Сломанная защита (CИ)
Шрифт:
— Заходи же, — кивает и направляется вглубь квартиры. Отмечаю, что спина пострадала не меньше. Пока я разуваюсь у порога, снимаю пальто и шарф, он успевает дойти до комнаты и достать из шкафа майку.
Я следую за ним, но не решаюсь переступить порог спальни, а это именно спальня: передо мной разобранная постель со смятыми простынями, на полу брошены вчерашняя рубашка и галстук, пиджак висит на спинке стула.
Молча поедаю его тело глазами, гадая, где он мог так сильно пострадать? Подрался, напился… кажется, Андрей Осадчий все же живой человек, способный переживать и ошибаться. Очень
Он смотрит на меня, потом вздыхает:
— Ладно, жалей, раз приехала, — слегка улыбается, но по тону заметно, что сдается.
Уговаривать меня не нужно. Срываюсь с места и обнимаю его, пробегаю холодными пальцами по горячей коже, которая тут же реагирует, покрываясь мурашками.
— Если ты скажешь, что это последствия тренировки, я тебя убью, — мои глаза вновь наполняются слезами, он тихо смеется:
— Ты застала меня врасплох.
— Ты был в больнице?
— Все в порядке, переломов нет. Эй, — он обхватывает мое лицо ладонями и заставляет посмотреть ему в глаза. — Лидия, все хорошо, — его голос и правда чуточку расслабляет меня.
— Прости, что приехала без приглашения. Но ты ни разу не приглашал. Ты… всегда так категоричен, Андрей. — Его объятия становятся крепче, я осторожно прижимаюсь щекой к его груди, вдыхаю аромат кожи и закрываю глаза. — Я люблю тебя. Не было дня, чтобы я не пожалела о своем трусливом поступке. Надо было сразу тебе позвонить, как только увидела фотки. Потребовать объяснений. Я полюбила тебя давно, с нашей первой ночи. С тобой я всегда чувствую себя в безопасности. Но тебя… иногда так сложно любить. А мне самой… так сложно рисковать.
— Я рад, что ты здесь. На самом деле, я, наверное, каждый день тебя ждал.
— Надо было просто позвонить. Ты бы удивился тому, как быстро бы я приехала.
— Я не привык жаловаться.
— Так привыкай. Я здесь, чтобы поддерживать тебя, что бы ни случилось.
— Я обязательно привыкну. Обещаю, что теперь все будет иначе. Я всегда рвал отношения после первого же косяка, это было легко и без сожалений. До тебя. Яблочки, я слишком долго был один, но, поверь, мне осточертело одиночество. Прости мне мою категоричность.
Некоторое время мы молчим. Нашу тишину нельзя назвать неловкой, напротив, она расслабляет и успокаивает. Сказано многое. Дальнейшие объяснения будто и не нужны вовсе, мы все переварили, пока были порознь. Мы оба самодостаточны и эгоистичны, и если мы вместе, то только потому, что оба безумно хотим этого. Андрей прочищает горло и произносит другим тоном: — Где, кстати, Богдан?
— Полагаю, дома спит.
— Получишь по заднице, — ругается, но объятий не разжимает. Добавляет тише: — Так было надо, Лидия, не плачь. Я уже в норме, мне правда не больно. Я всегда делаю то, что нужно. Не больше, но и не меньше.
— Но какой ценой? Андрей, никогда, слышишь? Никогда больше не позволяй себя бить. И подставлять. Я всю ночь не спала, переживала за тебя. А утром, когда увидела это в новостях… Я… так испугалась.
— Что увидела в новостях, Лидия?
— Ты еще не знаешь? Это чертово видео повсюду!
Он пожимает плечами:
— Ну наконец-то.
— В каком плане «наконец-то»?! Твой телефон недоступен, я… решила, ты можешь
Он меня поглаживает по голове, словно это у меня проблемы.
— Ш-ш-ш, не кричи, башка болит, — смеется. — Тактика победителя — убедить врага в том, что он все делает правильно, — кажется, он цитирует фразу из книги или фильма. — Панков думает, что подставил меня. А на самом деле — себя. Я выключил сотовый, чтобы никто не названивал. Предполагал, что видео сольют сегодня.
— И что теперь?
— Будем отдыхать, у меня, кажется, выходной.
— Как ты так живешь? Постоянно что-то происходит, непрерывный стресс.
— Мой единственный стресс — это ты и твоя безопасность. Остальное все — текучка. Я знал, что однажды эта информация выстрелит, нельзя же вечно хранить ее в секрете. Через месяц, год, пять лет… Сейчас просто самое лучшее время.
— И что теперь? Ты опубликуешь компромат на Панкова?
— Нет, я не буду ему мстить таким образом. Он был прав, для меня это слишком. Для начала я приму душ, можешь пока похозяйничать. На кухне есть кофемашина и булочки, — поцеловав меня в лоб, он выходит из комнаты, по пути собрав разбросанные на полу вещи.
Андрею вновь удается заразить меня своим невозмутимым спокойствием. Он не принимает близко к сердцу проблемы на работе, не торопится разводить панику. Я бы на его месте рвала на себе волосы, он же спокойно моется, чистит зубы электрической зубной щеткой положенные две минуты, потом замирает в дверях кухни, наблюдает за мной с легкой улыбкой.
Разгоряченный после душа, с влажными волосами и бодрым взглядом. Он все же натянул на себя белую майку, прикрыв следы избиения.
— Завтрак готов, — говорю я, оглядывая стол. На кухне, как и в спальне, царил небольшой беспорядок: опрокинутая бутылка минералки и пустая коробка из-под пиццы на столе, крошки, грязная чашка со следами кофе в раковине. Мне было совсем не сложно прибраться.
— Ты такая красивая, — говорит мне, скрещивая руки на груди.
— Правда? — улыбаюсь. Честно говоря, я в самой обычной футболке и джинсах, собиралась впопыхах. Связала волосы на затылке, нанесла санскрин — вот и все украшения.
— Очень, — он подходит ко мне, нависает с высоты своего роста, наклоняется и тянется ко рту. Целовать не спешит, мы оба закрываем глаза, касаемся сначала носами, затем губами.
Сегодня Андрей не дрожит, руки движутся уверенно: ведут по моей спине через майку.
— Я снова хочу быть твоей, — шепчу ему в губы тихо. Его руки забираются под ткань футболки, пальцы поглаживают мой живот, от требовательных касаний начинает кружиться голова. Его поцелуев не хватает, как воздуха.
— Тогда раз и навсегда перестань воевать со мной, — отвечает тоже шепотом, его губы берут в плен мои, но тут же отпускают: — Я давно на твоей стороне, — он снова целует и снова прерывает: — Что бы ни случилось, я останусь на твоей стороне, — промедление становится мучительным, я подгибаю пальцы ног от волнения. После каждой фразы поцелуи становятся глубже и увереннее, пока нас обоих не топит страсть. Его язык проникает в мой рот, его руки сильно сжимают мою талию, он наступает и прижимает меня к столу. Все это происходит одновременно.