Слишком сладко
Шрифт:
— Эм, он такой…
— Большой? — я предлагаю, мое самолюбие приятно поглажено.
— Нет. То есть да, он большой, но я хотела сказать мягкий.
Я дважды моргаю, прежде чем из моей груди вырывается приступ смеха.
— Мягкий? Это то, что ты хотел сказать? Он далеко не такой мягкий. Нам придется поработать над твоими грязными разговорами.
— Я не это имела в виду. — Она краснеет, придвигаясь к краю кровати. Протянув маленькую руку, она останавливается и смотрит на меня. — Можно я потрогаю
— Это первый и последний раз, когда ты спрашиваешь разрешения. Если хочешь потрогать меня, делай это.
Ее взгляд снова опускается. Она проводит по венам, ее прикосновения легкие, но возбуждающие, когда она большим пальцем размазывает по головке бусинку спермы.
— Такой мягкий, — пробормотала она.
Я сжимаю ее руку, обхватывая основание.
— Вот как ты это делаешь, Мия. — Я кладу свою руку поверх ее, несколько раз поглаживая ее по себе. — Оставим этот урок на другой день.
Она отодвигается, кивая, когда я достаю из ящика тумбочки презерватив и разрываю его.
— У меня есть противозачаточный имплантат, — говорит она, прежде чем я натягиваю его. — Он помогает мне с месячными, так что нам это не понадобится, если только…
— Мы не отказываемся от презервативов, Мия. Это просто латекс. Он не меняет работу моего тела. Это делают гормоны, так что предохраняться буду я, детка. — Я снова забираюсь на кровать, нависая над ней. — Я не буду говорить тебе, чтобы ты вынимала имплантат. Это твое тело и твое решение, но я скажу тебе, что не хочу, чтобы он у тебя был.
— Мы можем поговорить об этом в другой раз?
— Конечно. — Я целую ее в макушку, подкладываю подушку под голову и еще одну под попу, располагаясь между ее ног. — Расслабься. Я позабочусь о тебе.
Я представлял себе этот момент два месяца. Два гребаных месяца, и теперь, когда она наконец здесь, это совсем не похоже на мои фантазии. Я всегда пропускал эту часть, сразу представляя себя уже внутри нее…
Но мне нужно добраться до нее сначала, не причинив ей боли, и, несмотря на то, что я хорошо это скрываю, я никогда так не нервничал перед сексом. Я никогда не лишал девушку девственности, но каждая клеточка моего тела напряжена, готова и полна решимости.
— Ты волнуешься больше, чем я. Расслабься. — Она поднимает голову с подушки, подражая моему тону. — Ты уже делал это раньше.
Я наблюдаю за ее лицом, ожидая признаков боли, и медленно двигаю бедрами вперед. Но далеко не ухожу…
Она напрягается, когда головка моего члена встречает сопротивление. Не у каждой девушки есть девственная плева, это я точно знаю, но у Мии она есть, а значит, мне нужно быть еще более осторожным.
— Просто сорви пластырь, — произносит она, напрягаясь с каждой секундой все сильнее, предвкушение боли хуже самой боли.
— Посмотри на меня. — Я отступаю, а затем проскальзываю
Ее глаза распахиваются. Большие, круглые, наполненные беспокойством, которое заставляет меня быть на грани, почти готовым вырваться и попробовать еще раз.
Черт.
Эта девушка…
Эта маленькая, милая, невинная красавица была в центре моего внимания с тех пор, как я на нее взглянул.
— Ты доверяешь мне, Мия. Это не пластырь. Я не причиню тебе вреда.
Она кивает, слабо улыбаясь, и я стираю эту улыбку поцелуем. Она, как пластилин, подстраивается под мой ритм и тает в моих объятиях.
Я дразню ее неглубокими, медленными толчками, и ее тело подстраивается под меня дюйм за дюймом. Чем больше она расслабляется, тем дальше я погружаюсь. Барьер медленно растягивается, пропуская меня глубже. Проходит не менее пяти минут осторожных движений, когда мои губы прощупывают каждый сантиметр ее кожи в пределах досягаемости, прежде чем я проникаю настолько глубоко, насколько позволяет положение.
— Ну как, детка? Больно?
— Нет, это… — она поджимает губы, слегка нахмурившись, — …приятно. Приятно.
Я провожу носом по ее щеке, оставляя поцелуй на ее виске.
— Ты отвратительная лгунья, Мия. Говори то, что хочешь сказать.
— Ты такой большой! — жалуется она, прижимаясь к моим плечам.
— Ты уверена, что не имеешь в виду мягкий?
Она бьет меня по спине.
— Не шути! Это серьезно.
— Нет. Секс должен быть веселым, а не серьезным.
— Боже, там нет места. Как ты его туда засунул? Я очень растянулась… это… это… — она крутит бедрами, как будто что-то проверяет. — Неплохо, просто странно.
Я приподнимаюсь на локтях, разглядывая ее. Не знаю почему, но ее болтовня заставляет меня влюбиться в нее еще сильнее.
— Поверь мне, здесь совершенно нет места. Я едва помещаюсь, но это сработает в нашу пользу, вот увидишь.
— Ну…? — задумывается она, приподнимая бровь. — Что теперь? Чего ты ждешь? Двигайся.
Я медленно отвожу бедра назад и снова вхожу в нее, наслаждаясь тем, как она прикусывает губу, а ее ногти впиваются в мои бицепсы.
— Хорошо, теперь это приятно. Сделай это еще раз. Это не больно.
— Я же сказал, что не сделаю тебе больно. — Я накрываю ее рот своим, дразня ее языком, пока выхожу и снова вхожу. — Ты даже не представляешь, что ты делаешь со мной.
Быть с ней, быть внутри нее — это сюрреализм. Я никогда не хотел бы оказаться где-либо, кроме как рядом с ней. Никогда.
Мои движения некоторое время остаются осторожными, прежде чем я достаточно уверенно повышаю темп. Она стонет, выгибается, целует мою шею, лицо и губы, а ее ногти скользят вверх и вниз по моей спине, рисуя слабые линии.