Слияние лун
Шрифт:
С другой же стороны речки раскинулось другое войско. Множество кошек и котов поджали хвосты и уши и щерят зубастые пасти. Тучи птиц собрались над их головами и клекочут протяжно. Разнообразные волшебные твари: грифоны, сфинксы, гарпии и фурии, ангелы и демоны теснятся на другом берегу. Среди них особо выделяются атланты и кариатиды, поигрывающие мускулами на непривычно опущенных руках, и во главе этого войска стоит сам Петербург, одетый в скромную серую куртку, и Прекрасная Незнакомка с развевающимися на ветру волосами.
И вот сейчас должен начаться бой ни на жизнь, а на смерть. И всё из-за кого? Из-за Минчжу и Лун Сюя, из-за Драгоценной жемчужины и Золотого дракона. Но где они сами,
И два чувства разрывают сердце Хэма. С одной стороны, хочется ему присоединиться к своим и принять участие в битве. А с другой стороны, понимает он, что враждой ничего не решить.
«Нет, нельзя драться, нельзя!» — подумал Хэм и с этими словами проснулся.
После Покрова
Десятого октября Кондратьевна была не в духе. Да и с чего радоваться-то? Весь день льет дождь стеной, мокро, вязко — не продохнуть. Забегала к крестнице — Нютка сидит, насупившись, выпятив пухлые губки, и тоскует-переживает по Семен Семенычу, которого отдала в чужие руки. Хотела испечь рыбник — дрожжи кончились, а идти за ними в магазин в такую сырость не хочется. От этого китайского жениха, как окрестила Лун Сюя волшебница, пятый день весточки нет «Вот тебе и Покров — день!» — махнула, наконец, рукой старушка, и чуть ли не в восемь вечера улеглась спать.
А проснулась рано. Еще темно, но видно — небушко ясное. На западе садится полная луна, на востоке розовеет восход — его старушка видеть не может, но зато хорошо видит отблески восходящего солнца в окнах дома по улице напротив.
Ай! А не заглянуть ли самой, что там происходит во дворце Небесного Владыки. Налила в щербатую миску воды из-под крана, дунула на воду — побежали круги, а как бежать перестали, все увидела Кондратьевна: и что было, и что есть и даже немножечко, что будет.
Видит старушка: собрались гадальщики во дворе повелителя неба. Чертят схемы, сверяют звезды — рисуют гороскопы Минчжу и Золотого дракона. И по всему выходит, что это хорошая пара. Небесный владыка, с одной стороны, злится — не хочется ему признавать, что брак обещает быть удачным; с другой стороны, очень ему хочется заполучить кота о семи жизнях — никогда еще ни у кого в сказочном мире такого кота не было. И, хоть владеть им придется в тайне, распирает властелина от гордости и осознания своего величия.
Покончив с гороскопами, принялись бросать кости, изучать линии жизни, гадать по книге перемен — выбирать благоприятный день для свадьбы. А подходящий-то — вот он! Через пять дней всего торжество, и как тут все успеешь! Небесный владыка хлопнул в ладоши, созвал лунных дев, созвал мастеров и мастериц и повелел им в четыре дня изготовить для дочери приданое, какого не бывало еще в свете. Чтоб шелка были самые яркие, жемчуга — самые ровные, зеркала — самые гладкие, чтоб яшма и нефрит высились горами, а драгоценным фарфором были полны сундуки.
Скоро, скоро свадьба! За Минчжу уже послали в лунные владения, Лун Сюю уже справили новый богатый костюм. Небесный владыка уже выкрасил ногти в дивный лазоревый цвет с золотой каймой, лунные девы несметное количество раз повторили церемониальный танец. Все уверены — праздник будет на славу, не опозорятся.
Вздохнула Кондратьевна, вылила воду из миски и сказала грустно: «Не говори гоп, пока не перепрыгнешь!».
