Сливово-лиловый
Шрифт:
— О, ты просишь прощения, Аллегра, действительно? За что именно? За то, что позволяешь трогать себя другим мужчинам или за то, что не сделала того, что было твоей задачей?
Опять он врезается членом в мой рот, вызывая рвотный рефлекс. Один раз, второй. Слезы наворачиваются на глаза, и я чувствую, как они стекают по моим щекам.
— За все.
Роберт замирает, глядя на меня, потом вытаскивает член из моего рта и отпускает мои волосы. Он молча взирает на меня с высоты своего роста, застегивая брюки.
— Мне жаль. Пожалуйста, прости меня.
Мой голос тверд, несмотря на слезы. Я не смотрю в пол, позволяю ему увидеть мои слезы. Знаю, что это его заводит — мой позор, моя открытая, распахнутая душа дарит ему огромное наслаждение. Затем он протягивает руку и помогает мне встать. Он ведет меня к дивану и садится, тянет за собой. Укладывет мою голову себе на бедра и гладит по волосам, массируя истерзанную кожу головы.
— Это было очень возбуждающе, — говорит он через некоторое время и вздыхает.
— Да, очень, — тихо отвечаю я.
— Остается выяснить только один вопрос.
— Какой?
— Ты заслужила свой оргазм, Аллегра? Скажи мне.
Я задумываюсь. Заслужила ли? Небольшая часть во мне не может поверить, что я серьезно размышляю над тем, заслужила ли я оргазм, но я закрываю эту дверь. Уверенно.
Рациональная, просвещенная, феминистская часть меня может валить куда подальше. Прямо сейчас.
— Нет, не заслужила, — отвечаю я и тихо стону, потому что уже наказываю себя этим.
— Почему нет? — спрашивает Роберт и кладет ладонь на мою истерзанную задницу.
— Я не смогла остановить его, чтобы он не прикоснулся ко мне. Я не заслуживаю награды.
— Но за это ты получила свое наказание и выдержала его с гордостью и достоинством, — возражает он, а я качаю головой.
— Я… я тебе плохо служила… я остановилась до…
Я уверена, что Роберт знает, как мне тяжело говорить это. Мой голос звучит неестественно глухо, и я чувствую вину. Я не заслуживаю оргазма, нет. Я вполне заслуживаю порки. Еще как минимум тридцать ударов.
— Но пока ты не остановилась, ты делала все очень хорошо. Ты привела меня к оргазму и проглотила каждую каплю.
Это тест, я знаю это.
— Ничего особенного, — бормочу я, — Так и положено. Я не заслужила награды за это.
— Просто, чтобы понять: ты точно отказываешься от того, чтобы я довел тебя до оргазма?
Черт. Теперь он загнал меня в угол.
— Нет, нет, ни в коем случае. Но… я не думаю, что заслужила. Действительно, нет. Мое поведение было… неподобающим. Конечно, если ты не согласен с этим и считаешь… тогда… я бы хотела, конечно же, чтобы ты… позволил мне кончить.
— Я так и считаю. — Я громко перевожу дыхание и улыбаюсь. — Молодец, Аллегра.
Роберт поворачивает меня так, чтобы удобно было поцеловать, и накрывает мои губы своими.
— Раздвинь ноги, — приказывает он мне в рот. Поцелуй начинается нежно, но быстро переходит в страстный, жгучий, и я чувствую мурашки по всему телу.
Он скользит ладонью по моему заду к влагалищу, гладит протяжными, настойчивыми движениями через ткань
— Не смей кончать. Поняла?
— Да, Роберт.
Просунув руку в мои трусики, он указательным пальцем кружит по чувствительной области вокруг моего клитора, не касаясь его. Я задыхаюсь и рефлекторно подаюсь тазом к его руке. Он продолжает ласкать, подвергая меня сладкой пытке, и я не могу спокойно лежать — не знаю, что мне делать с собой и своими чувствами.
— О… Боже, пожалуйста… — стону я, когда давление нарастает больше и больше, когда каждая клетка во мне кричит о разрядке.
— «Пожалуйста, позволь мне кончить», — усмехается он — или «Пожалуйста, остановись, иначе я кончу, хотя ты мне запретил»?
— Пожалуйста, остановись, — шепчу я, впиваясь ногтями в обивку дивана.
— Ты близко, Аллегра?
— Да, да, очень близко, пожалуйста, Роберт, пожалуйста, остановись…
Он убирает руку и улыбается мне. Мой взгляд устремлен на него, и я сосредоточена на своем дыхании. Когда оно выравнивается, он тихо говорит:
— Это было хорошо, Аллегра. Ты прекрасно воспитана. Мы будем еще работать над тонкостями. Это именно то, что мне нужно.
Я улыбаюсь и закрываю глаза, наслаждаясь близостью и теплом, которые он мне дает. Мое тело успокаивается, разочарование от отсутствия разрядки превращается в глубокое, длительное удовлетворение, которое приходит, когда мужчина, находящийся рядом, гордится мной. Я нащупываю его ладонь и переплетаю наши пальцы. Он позволяет это и улыбается мне, а затем откидывается на спинку дивана и закрывает глаза.
— Ты всегда называешь меня только по имени, — говорит Роберт через некоторое время, и я медленно киваю. — Почему? — спрашивает он. — Это необычно. Многие сабмиссивные женщины считают это чрезвычайно важным, чтобы найти свое место и, прежде всего, оставаться там.
Я пожимаю плечами и, открыв глаза, ловлю его взгляд.
— Мне не особенно нравится эта «хозяин-мастер» ерунда, как и тебе, я думаю. Это выглядит как-то слишком искусственно, будто это игра. Я могу придерживаться этого, если… — я запинаюсь, пытаясь найти правильные слова —…если мужчина делает упор на это, конечно, но мне это не нравится. Я не считаю себя неуважительной, когда обращаюсь к тебе по имени. Звуки создают музыку, верно?
Он кивает.
— Я согласен. Для тебя это не игра?
— Нет, — отвечаю я, — я не ощущаю, что это игра. Я нуждаюсь в этом перехвате власти почти так же сильно, как в воздухе, чтобы дышать. Без этого я чувствую себя пустой и непонятой. Чего-то не хватает, понимаешь?
Роберт медленно кивает, склонив голову к своей руке, которая покоится на спинке дивана. Я чувствую, как он снимает свои туфли. Затем моя голова поднимается и опускается снова, когда он удобно размещает ноги на журнальном столике. Я смотрю влево и вижу, как он шевелит пальцами ног, что очень забавно. Роберт чувствует себя комфортно со мной, показывает это довольно открыто и этим делает меня счастливой.