Слишком редкая, чтобы жить, или Слишком сильная, чтобы умереть
Шрифт:
ГЛАВА 13
Доехав до телеграфа, я вошла в переговорную кабинку, набрала номер мамы и, услышав родной любимый голос, поняла, что больше всего на свете хочу ее увидеть.
– Мамочка, как ты там?
– Мы по тебе очень скучаем. Переживаем.
– А хочешь, я приеду на пару недель?
– Конечно, хочу!
– Тогда я сегодня же иду за билетом.
– Доченька, а у тебя деньги есть?
– Мамочка, я же работаю.
Переплатив приличную сумму перекупщикам, я взяла билет на вечер и вылетела во Владивосток. Дома ничего не изменилось. Мне показалось, что я вернулась на много лет назад. Мама плакала и говорила,
– Доченька, скажи, что ты больше никогда и никуда не поедешь.
– Мам, я просто погостить приехала. Ты что, я теперь без Москвы не смогу. Просто хочу немного передохнуть.
Первым, кого я встретила в Артеме, был Дима. Он долго на меня смотрел, затоптал сигарету (будто ее нельзя было бросить в урну) и подошел ко мне.
– Сбежавшая невеста собственной персоной. Давно не виделись. Что это тебя закинуло в наши края? Зов крови?
– Родных приехала проведать.
– Ну что, в Москве ты на фиг никому не нужна? Или есть желающие? Знаешь, вообще-то я при всех пообещал тебе ноги вырвать, когда вернешься.
– Прямо сейчас вырывать будешь?
– Дрянь!
– У тебя все?
– Я хочу тебе сказать, что приму и прощу тебя, только если приползешь ко мне, как побитая собака, будешь вымаливать прощение и ноги целовать.
– Не дождешься! Я ползать не умею и иду по жизни с высоко поднятой головой, перешагивая через таких, как ты, без всякого сожаления.
Дима замахнулся... Я отпрянула, закрыла глаза. Но он одумался.
Я смотрела на Диму и поражалась тому, что больше ничего к нему не чувствовала. Передо мной стоял совершенно чужой человек, выговаривал мне свои обиды и обвинял меня во всех смертных грехах. Я всматривалась в его лицо и не находила ни одной черточки, которая бы заставила меня заволноваться. Как быстро летит время и как меняются наши чувства...
Я никогда не была романтичной и не ставила любовь на пьедестал жизни, но почему-то мне всегда казалось, что этот человек был моей первой любовью. Странно, но в Москве я о нем даже не вспомнила... Я не из тех, кто верит, что любовь может длиться вечно, но так больно, когда она проходит. Я смотрела на человека, которого когда-то считала достаточно близким, и не чувствовала ни-че-го. А ведь когда мы с ним только познакомились, мне показалось, что он предназначен именно мне. А сейчас... чужие руки, чужие губы... я даже представить не могла, что этот человек ко мне когда-то прикасался. В памяти до сих пор всплывают воспоминания о том, как Дмитрий говорил, что мы единое целое. Я хотела ему верить, но в подсознании думала о том, что мы не можем быть одним целым, потому что я сама по себе...
Когда мы встречались, в моем сердце распускались цветы и пели птицы, а сейчас там было очень темно и холодно. Ледниковый период. Нет возможности описать ощущения, когда понимаешь, что ЛЮБВИ БОЛЬШЕ НЕТ и вообще она имеет свой срок. Моментально рождается новое чувство, и название ему одиночество. Словно меня разрубили пополам и отсекли то, что когда-то было очень мне дорогим. Никаких молний, всплесков, эмоций. Одна пустота. Я понимала, что уже давно его отпустила, а вот он все еще не мог отпустить меня из своего сердца на свободу.
– Ты все такая же дерзкая. Хоть вспоминала обо мне?
– Я исключила тебя из своего рациона сразу, как уехала.