Там пышная свадьба была
Свадьба была, действительно, пышная. Казалось, все золото, жемчуг и прочие драгоценности, от которых ломились подвалы дворца, выставили на показ. Кощей бы не одобрил подобного расточительства! Всем сорока тысячам лунных дев, даже тем, которые охраняли отдаленные границы государства и никак не могли появиться на торжестве, пошили новые платья потрясающих разум расцветом. Всем дворцовым служкам справили праздничные наряды и сапоги. Доблестные воины сияли новейшими доспехами и потрясали украшенными алыми и золотыми шелковыми нитями с помпонами на концах копьями.
Столы ломились от яств. Оставляя в стороне сложные названия, там были свинина, не отличимая по вкусу от карпа, речная рыба, которую всякий бы принял за зайчатину, курица, искусно выдаваемая за феникса, баклажаны, пахнувшие, как грибы и грибы, не отличимые от кальмаров, множество фруктов во льду, рисовых колобков и масса разнообразных соусов, потрясавших воображение и небо. И, конечно, были там печень дракона (хотя, по-моему, это не слишком вежливо по отношению к Лун Сюю) и лапы барса (который тоже непонятно чем не угодил Небесному Владыке).
Молодые были разряжены в пух и прах. На них были костюмы из шелка чистейшего алого цвета, затканного золотыми хризантемами и фениксами, что означало пожелания долголетия и благоденствия. Лицо Минчжу было полускрыто множественными золотыми шнурами с жемчужинами на концах, которые крепились к изящному алому гребню, венчавшему ее сложную прическу. Вообще прекрасная дочь Небесного Владыки в этот день была необыкновенно хороша! Двигалась она изящно и горделиво, как журавль, улыбалась ласково и милостиво, как то и подобает высокородной даме, и скромно потупляла глаза долу, как следует добродетельной девушке. Посмотрели бы вы на нее, когда она вступила в празднично украшенный зал, окруженная служанками, каждая из которых несла овальное зеркало, в котором облик Драгоценной жемчужины множился и дробился, заполняя все пространство и восхищая простодушных зрителей!
Единственное, что смущало счастье Золотого дракона — это то, что до конца церемонии по строгим китайским обычаям ему нельзя было прикоснуться к Минчжу, не то, чтобы поцеловать в тщательно покрытые кармином уста, а даже и дотронуться до изящных пальчиков. Поэтому он ел мало, зато много пил, иногда принимался петь хвалебные песни в честь Небесного владыки, иногда задумывался — в общем, вел себя точно так же, как ведут все женихи на свадьбах — по-дурацки.
Сам же повелитель неба изредка бросал косые взгляды на золотую клетку, куда переместил грустного Семена Семеныча. Кот о семи жизнях был единственным, кто не принимал никакого участия в празднестве. Нет, он, конечно, съел кусок утки, но как-то походя и, казалось, совсем без аппетита. Небесный владыка вглядывался в кота с тревогой: ему мнилось что-то такое опасное и недоброе в недовольном мяуканье, которое то и дело раздавалось из клетки. Наконец, сердце правителя не вынесло, и он, открыв узилище, выпустил животное на волю. Случилось это как раз в тот момент, когда по всему государству прозвучали фанфары и гонцы объявили о бракосочетании Минчжу и Лун Сюя. Но громче фанфар, громче голосистых гонцов разнесся по залу рык Небесного владыки:
— Обманул, подлец!
Перед ним на шелковых подушках у изножья трона нахально потягивался самый обыкновенный кот. Правда, звали его тоже Семеном — это был, если вы еще помните, гулящий дикий отец Семен Семеныча, кот выдающихся качеств, но отнюдь не о семи жизнях.
Примерно в то же время Золотой дракон получил, наконец, право прикоснуться к руке теперь уже не просто возлюбленной, а законной жены. И едва он тронул прохладную ручку сидевшей рядом с ним красавицы, как чары спали, и он увидел, что рядом с ним сидит прелестная, но, увы, совсем незнакомая лунная дева. И еще раз разнесся по залу рык, теперь уже рык разъяренного Лун Сюя: