Шрифт:
Глава первая
«Мы могли бы быть братом и сестрой, — думал Крис, поглядывая на сотоварища-Герольда. — Может, даже близнецами…»
Тэлия сидела на Ролане легко и непринужденно — сказывалось то, что в течение ее стажировки на севере они большую часть времени проводили в седле. Посадка Криса была столь же раскованной — по той же причине. После столь долгой практики оба легко могли бы есть, спать… да, и, возможно, даже заниматься любовью, не сходя с седла! Первые две вещи они проделывали, и неоднократно. Третьего не делали ни разу —
Они рассчитывали добраться до столицы и Коллегии ранним вечером, посему оба облачились в самую лучшую и чистую форму. Белые одежды Герольдов, предназначенные для полевой службы, шились из прочной кожи, но после восемнадцати месяцев в поле у Криса с Тэлией осталось только по одному более или менее приличному комплекту, и они берегли его для сегодняшнего дня.
— Значит, мы выглядим пристойно. И не более, — простонал про себя Крис, скорбно разглядывая левое колено. Кожаная штанина износилась настолько, что слегка замахрилась — что означало, что она приобрела склонность пачкаться. А уж на Белом грязь видна хорошо; после целого дня езды верхом форма обоих Герольдов слегка посерела. Может, на взгляд поверхностного наблюдателя и нет, но Крис заметил.
Тантрис сделал курбет, и до Криса вдруг дошло, что его Спутник с Роланом на пару хорохорятся.
— Нарочно, двуногий братец, — пришло мысленное послание Тантриса, окрашенное намеком на смех, — Раз вы двое такие жуткие оборванцы, мы подумали, что надо отвлечь от вас внимание. Когда мы так выкамариваем, на вас никто и не посмотрит.
— Спасибо — еще бы.
— Кстати, вы не могли бы сойти за близнецов: у ее волос слишком рыжеватый оттенок, и она чересчур мала ростом. Вот просто за брата и сестру — да. Хотя откуда у тебя голубые глаза…
— У меня в роду много голубоглазых, — ответил Крис с деланным возмущением. — И у отца, и у матери глаза голубые.
— Тогда, если бы вам захотелось быть братом и сестрой, вашей матери пришлось бы прятать в сундуке Барда, чтобы Тэлия получила карие глаза и вьющиеся волосы. — Тантрис сделал скачок и выгнул шею, лукаво скосив на своего Избранника сапфировый глаз.
Крис исподтишка еще раз глянул на свою стажерку и пришел к выводу, что Тантрис прав. Волосы Тэлии и в самом деле слишком отливали рыжим и вились, чтобы выйти «из той же корзинки», что и его прямые иссиня-черные пряди. И Тэлия еле доставала ему до подбородка. Но у обоих Герольдов были тонко очерченные, суживающиеся к подбородку лица — и к тому же одинаковая манера двигаться.
— Альберихова выучка. И Керен.
— Вероятно.
— Но ты смазливее ее. Что, впрочем, тебе известно. Крис от неожиданности расхохотался, и Тэлия вопросительно посмотрела на него.
— Дозволено ли будет спросить?…
— Да Тантрис, — ответил Крис, полной грудью вдыхая весенний воздух и посмеиваясь. — Дразнит меня за тщеславие.
— Как бы я хотела, — отозвалась Тэлия с ноткой зависти в голосе, — когда-нибудь смочь вот так говорить с Роланом.
— Радоваться надо, что не можешь. Ты избавлена от множества шпилек и подколок.
— Сколько нам еще до дома?
— Чуть больше часа. — Крис с явным удовлетворением оглядывал зеленеющий ландшафт, то и дело глубоко вдыхая пахнущий цветами воздух. — Ставлю серебряную монету, что знаю, о чем ты думаешь.
— Так много? — Хмыкнула Тэлия, поворачиваясь в седле, чтобы взглянуть ему в лицо. — Медяк был бы более уместен.
— Позволь уж мне судить. В конце концов, спросил-то я.
— Вот именно.
Несколько верст они проехали в молчании: Крису хотелось предоставить Тэлии возможность ответить, когда сама захочет. Тихий перезвон подуздных бубенцов и копыт Спутников по твердому покрытию Торгового Тракта звучали успокаивающей музыкой.
— Об этике, — сказала Тэлия наконец.
— Уф, что за серьезный предмет для размышлений!
— Думаю, да… — Тэлия явно вновь ушла в себя; глаза ее затуманились, и Крис кашлянул, чтобы снова привлечь ее внимание.
— Ты куда-то пропала, — мягко упрекнул он подпрыгнувшую от неожиданности Тэлию. — Ну, так ты говорила — этика. Этика чего?
— Моего Дара. Особенно его использования…
— Я думал, ты разобралась с этим.
— В ситуации опасности — да. В ситуации, когда в рамках нормального судопроизводства не существовало подходящего и справедливого наказания.
— Тому… что детей насиловал?
— Именно. — Тэлию слегка передернуло. — Мне казалось, я уже никогда не почувствую себя чистой после соприкосновения с его разумом. Но — что я могла с ним сделать? Приказать казнить? Это… было бы недостаточной карой за то, что он совершил. Заточить в тюрьму? Никуда не годится. И, как бы мне ни хотелось медленно разорвать его на куски, Герольды пытками не занимаются.
— Так что же ты все-таки с ним сделала? Я имею в виду, в подробностях. Раньше ты не хотела об этом говорить.
— Применила… что-то вроде приема душевного целительства, только навыворот; основой послужило то, что я — проецирующий эмпат. Не помню, как Деван это называл, но ты привязываешь к какой-то конкретной мысли другую мысль или набор чувств, который выстраиваешь сам. Затем каждый раз, когда такая мысль приходит человеку в голову, с ней приходит и то, чего хочешь ты. Как с Востелом — всякий раз, когда он думал, что сам виноват в случившемся, ему тут же приходило на ум то, что вложила в него я.
— А именно? Тэлия усмехнулась.
— «Ну уж в следующий раз я такого дурака не сваляю!» А когда он уже готов был сдаться от боли, то думал: «Но сегодня уже не так плохо, как вчера, а завтра станет еще лучше». Фактически, без слов — одни чувства.
— В данном случае чувства работали лучше всяких слов, — задумчиво пробормотал Крис, рассеянно отгоняя муху.
— То же самое сказал и Деван. Ну вот, я проделала нечто в таком роде с той… тварью. Взяла худшие воспоминания его падчерицы и привязала ко всем его мыслям о женщинах. И позаботилась о том, чтобы ему казалось, что жертва — он сам. Ты видел, что случилось.