Сломанная стрела
Шрифт:
Их объединенных сил хватило. Едва-едва, но хватило.
В палатке Селенэй шел военный совет: королевские советники, офицеры армии и Стражи, Герольды расселись кто где мог, а Кирилл показывал слабые участки обороны — места, в которых нападение противника представлялось наиболее вероятным — на расстеленной на столе карте. Крик ужаса, вырвавшийся у одного из стоявших снаружи, у самого входа в палатку, заставил всех присутствующих вздрогнуть и вскинуть головы.
Кто-то раздвинул полог и стоящих внутри, и в палатку, спотыкаясь, ввалилась Элспет, белая как полотно и осунувшаяся, расталкивая с дороги остальных. Следом за ней шел Дирк, который выглядел еще хуже. Когда присутствующие увидели, что он несет на руках, крик ужаса
Все застыли на месте — кроме Дирка и Элспет. Элспет, ни слова не говоря, освободила кровать Селенэй, спихнув примостившихся на ее краешке пятерых Герольдов. Дирк направился прямо к постели и осторожно опустил на нее Тэлию. Затем, не оглядываясь, протянул измазанную кровью руку, схватил за локоть старшего из присутствовавших Целителей и подтащил его к Тэлии. После чего преувеличенно четко выпрямился, отошел на два-три шага от кровати и, потеряв сознание, рухнул на землю, словно подрубленное дерево.
Когда общее смятение чуть улеглось и Селенэй удалось оглядеться, она обнаружила, что Элспет проделала то же самое, только менее эффектно — тихонько, в уголке.
Элспет оправилась быстро — как она довольно едко заметила, к счастью для рассудка тех, кто не мог себе представить, как им с Дирком удалось невозможное: спасти Личного Герольда Королевы.
Она оказалась в центре внимания всех, кто не принимал участия в попытке вызволить Тэлию. Больше всех ее замучил Кирилл — он столько раз требовал, чтобы она описала все происшедшее до малейших подробностей, что Элспет уже казалось, что она может декламировать свой рассказ во сне, да еще и донимал девочку бесконечными расспросами. В конце концов терпение Элспет лопнуло, и она заявила Кириллу — тихо, но непреклонно — что если он желает узнать что-то еще, пусть спросит собственного Спутника, что же до нее, Элспет, то она намерена пойти и узнать, чем может помочь Целителям, выхаживающим Тэлию и Дирка.
Целительница Тэса была обеспокоена: Дирк поправлялся совсем не так быстро, как Элспет. На следующий день он все еще не приходил в сознание, и вскоре Целители определили у него новую вспышку воспаления легких плюс невероятное нервное перенапряжение. Его лечение взяла на себя Тэса; Тэлией занимался ее старый друг, Деван, хотя оба Целителя постоянно советовались и делились опытом. Дирк нечаянно перенес вместе с Тэлией бутылочку из-под аргонела, и оставшиеся внутри склянки следы снадобья подсказали Девану, с чем еще необходимо бороться, помимо жутких травм и переломов. Через день-другой они с Тэсой решили, что сделали для обоих пациентов все, что возможно в условиях лагеря. И решили, что, хотя перевозить больных опасно, оставлять их на месте еще опаснее. В любую минуту могли начаться военные действия, кроме того, оба, и Деван, и Тэса, крайне нуждались в помощи многоопытных преподавателей Коллегии Целителей.
Однако для перевозки Дирка с Тэлией в столицу не было ни времени, ни, тем более, лишних Герольдов. Так что Тэса и ее коллега, торопливо посовещавшись, решили провезти пациентов на несколько верст назад по дороге и устроить в каменном доме лорда-наместника, который с радостью уступил свое обиталище для королевских нужд — с тем большей радостью, что сам он и его семья переехали подальше от места возможных сражений.
Королева вызвала туда всех свободных Целителей Коллегии. Резиденция лорда-наместника вполне могла считаться небольшой крепостью: при необходимости в ней легко можно было защищаться. В ней и разместили Целителей сразу по прибытии; едва появились признаки того, что состояние Дирка улучшается, как Тэса принялась налаживать действия своих сотоварищей. Ее не оставляла мрачная уверенность в том, что, хотя пока что им некого лечить, кроме Тэлии и Дирка, если начнется война, появятся и другие пациенты, и очень скоро.
