Сломанные крылья рейха
Шрифт:
Все было готово. Брезентовая сумка с припасами прикрыта небольшим листом фанеры. Ломик под рукой, чтобы проникнуть в люк. Иван волновался так, будто в юности шел на первое свидание с девушкой. Сейчас его ждали другие ощущения, сейчас на кону были не отношения с красивой девочкой, а его жизнь. А может, и жизнь всех военнопленных на заводе. Добраться бы до своих, рассказать, предупредить!
Свет погас в этой части подземного цеха в половине десятого утра. Не прошло и пары минут, как в темноте раздался топот, послышалась немецкая ругань. Эсэсовцы отреагировали быстро, но Иван был уже на месте. Он понимал, что у него очень мало времени, и поэтому старался сделать все правильно и с первого раза. Ломиком он поддел крышку в полу, бросил вниз свое имущество, спустился в люк, и только потом, когда крышка должна была опуститься, он дернул за веревку. Вместе с закрывающимся люком на него
Когда шум осыпавшегося угля наверху затих, Иван отряхнул голову и плечи от угольной пыли и, старясь не кашлять, торопливо зажег свечу в небольшой переносной лампе. В слабом свете все вокруг выглядело примерно так, как и три недели назад, когда чех рассказал Ивану про подземелье, и русский пленный сумел заглянуть сюда, приподняв тяжелую крышку.
Константин фон Нейрат сидел за столом в своем рабочем кресле, но все равно чувствовал себя подчиненным. Его тяжелое лицо то багровело, то покрывалось бледными пятнами. Опытный дипломат, фон Нейрат умел сдерживать свои эмоции, прятать их перед зарубежными партнерами, но здесь, в Богемии и Моравии, куда он был назначен рейхспротектором, он чувствовал себя двояко. С одной стороны, с него спрашивали за все, что происходило в Протекторате, но с другой стороны, он был связан по рукам и ногам, решения принимались без него. Хуже того, его просто ставили перед свершившимися фактами. Вот и сейчас Карл Франк, обергруппенфюрер СС, генерал войск СС и полиции, человек, который должен был подчиняться фон Нейрату, давал ему задания, поучал и советовал. И это притом, что сам фон Нейрат имел такой же чин в структуре СС, как и Франк.
– В Берлине прекрасно понимают, – говорил Франк, глядя на рейхспротектора своими холодными глазами, – что Красная Армия в состоянии при поддержке чешских и польских партизан дойти до границ Богемии и Моравии. И вооруженные силы поддержания внутреннего порядка Протектората не смогут оказать существенной помощи вермахту. Это реалии, с которыми мы должны считаться. Фюрер поставил четкую задачу: заводы здесь должны работать до последнего дня, пока еще можно производить военную продукцию для Германии, пока ее еще можно вывозить. Когда наступит критический момент, все должно быть взорвано, все военнопленные, работавшие на заводах, должны быть уничтожены. Ни одного свидетеля, ни клочка бумаги с чертежами или техническими формулярами. Ни одной железной гайки не должно достаться врагу!
Нейрат и сам понимал, что войска Протектората не надежны. Пока есть кнут и хозяин, который может воспользоваться этим кнутом, они послушны. Но если хозяину будет грозить серьезная опасность, чехи предадут его так же легко, как предали свое правительство в марте 1939 года. Нейрат помнил события 14 марта 1939 года, когда единственная чешская часть под командованием капитана Карела Павлика оказала вооруженное сопротивление германским войскам, входящим на территорию Чехословакии. Да, движение Сопротивления в Чехословакии существовало, но очень уж активным назвать его было нельзя. Да, действовало правительство в изгнании, да, совершено было чудовищное покушение на Рейнхарда Гейдриха. Но эту операцию провернули не местные ячейки Сопротивления, а специальная группа, которую готовило в Лондоне британское «Управление специальных операций».
Еще в июле 1939 года в Протекторате были созданы собственные вооруженные силы, чтобы придать протекторату некоторые черты автономности. В основном вооруженные силы протектората состояли из солдат и офицеров, которые раньше служили в чехословацкой армии. Им сохранили прежнюю форму, эмблемы и систему наград. Только в 1944 году наконец была введена военная форма, соответствующая германским образцам. Вначале все казалось спокойным и незыблемым. Да и движение Сопротивления не имело катастрофических масштабов. Покушение на Гейдриха было скорее исключением из правил, чем проявлением системы в работе подполья. Вооруженные силы протектората насчитывали в первые два года 7000 человек и состояли из 12 батальонов по 480 человек. Кроме пехотных рот, в их составе находились велосипедные роты и конные эскадроны. Вооружение состояло из модернизированных винтовок Манлихера, ручных и станковых пулеметов, выпускавшихся на заводах «Ческа Збройовка». Вооруженные силы Протектората возглавил бывший бригадный генерал чехословацкой армии Ярослав Эмингер. Его основной задачей были охрана дорог, мостов, складов и прочих стратегических объектов, проведение аварийно-спасательных и инженерных работ, а также помощь полиции.
