Сломанный мир
Шрифт:
Мокруха несколько раз открыл и закрыл рот, а потом, воровато оглянувшись, спрятал пачку денег в карман куртки и почти бегом выбежал из забегаловки, громыхнув тяжёлой металлической дверью.
Я знал Геру, брата Мокрухи, знал и уважал его. Он, как и я, был искателем, другими словами, ходил на нижние этажи, разыскивал там сохранившиеся вещи древних и продавал их. И всё бы ничего, но за тысячи лет вся живность, которая не вымерла за время существования Громады мутировала, превратившись в опасных тварей, мечтающих пожрать свеженького мясца в виде искателей.
Ладно бы эти твари! Туда же, на нижние этажи, стекались оставшиеся живыми монстрики, которые всегда приходили вместе с Роем и которых не успевали прикончить отряды ликвидаторов, призванных подчищать за хозяином последствия его визита к людям.
Медаки стоили дорого. И семейство Мокрухи не смогло бы оплатить лечение Геры. Тем более что ему требовалась операция, так как после встречи с ковачами по-другому не бывает. Самое дорогое в лечении – это обезболивание, которое достигается путём введения возле нужного места яды виверны, вызывающего потерю чувствительности. А виверна – тварь не менее опасная, чем ковачи, и медаки нанимают ликвидаторов, чтобы охотились на виверн и приносили их хвосты, на концах которых находятся острые шипы и железы с ядом.
Я не последнее отдал. С недавних пор я стал достаточно обеспеченным человеком, так что деньги были.
Рынок, или, в просторечье «толчок», раскинулся на несколько коридоров и на два этажа. Здесь можно было продать и купить всё, что только можно было добыть и произвести в Громаде. Начиная от самодельных ножей и заканчивая вещами, которые искатели вроде меня добывали на нижних этажах.
Я шёл мимо кособоких прилавков, изготовленных из чего придётся, и присматривался. Так, ради интереса: ничего покупать не собирался, напротив, хотел продать. Но то, что у меня было, купить может не каждый, и поэтому мне нужен был определённый человек, который в состоянии приобрести мой товар оптом.
Рынок гудел, народу на нём всегда было предостаточно. «Толчок», несмотря на свою суетливость, был местом всевозможных встреч. Здесь пересекались и по делу, и просто так. Заводили полезные знакомства и покупали работниц, спьяну выкладывая за них нехилые деньги. Тут же, в недорогих кабаках, можно было обмыть сделку, не боясь, что твоё опившееся тело выбросят на улицу, за пределы гермодвери.
Со всех сторон доносились визгливые голоса торгашей, расхваливающих свой товар. Я подошёл к одному из прилавков и, с разрешения продавца, взял в руки пакет с каким-то сублимированным продуктом. Что было в пакете, знали, наверное, только Рой и производитель! Повертел невзрачный пакет в руках и положил его опять на прилавок.
Поблагодарив продавца, направился дальше, на ходу размышляя о том, что эту гадость буду рассматривать как пищу только в случае крайней необходимости. Слава богу, у меня теперь есть возможность питаться менее отвратной дрянью, нежели эта. Столовка была хоть и дорогим заведением, но кормили там, по крайней мере, сносно. Тем же самым, что и везде, конечно, но немного лучшего качества. Значит, на выход мне придётся опять затариваться в этом угодном Рою заведении.
Нужного мне человека пока не было. Я осмотрелся и вдруг на одном из прилавков, среди прочего барахла, заметил небольшую картинку, на которой был нарисован пятиэтажный дом. Растолкав недовольно заворчавших покупателей, протолкнулся к прилавку.
Это была самая обычная картинка, но нарисована она была мастерски. На изображённом на ней доме были обозначены мелкие детали, что делало его похожим на настоящий. У меня уже были несколько подобных иллюстраций. Не знаю почему, но мне нравились изображения домов.
Говорят, что такой дом – прародитель нашей Громады. Именно с него, с этого дома, якобы и начался наш мир. Сначала был один этот дом, потом рядом построили ещё один, потом ещё и ещё, а, когда всё уже было застроено, начали поднимать вверх… За тысячи лет все эти дома сложились в один гигантский мир коридоров, лестниц, лестничных площадок и квартир. В этом хитросплетении помещений невозможно было двигаться прямо, немыслимо было выдержать заданное направление. И выхода из нашего здания-мира не было.
Я улыбнулся, вспомнив, как лет десять назад, когда только начинал свою «искательскую» карьеру, решил подняться до самой так называемой «крыши». По преданиям, подобной «крышей» заканчивалось каждое здание. Заблудился я в первый же день похода, и два дня скитался по коридорам и лестницам, пока случайно не наткнулся на один из отрядов торговцев, возвращавшихся из соседнего поселения.
– Сколько? – спросил я у продавца, взяв в руки картинку.
– Два рубля! – заулыбался беззубым ртом торговец и тут же принялся расхваливать товар. – Вы только посмотрите, какая тонкая работа, как прекрасно она выполнена, сейчас ничего подобного уже и не встре…
– Держи, – бросил я на прилавок глухо брякнувший о доски рубль и, прихватив рисунок, пошёл к машущей мне рукой девушке. Ни одна картинка в наших местах больше не стоит.
– Привет, Соня! – улыбнулся я, подойдя к девушке. – У тебя ко мне какое-то дело? Или так, поболтать решила?
– Привет, милый, – натянуто улыбнулась Соня и с тревогой осмотрелась.
Она была явно напряжена и постоянно оглядывалась, словно ожидая, что неприятности вот-вот начнут наваливаться на неё со всех сторон.
Конец ознакомительного фрагмента.