Элспет проводила большую часть времени там же: мать попросила ее — именно попросила, а не приказала: знак, что Селенэй доверяет ее здравому смыслу и молчаливо признает, что дочь становится взрослой — находиться при Целителях и придворных вельможах, которые начали прибывать по ее зову. — Но… — начала было возражать Элспет, но осеклась, увидев загнанное выражение в глазах матери. — Ничего. Что мне надо делать?
Глава десятая
Вскоре после того, как он попал в руки Целителей, Дирк пришел в себя, но его мучили не только жар, но и дезориентация и помрачение сознания. К тому же он едва не ослеп от головной боли, которую не могли унять никакими травяными отварами — реакции на перенапряжение при использовании Дара. Его комнату пришлось почти полностью затемнить, занавесив все окна, до тех пор, пока головная боль не пошла на убыль. На памяти нынешнего поколения — по крайней мере, так бесчисленное количество раз повторяла ему Целительница Тэса — ни одному Целителю не доводилось видеть, чтобы человек пострадал от такой тяжелой реакции, как Дирк, и притом остался в живых.
Он снова лежал один в маленькой комнатке — но на сей раз не в Доме Исцеления. В течение нескольких дней он был способен только глотать пищу и выполнять указания Целителей. Сейчас Дирк настолько ослаб, что не мог даже возражать против предписанного ему режима — в отличие от его предыдущего столкновения с Целителями. Некоторое время он оставался уступчивым и послушным — но по мере того, как он выздоравливал, его все больше мучили подозрения и тревога, когда от его вопросов о Тэлии уклонялись или оставляли их без ответа.
Чем больше Целители избегали обсуждать эту тему, тем большая досада и злость разбирали Дирка. Он даже попытался расспросить Гвену, едва головная боль немного поутихла. Гвена не смогла ему помочь: она попыталась объяснить Дирку, что случилось с Тэлией, но ее ответы оказались пугающими и только сбили его с толку. Спутнику не удалось сообщить Дирку ничего, кроме того, что положение Герольда Королевы действительно, серьезно. И в конце концов Дирк решил взять дело в свои руки.
Маленького Робина привез с собой лорд Орталлен — хотя мальчику показалось, что лорд сам того не заметил. Робин считался одним из его челяди, хотя Орталлен, похоже, давным-давно забыл о сем факте, и, когда пришел приказ взять с собой слуг и двигаться к границе, Робин, к немалому своему изумлению, обнаружил, что тоже едет — в хвосте обоза. Он растерянно бродил по лагерю, пока не попался на глаза кому-то, кто сообразил, что ребенку не место там, где идут приготовления к войне. Так что Робина услали: сперва он находился при Элспет, а потом его приставили к делу Целители. Он состоял на посылках у Дирка: Целители решили, что мальчонка слишком мал, чтобы понять что-либо из случайных разговоров, ведущихся вокруг, и что Дирку не придет в голову расспрашивать такого малыша.
Они ошиблись и в том, и в другом.
Робин отлично понимал, что происходит — что неудивительно, поскольку речь шла о его обожаемой Тэлии. Он совершенно извелся и страстно мечтал поговорить с каким-нибудь взрослым. А Дирк был с ним добр и ласков — и так отчаянно хотел узнать новости, что стал бы расспрашивать крыс в подполе, если бы подумал, что сможет что-то из них выудить.
Дирк хорошо знал Робина и его преклонение перед Тэлией. Если кто и мог выяснить, где ее держат и в каком она состоянии, так это Робин.
Дирк выжидал удобного случая. Со временем Целители перестали следить за ним каждую минуту бодрствования. Наконец дошло до того, что они стали оставлять его порой на несколько часов одного. Тогда Дирк дождался, когда Робина пришлют к нему с обедом — одного, без присмотра, изнывающего от желания поговорить — и задал ему вопрос.
— Робин, — Дирк не собирался пугать мальчика и говорил мягким тоном, — Мне нужна твоя помощь. Целители не хотят отвечать на мои вопросы, а мне необходимо знать, что с Тэлией.