалась из туалета. Как только она вошла к себе в комнату, я взглянул на часы и отметил время – 3.19. Я повернулся к Френкелю:
– Ты можешь ошибаться насчет мисс Феррис. Не надо принимать как должное, что чужое мнение о ее умственных способностях обязательно согласуется с твоим. Может, ты ослеплен страстью?
Френкель пожал плечами.
– Вы просто болтаете, – пророкотал он. – Вы пытаетесь перевести исключительно серьезное дело в разряд тривиальных. Вы также используете мисс Феррис как инструмент, причем это может быть опасно для нее. Это жестоко. Жестокость даже не то слово. – Его глаза дырявили меня. – Она неспособна видеть опасность или защититься от нее, и я имею право спросить, я имею право потребовать, чтобы вы передали мне в точности, что вам сказала мисс Ливси. Точные слова. Поскольку вы выбрали мисс Феррис в качестве вашей марионетки, я допускаю, что мисс Ливси упомянула и мое имя. Это так?
– Не совсем, – я задрал голову, чтобы видеть его получше. – Как интересно, ты повторяешься. То же самое было, когда мы говорили о Нейлоре, помнишь? Ты пришел спросить меня, упоминал ли он твое имя. Любопытно, правда?
– Вовсе нет. – Френкель повернулся, сделал шаг, схватил стул, стоявший у стола, развернул его в мою сторону и сел. У меня создалось впечатление, что его глаза ни на мгновение не отрывались от меня.
– Я – вещь в себе, – заявил он, как будто это все объясняло. – Вы даже можете сказать, что я эгоцентричен. Вот почему слепая страсть к мисс Феррис так глубоко затронула мою личность. Она создала внутренний конфликт…
Он умолк. Конечно, существовали разные способы остановить его, но я не видел необходимости воздействовать на его чувства, поскольку мог заниматься наблюдениями на своем посту, не прерывая беседы: ведь Бен отвлекал только мой слух, тогда как мои глаза были заняты другим делом. Поэтому я внимательно его слушал, питая слабую надежду, что слово или действие могли исходить и от него тоже, и иногда подбрасывал вопрос или замечание. Я слушал его в 3.41, когда я увидел, как по проходу через зал в комнату Эстер проследовал Самнер Хофф. Я продолжал внимательно слушать и в 3.55, когда Хофф появился снова и направился ко мне.
Хофф подошел прямо к моей двери и переступил порог. К тому времени, когда он вошел, я был уже на ногах, потому что в комнатушке не было места для того, чтобы слегка повозиться. Бен Френкель остановился на середине фразы и тоже встал.
Хофф посмотрел на него.
– Я хочу поговорить с Гудвином. Когда вы закончите?
– Я никогда не закончу, – заявил Френкель и направился к двери, бросив нам через плечо: – Я никогда не закончу, – и ушел.
Хофф стал закрывать дверь. Я вмешался, протянул руку и снова раскрыл ее.
– Я хочу смотреть наружу. У вас здесь такие красивые девушки. Если это будет приватный разговор, просто говорите потише.
На мгновение мне показалось, что Хофф будет настаивать, чтобы я закрыл дверь, но он передумал. Он подошел к стулу, на котором сидел Френкель, и сел. Я с трудом узнавал в нем того Хоффа, которого знал раньше. Он не выглядел ни агрессивным, ни возмущенным, я вообще сомневался, что он считал себя достаточно подготовленным для обсуждения каких-либо проблем.
– Я недооценивал вас, – сказал он. – Либо вас, либо Вульфа, либо вас обоих.
– Не стоит благодарности, – сказал я дружеским тоном. – Как сказала Ева Адаму, все мы совершаем ошибки.
– Вы собираетесь докладывать руководству компании и полиции о том, что мисс Ливси сказала вам, что она знает, кто убил Мура и Нейлора?
Итак, за время нашего знакомства в нем произошла перемена к лучшему и, возможно, этот процесс начался из-за Гуинн.
– Полиция меня не нанимала, – заявил я. – А сообщать клиенту обо всех важных событиях является обычной и обязательной практикой. – Я похлопал себя по нагрудному карману: – Да, собираюсь.
– Она отрицает, что говорила вам это. Она вообще отрицает сам факт общения.
Я с сожалением кивнул.
– Я ожидал этого, хотя надеялся, что она не станет так делать. Она отрицает и то, что прогуливалась с Нейлором в течение часа и трех минут в тот вечер, когда он был убит. Она от всего отказывается.
Хофф провел языком по губам и нервно сглотнул.
– Вы подготовили доклад. Он в вашем кармане.
– Да, сэр. – Я взялся за лацканы и широко распахнул пальто. – В правом кармане находится доклад. Слева под мышкой – кобура с моим автоматическим «уэмбли». Все на своих местах.