Слияние Солнца и Луны
Шрифт:
Нейд. которая слушала этот ливень комплиментов то краснея то непонятно от чего замирая, наконец не выдержала и разразилась смехом, с пол минуты не дававшим ей сказать ни слова.
Пока она смеялась, заворачиваясь в одеяло, он со вздохами облегчения неторопливо забил трубочку смесью табака с порошком драконьих зубов и подумал, что она ему нравится, особенно этим смехом, естественным, как сама Жизнь.
– Я Нейд Так-Гроун, изящно рекущий…
– И не только…
– … рыцарь. – неуверенно закончила Нейд. – А что не только? – осторожно спросила она, оглядываясь в
– Еще и изящно лечащий ноги… – произнес Тот, вставая и направляясь к котелку, жир в котором уже закипел. Выдуваемый из пещеры аромат из котелка сшибал комаров и мошек насмерть. Сняв котелок, он услышал шорох выскальзывающего из ножен меча и щелчок открываемой коробки со звездами. Издав в ответ на это тихий плотоядный смешок, он повернулся к Нейд спиной и пошел охлаждать котелок в ручье.
– Вообще-то, девушка, в схватке на ближней дистанции, которая неизбежно возникает в постели, кинжал гораздо эффектней. Ты поищи там, в железках, вроде валялась парочка.
Ответом ему было судорожное бульканье и неопределенный вздох. Тот обернулся.
Нейд, слегка напуганная, застыла, с мечем, занесенным над головой дрожащей рукой.
– Блин. Дошутился – Пробурчал себе под нос Тот и, почувствовав слабую грызню совести, широко открыл глаза, рот, и плюхнулся попой в ручей.
– Красотища-то какая… – зачарованно прошептал он, почти не играя – одеться Нейд еще не успела и стояла в чем мать родила, в свете костра напоминая бронзовую статую, готовую к бою насмерть. Или любви до полусмерти.
Глядя на Тота, по пояс мокрого, но не замечающего этого, на его зачарованный взгляд, она вдруг поняла, что в этом мужике, возраст которого она так и не определила, нет ни капли желания. Он просто любуется красотой. И сразу после этого на нее вдруг накатила волна никогда ранее не испытанного ощущения себя, всей, целиком, до последней клеточки. В эту секунду она поняла свое тело, что оно, зачем оно, что оно может, и ее охватили радость и счастье, и она, не в силах сдержаться, громко засмеялась. Тот ласково и добро улыбнулся ей в ответ и от этой улыбки понимание пошло внутрь, но оттуда волной грязных помоев выплеснула обида на то, что он ее не хочет. Она попробовала отбросить эту стыдливо-горячую волну, и с первым же усилием волна отхлынула, смыв и обиду и стыд. Осталась только привычная серая тоскливая пустота.
Она рухнула на колени и выронив меч, склонила голову и уставилась невидящим взглядом в костер.
Через пару секунд к ней приблизилось тихое шлепанье мокрых подошв по камням. Ей на плечи легла ее куртка, а вслед за ней мягкие, сильные руки, которые приподняли и опустили на рулоны мягкой ткани.
– Приляг – тихо сказал Тот, чувствуя под курткой ее плечи, и ловя себя на желании прижать их к себе.
Ничего себе. И еще раз себе – ничего. – буркнул он про себя. – Не пора ли мне прогуляться из леса?
Он накинул на нее покрывало. Она вяло кивнула и закрыла глаза, пытаясь бороться с приступом противности всего, предпоследний из которых был в далеком детстве.
Выпрямившись и глубоко вздохнув, он отправился за остывшим котелком, еле слышно прошептав:
– Девушка, ну куда, и главное, зачем тебя потянула Память?
Вынимая котелок из ручья, бродя по пещере, перемешивая пальцем мазь, он вспоминал все, что мог вспомнить о том, куда и зачем может потянуть. Полностью погрузившись в то, что осталось ему от его памяти, он ходил по пещере, бормоча и буркая себе под нос, бормоча и бурча, и изредка зябко поводя плечами, когда натыкался на следы прошлых ударов.
Когда все, что он мог вспомнить и додумать, было вспомнено и додумано, он с громким бр-р-р-р! тряхну головой и, на мгновение стал самим собой – без тела, без мыслей, без чувств, а потом подхватил все это и уфнув, пошел к Нейд, на ходу подхватив мешок с кусками мягкой змеиной кожи и полосками ткани.
– Э-эй! – позвал он присев перед и с представляя, каково ей сейчас.
– М? – ответила она, с трудом открывая налитые тяжестью веки, под которыми где-то вдалеке мелькали какие-то картинки, вызывая еще большее безразличие ко всему.
– Потолок видишь? – поинтересовался Тот очень грустным голосом.
– Угм.
– Это хорошо. А вход видишь?
– Угрм.
– Ясно. Костер видишь?
Нейд вяло кивнула. Брезгливость к себе, своей жизни, навалились с усиленной силой.
– Хорошо. Копье в углу видишь?…
Через несколько десятков вопросов и ответов Нейд яростно взревела:
– Ну вижу я твой палец, чего еще?
– А меня-то ты хоть видишь? – протянул Тот чуть не засыпая.
– Ну вижу.
– Ну тогда подставляй ногу для лечения.
Пару секунд Нейд смотрела в зелено-карий глаз, и не найдя в нем ничего, кроме мелких красных прожилок, кольцом оплетавших радужку, демонстративно взяла в руку кинжал и высунула из-под одеяла разбитую ногу.
Поглядывая на вспыхивающие в ее глазах огоньки, Тот с невозмутимым видом плюхнулся на пол и поставив рядом с собой котелок, очень осторожно взял ее ногу и положил себе на колено. Зачерпнув из котелка мази и положив руки вместе с мазью на ее голень, он стал плавными движениями втирать черно-коричневую остро пахнущую массу. Втерев первую порцию, он понял, что ему не хочется отрывать руки от этой ноги с гладкой кожей, с плавными изгибами. Что ему очень хорошо и спокойно, пока он ощущает кончикам пальцев коленную чашечку, небольшую опухоль вокруг нее, слегка натянутые связки, выступающие под коленом. И он, продолжая одной рукой втирать мазь, зачерпнул второй из котелка и положив ее на ногу, глянул на Нейд.
– Не жжет? – спросил он, продолжая втирать.
– Нет. – тихо ответила Нейд, чувствуя, как теплые волны вымывают из ноги боль, и поднимаются вверх, а дойдя до груди опускаются вниз, а там усиливаются, усиливаются и…
– Что ты делаешь? – воскликнула Нейд сурово, поняв, что еще немного и что-то произойдет. Несмотря на суровый тон, ее голос прозвучал как всхлип, и Нейд прикусила себе язык, потому что волны эти не исчезли. А стали какие-то другие – назойливые, расслабляющие, стыдящие, жалеющие и давящие, давящие, давящие.