– Ничего. Ты еще ко мне приползешь! Помыкаешься, помыкаешься, приползешь и будешь белугой реветь, чтобы начать со мной все сначала.
– Дима, я же ясно тебе сказала – ползать не умею.
– Научишься.
–
– Ничего себе не злись! Она меня перед всей родней, перед друзьями опозорила и говорит не злись!
– У нас бы все равно с тобой ничего не вышло. Когда меня подавляют, во мне играет чувство протеста и хочется все сделать наоборот. Тебе нужна зависимая девушка, а я с собственным мнением, именно поэтому тебе не подхожу.
– Ой, надо же, как ее в Москве разговаривать научили. Куда нам, деревенским, до такой крали! Я тебе всегда говорил – на хрен хватать звезды с неба. Опустись с небес на грешную землю. Все равно ни черта не достанешь!
– Придет время – достану!
– Смотри не убейся, когда за звездой будешь тянуться.
– Не беспокойся. Я все рассчитаю.
Когда Дима предложил мне начать все сначала на его условиях, я изумилась. Неужели он так и не смог почувствовать, какая между нами огромная пропасть! Я смотрела на него с недоумением. Он так ничего и не понял, а главное, ОН НЕ ПОНЯЛ МЕНЯ. Он походил на несправедливо обиженного ребенка, а на его лице отчетливо просматривалась беспомощность, которая чередовалась с презрением. Между нами не было ни мира, ни войны, ни понимания. Мы словно с разных планет.
Я шла и чувствовала, как Дима сверлит взглядом мою спину, но ни разу не оглянулась. Мы встретимся с ним еще один раз через несколько лет. Я прилечу к маме из Москвы вместе с дочкой и случайно увижу его у пивного ларька. Он будет пить пиво прямо из банки и заедать воблой. Заплывший жиром, неухоженный и неопрятно одетый поседевший мужчина с большим пивным пузом и засаленными волосами. От Димы, чей образ хранился в моей памяти, не осталось и следа. Жуткий мужлан. Он посмотрел на меня глазами, полными ненависти, крикнул что-то нелестное, затем выругался в адрес Москвы и чуть не запустил в меня воблой. Я предпочла побыстрее пройти мимо и ощутила страх, представив, что я могла выйти замуж за этого человека, остаться в родном городе и стать покорной. У нас с ним всегда были разные цели и взгляды на жизнь. У него никогда не было крыльев. Дима родился бескрылым. Он из тех, кто не хватает звезд с неба. А я всегда, с самого детства верила в то, что на небе есть моя звезда и я обязательно ее достану.
Через несколько дней ко мне домой позвонил Николай.
– Почему ты никому ничего не сказала?! – По его голосу нетрудно было догадаться, что он в бешенстве.
– Я просто соскучилась по дому.
– Мы уже с ног сбились, и Серега и я. И ребята наши. Я знаю, что ты от Сереги ушла.
– Как он?
– Нормально. Сам, по собственному желанию, сегодня же ушел с должности заместителя главного редактора.
– Он что, идиот?!
– Сказал, не тянет. Устал жить на работе.
– Боюсь, он еще больше запьет.
– Он при газете, только перешел на более спокойную должность.
– Это как-то связано с моим уходом?
– Думаю, да. Он потерял интерес к работе. Депрессия.
– Не хочу чувствовать себя виноватой.
– А ты ни в чем и не виновата. Юль, он же не мальчик. Ну кто выдержит все эти вечерние дружеские посиделки? Ты приезжаешь с работы и даже не можешь прилечь. На кухне, как всегда, сборище одаренных, по словам Сергея, людей. Застолье до самого утра. Как ты все это выдерживала? Ты когда вернешься? Работа кипит. Юль, ты нам нужна. – Николай помолчал и добавил: – Особенно мне. Я же ни на что не претендую. Просто прошу быть рядом. Ребята уже занялись поисками приличной для тебя квартиры. С какого числа ее снимать?