Сломанные каблуки, или Миссис Совершенство
Шрифт:
Я сидела в шезлонге и наблюдала, как младшие резвились на лужайке, пока старшие дома сидели за компьютером. Хотелось надеяться, они не на чат-форумах. Там полно извращенцев.
В пятницу Рэйн выбрала книгу для очередного собрания книжного клуба. «Дочь хранителя памяти». Обсуждать ее будем у Джен, и я предпочла бы, чтобы Рэйн выбрала какой-нибудь роман Эми Тэн. Джен — китаянка, ее родители эмигрировали, и она живет в настоящем эмигрантском раю. Мне бы очень хотелось послушать об американской жизни из уст человека иной расы.
Но выбор
В такой момент я не могла позволить себе такое чтение.
Надо подождать. Почитаю потом. А пока настало время полистать журналы.
К счастью, я прихватила с собой несколько штук, поэтому отложила книжку и начала листать свежий выпуск «425» — глянцевого ежемесячника, посвященного тому стилю жизни, которым мы наслаждаемся здесь, в окрестностях Сиэтла.
Объявления салонов и ресторанов, включая ресторан Лори — «Ооба». Я там была пару раз. Все буквально с ума сходят по тамошним энчиладам, копченому лососю, мягким тако и кесадильям [2] с креветками.
Но чтение обзоров лишь укрепило мою решимость никуда не ехать. Я обожаю Беллвью. Это мой дом. Именно об этом я всегда мечтала.
Я читала статью об игроке сиэтлской сборной, который недавно поселился в наших краях, и услышала шум машины. Натан вернулся. Я снова превратилась в комок нервов. И все-таки как ни в чем не бывало читала журнал еще полчаса. Потом позвонила Кейт — она собралась забирать дочь, которая была у нас в гостях.
2
Энчилада, тако, кесадилья — национальные мексиканские блюда.
— Я на заднем дворе, — сказала я. — Заходи.
Я налила Кейт нашего любимого напитка — джина с тоником. Этот коктейль она любовно называет «мамочкин». Мы свернулись в мягких шезлонгах. Кейт обычно пребывала в солнечном настроении и не прочь остро пошутить, но сегодня она грустила, и некоторое время мы пили коктейль и молчали.
По озеру пронеслась моторка. Когда лодка налетела на волну и подпрыгнула, хорошенькие девушки на корме залились смехом.
— Ты катаешься на лодке? — спросила Кейт, глядя катеру вслед.
— Не так часто, как раньше.
Она вздохнула:
— Вот так всегда. Тратишь целое состояние на загородные дома и дорогие игрушки, а в один прекрасный день просыпаешься и понимаешь, что устала от всего этого.
— Подумываешь продать загородный дом? — спросила я. Коттеджи Кейт разбросаны по всему миру. В течение многих лет Финчи покупали либо строили дома в Кабо, Сан-Вэлли, Скоттсдэйле, на Гавайях, в Лас-Вегасе, даже в Кармеле, чтобы Билл мог слетать туда на денек поиграть в гольф.
— Не знаю… просто в последнее время было много дел. Я устала отвечать на звонки от прислуги, которая то и дело твердит, что дом снова нужно ремонтировать.
Я сделала сочувственное лицо, хоть и подумала: мне бы твои заботы. У Билла стабильная работа и многомиллионное состояние, а может быть, он уже миллиардер.
— Но в таком случае тебе снова придется собирать чемоданы, а ты ненавидишь это занятие.
— Да. — Кейт отхлебнула из бокала. — Отличный коктейль. Ты теперь делаешь джин с тоником лучше, чем я. В чем секрет?
— В свободном времени.
Дочка Кейт заметила мать и высунулась из окна детской, чтобы поздороваться. Кейт помахала в ответ. Когда девочка вновь скрылась в комнате, подруга сказала:
— Я с утра расстроена… Моя мать вместе со всей родней отчима собирается на Рождество в Сан-Вэлли. Мне придется кормить и развлекать двадцать человек.
Наверное, не стоило говорить о том, как отчаянно я надеялась провести рождественские праздники в Сан-Вэлли.
— Если бы она только спросила, что я об этом думаю, — продолжала Кейт. — Но она абсолютно уверена, что я сгораю от желания принять у себя всех детей Ларри. Они такие неблагодарные. Если их отец женился на моей матери, это не значит, что я им всем обязана. Мы были уже взрослыми, когда мама вышла за Ларри. Я вовсе не нуждалась в другом отце или новой семье.
Я кивала и внимательно слушала. Иногда человеку нужно, чтобы его выслушали. Мужчины, кажется, этого не понимают. Они думают, что мы хотим взвалить на них свои проблемы, тогда как женщины всего-навсего хотят поделиться.
— У тебя ведь был отчим? — спросила Кейт.
— Да.
— Такой же скверный, как Ларри?
Я вспомнила маминого мужа, дальнобойщика Рэя. Мама уже четырнадцать лет как замужем за ним. Почти столько же времени, сколько и за папой.
— Хуже.
— А где живет твоя мать?
— Где попало. — Я сморщилась и деликатно добавила: — Рэй — водитель. Большую часть времени они проводят в грузовике.
— Должно быть, у них интересная жизнь, — столь же тактично ответила она.
Раньше я очень редко рассказывала о матери — не знаю, отчего сейчас разговорилась. У каждого есть семейные тайны, но лучше всего их не разглашать.
— Да уж… — Я запнулась и стала размышлять, как бы сменить тему. — Но мы почти не общаемся. Дети ее давным-давно не видели.
— У вас мало общего?
Я кивнула, и мы заговорила о другом, но стыд остался. Стыд — тяжкое бремя, поэтому мои дочери не видятся с бабушкой.
Девочки, впрочем, этого не понимают, ведь на день рождения и Рождество она присылает им поздравительные открытки и деньги, но я даже не пытаюсь ничего объяснить. Я кладу эти суммы на персональные счета — и все. Девочки вовсе не нуждаются в том, чтобы знать правду сейчас. Достаточно того, что им известно: я не одобряю стиль жизни бабушки и сомневаюсь, что для нее есть место в нашей жизни.