Сломанный брегет
Шрифт:
Мучимый нехорошими предчувствиями, полковник ускорил шаг. Еще не дослушав сбивчивый рассказ жены, бросился к телефону. Матерясь на частые гудки, недобро помянул дежурного; "Опять Кондратов со своими бабами отношения выясняет. А эти бандюки уже успели смотаться из города. Ну ладно: пусть убираются подальше. И кто их на меня навел?"
Откуда было знать полковнику, что самозваный экстрасенс Евстихей назвал им первый пришедший на ум адрес.
Всю обратную дорогу до Москвы ехали молча. Сидящий за рулем Федул гнал машину в бессильной злобе: "Ну погоди, Евстихей.
Дверь в квартиру кудесника открыла старушка с веником в руках.
– Где Евстихей?
– Уехал он. Заплатил за аренду квартиры, попрощался и вещички свои забрал.
– Куда уехал?
– Да откуда же я знаю? Федул в отчаянии забегал по комнате. За метив в корзинке обрывки фотографии, достал их и сложил. Старуха охотно пояснила:
– Он карточки свои клиентк|м продавал, как амулет от сглаза.
Рваная линия исказила изображение ясновидца, и казалось, что он издевательски смеется. С яростью отбросив обрывки фотографии, Федул отправился вслед з4 братками к выходу.
Уже сидя в машине, Жора ехидно подковырнул:
– А вы заметили, что мы обратно АО Москвы доехали вдвое быстрее, чем когда ехали туда?
Братки давились от смеха. А Федул угрюмо молчал: его ждало тяжелое объяснение с разгневанным Шурфом за доверчивость к бабьему трепу и вдобавок кидок "ясновидца". Шугаф никому и никогда не прощал ошибок.
Острый каблучок ножа страшней
Покинув обворованную квартиру, "домушники" поспешили избавиться от краденых вещей. Таз ухитрился загнать видеоаппаратуру азеру из продуктовой лавки. Теперь можно было развлечься. Ресторан выбрали в старом московском парке. Пока Таз с Углом изучали меню, Люська заприметила пристальный взгляд одетого в светлый костюм парня с густыми слегка вьющимися волосами: "А этот франт явно на меня глаз положил. Жаль, что я с Тазом".
Угол и Таз жадно набросились на коньяк. А равнодушной к алкоголю Люське вскоре стало скучно. Едва оркестр заиграл веселый ритм, Люська вскочила, и тут же рядом с ней вырос высокий парень в светлом костюме. Вскипев от ярости, Таз уже хотел ринуться в драку, но Угол его остановил: "Не спеши, браток. Он никуда не денется".
А тот, воспринимая всерьез женское кокетство, решил, что обязательно уведет отчаянную деваху от её простоватых спутников. Улучив момент, предложил:
– Давай ускользнем отсюда минут на десять!
– Я приезжих не люблю: отдуплитесь и в сторону. Мне нужен москвич для регулярных встреч.
– Значит, я тот, кого ты ищешь. Могу и прописку показать, если не веришь.
Распаленный желанием парень вытащил из пиджака паспорт и покрутил перед Люсь-киным носом и тут же спрятал в нагрудный карман. Люська согласно кивнула.
– Иди на улицу и зайди за ресторан с задней стороны. А я через пару минут приду.
Когда Люська вернулась за столик, Таз встретил её белыми от бешенства глазами. Люська поспешно объяснила:
– Подожди возникать. Я ради дела стараюсь. У этого лоха с собою паспорт. А нам ксива с московской пропиской позарез нужна.
– Это ещё зачем?
– Так я вам все
– Слышишь, Таз, она дело говорит.
– Какие тут сомнения? Я этого лоха здорово раскрутила. Он меня сейчас ждет за рестораном в кустах. Небось уже и штаны расстегнул. Вот умора! Да и деньги у парня наверняка с собою имеются.
Последний аргумент заставил Таза согласно кивнуть:
– Давай, Люська, двигай. А через пару минут мы подоспеем,
В темной зелени кустов Люська позволила заключить себя в объятия. "А он здорово целуется! Жаль, что для души удовольствия не будет!"
Парня оторвали от неё и сбили на землю. Слабая попытка закричать была пресечена сокрушительным ударом по голове. И тут же обрушился град ударов ногами. Первым опомнился Угол:
– Остынь, Таз, забьешь лоха до смерти.
Тяжело дыша, Таз нагнулся и вывернул карманы жертвы. Раскрыв паспорт, удовлетворенно хмыкнул:
– Не наврал, паскуда. Прописан Ерошин Кирилл в столице. И по возрасту мне подходит. Ты у меня, Люська, молодец: не голова, а Госдума!
Лежащий на земле Ерошин пошевелился и сделал попытку встать. И тут Люська с размаху больно ударила его острым каблучком в грудь:
– Лежи тихо, падла! И не рыпайся, пока мы не уйдем!
Выждав минут пять после ухода своих палачей, Ерошин, изнемогая от боли в переломанной руке, стал звать на помощь.
...Через три дня в больницу к Ерошину пришел пожилой следователь и сообщил, что его обидчики задержаны. Заканчивая допрос, майор ворчливо упрекнул:
– Ты тоже нашел с кем связаться. Эти трое отморозков без прописки в Москве больше года жили. Налепили несколько десятков краж. Да и разбоями не брезговали.
– И эта девица Люська?
– Так она у них заводилой и наводчицей была. Смазливая и дерзкая бабенка. Но с твоим паспортом промахнулась. По нему они сдали в ломбард золотые украшения. Не учли, что похищенный паспорт мы на учет поставили. Как получили информацию, сразу предположили, что после очередной кражи они вновь с твоим паспортом понесут краденое в ломбард, либо в комиссионку. Предупредили приемщиков, Ну и взяли их, когда они принесли сдавать золотые часы из квартиры известного гомеопата.
– И Люську взяли?
– А куда она денется! Только ты зря ею интересуешься. Она о тебе без смеха говорить не может. В красках рассказывает, как ты её в кустах ждал. Ладно, Кирилл, давай подписывай показания. Мне ещё сегодня две очные ставки провести надо.
После ухода следователя Ерошин долго лежал неподвижно: "То, что избили меня мужики за бабу, - дело понятное. Но ей-то, подлой шлюхе, надо голову снести!"
Прислушиваясь к себе, с недоумением ощутил: "Странно, все тело избито. Рука сломана. А вот сильнее всего боль в ребрах, куда эта подлюга ткнула со всего размаха своим каблучком".