К 1944 году все изменилось. Советский Союз не только оказывал серьезное сопротивление Германии, но и успешно наступал уже больше года, заставляя вермахт пятиться, неся серьезные потери, теряя захваченные территории. Гитлеру не удалось захватить Москву, не удалось пробиться к каспийской нефти. Ресурсы Германии таяли. Коалиция никак не рассчитывала на такую затяжную войну с СССР, на всплеск движения Сопротивления на территории всей Европы. Особенно хорошо это стало заметно, когда советских военнопленных стали использовать на производстве. Несмотря на то что условия жизни и работы на военных заводах были несравнимо лучше, чем в концлагерях, военнопленные находили способы совершать побеги. Их ловили, расстреливали, травили собаками, но они все равно бежали и находили местное подполье, партизан. И тогда с удивительной силой местное движение Сопротивления возрастало.
Достаточно вспомнить Францию, которая покорно сложила оружие лишь потому, что Германия захватила Париж. Немцы даже не стали оккупировать всю страну, уверенные, что французы не станут сопротивляться новому режиму. Поначалу так и было. О маки никто особенно и не слышал до 1943 года. Изначально в отряды уходили молодые люди, старавшиеся избежать призыва в трудовые отряды. А потом, когда на территории Франции появились советские военнопленные, когда они начали бежать с заводов и вливаться в отряды макизаров, тогда во Франции началась настоящая партизанская война. Фон Нейрат, присутствуя на совещаниях в Берлине, слышал отчет о ситуации во Франции, сложившейся к 1944 году. На территории этой страны действовали 55 советских партизанских отрядов численностью от 12 до 250 человек. Они носили названия «Сталинград», «Чапаев», «Жуков», «Имени Сталина», «Свобода», «Котовский», «За Родину», «Ленинград», «Щорс».
Как это ни страшно было сознавать, но Константин фон Нейрат понимал, что с приближением Красной Армии цеха заводов, особенно те, что работали на проект «ФАУ», будут взорваны, образцы и документацию эвакуируют в Германию. Рабочих и инженеров из числа военнопленных уничтожат. Да, сейчас, в 1944 году, в Берлине отдавали себе отчет в том, что Красная Армия может войти на территорию Польши, Чехословакии, Румынии, Болгарии, Венгрии, Югославии.
Сосновский ехал на заднем сиденье штабного «Мерседеса» и вел непринужденную беседу с молодым лейтенантом Гюнтером Хольцем. Четыре мотоцикла сопровождения им выделили еще на аэродроме, где Сосновский старательно изображал страх перед партизанами. На «майора Макса Кауфмана» смотрели с нескрываемой иронией. Что взять с тыловика, который фронта и в глаза не видел, который шарахается от каждого резкого звука и часто смотрит на небо, по каждому поводу осведомляясь, наш это самолет летит или не наш? Что взять с инженера с майорскими погонами? Это же не бравый офицер с Восточного фронта, прошедший все ужасы войны с большевиками.
Однако лейтенант Хольц, который встречал Сосновского-Кауфмана на военном аэродроме, вел себя вполне прилично и всячески старался понравиться берлинскому гостю. Еще бы не стараться, Красная Армия наступает, партизаны множатся, опасность повсюду, а в столице так спокойно и красиво. Там играет музыка, там девушки на пляже в красивых купальных костюмах, там спортивные состязания между молодыми офицерами. Там перспективы и связи. А здесь, в этой дыре…
Сосновский болтал, а сам внимательно посматривал по сторонам. Кажется, они отъехали от военного аэродрома в Гостивице достаточно далеко. Хотя что значит тут, в Европе, слово «далеко». Таких бескрайних просторов, как на Родине, больше нигде не найти.
Первый этап он прошел нормально. Платов через свою агентуру в Берлине вовремя получил сигнал о том, что в Прагу едет представитель, который должен оценить положение на заводах, особенно тех цехов и производств, которые связаны с проектом «ФАУ». Специалиста с помощью подпольщиков-антифашистов перехватили прямо в Берлине на аэродроме, и в самолет вместо него сел уже Сосновский. Провернуть такую операцию с офицером СД или генералом вряд ли удалось бы. Но майор из инженерного управления – сошка мелкая, по меркам столицы. Это здесь, в Протекторате, к нему будут относиться со всей почтительностью и подчеркнутым уважением. И примет его не рейхспротектор и даже не его заместитель, а всего лишь руководство заводов, которые Сосновский-Кауфман намерен посетить. Канцелярия рейхспротектора потом, после ознакомления с отчетом своего специалиста и предложений руководства заводов, расположенных на территории Протектората, получит рекомендации из Берлина.