Сломленные
Шрифт:
Джеки ошеломленно спросила:
— Вы что, серьезно думаете, будто я могла такое сделать?
Мартин скривился, услышав, что голос Джеки становится все громче и громче. Он повернулся к матери и попытался обнять ее за шею. Она довольно грубо отпихнула его и злобно произнесла:
— Вы набросились на меня, потому что я под опекой, да? Вы не повесите это на меня, я вам не Керри Элстон и не одна из тех тварей, с которыми вы общаетесь.
Теперь Мартин громко заплакал. Схватив его под руки, она прокричала ему в лицо:
— Да заткнись ты, ради бога, тупая
Кейт и Дженни вздрогнули, а женщина-полицейский вырвала кричавшего ребенка из рук матери. После этого Джеки Палмер заплакала, как маленькая девочка.
Слова Роберта Бейтмана все еще звучали в мозгу Кейт, и она сочувствовала девушке, сидевшей перед ней. Но, как часто говорила Дженни, свидетели — это самое ценное, что имеется при расследовании любого дела, и в данном случае свидетели видели данную женщину на месте преступления, совсем близко от ее работы. Джеки Палмер уже была замечена в плохом обращении со своими детьми.
Как можно идти против фактов?
Кейт открыла папку, лежавшую на столе. Быстро пролистав документы, она узнала, что Роберт Бейтман — уважаемый социальный работник, занимающий достаточно высокий пост, ведущий специалист по борьбе с насилием в семье. Признанный авторитет по сломленным семьям, сломленным судьбам.
Голдинг принес Кейт кофе, хотя она его об этом не просила. От его поступка у нее стало теплее на душе.
— Спасибо. Очень кстати.
Он кивнул и сообщил:
— Ничего не могу найти на Баркера. Ничегошеньки. Такое впечатление, будто за последнюю неделю Ретчет изъял все, что имело отношение к Баркеру. Вам не кажется это странным?
Кейт покачала головой:
— Пока нет. Продолжайте копать. Возможно, удастся найти кого-нибудь, кто знает о деле Баркера.
— Есть у меня кое-какие контакты, мэм. Не исключено, что и я смогу что-нибудь разнюхать. С вашего разрешения, конечно.
Кейт улыбнулась:
— Конечно. Не волнуйтесь, Ретчета я беру на себя.
Голдинг поблагодарил ее и вышел из комнаты.
Оказывается, у Баркера остались в управлении друзья. Что ж, в этом нет ничего удивительного. Но она выяснит все, что ей нужно. Она всегда добивалась своего.
Выехав на Мортлейк-роуд в Илфорде, Патрик увидел голубую машину. В течение пятнадцати минут она ехала за ним неотступно, затем немного отстала, и вместо нее появилась другая. Слишком уж непрофессионально. Или все и рассчитано на то, чтобы он заметил слежку?
Он понял: пора убираться из этой так называемой безопасной квартиры, в которой он отсиживался. Он остановился перед светофором, и его внимание привлекло черное такси, которое отделяли от него четыре автомобиля. В такси сидело двое мужчин: один — светловолосый, другой — брюнет. Оба одеты в темную одежду, у обоих — абсолютно незапоминающаяся внешность.
Патрик услышал рев мотора — с ним поравнялся мотоцикл. Выглянув в окно, Патрик отметил, что на багажнике мотоцикла стоит черная сумка и ездок достает из сумки оружие.
Патрик понял все за долю секунды и уже почти выбрался из машины, когда пуля
Мать Керри Элстон оказалась хрупкой женщиной с милым лицом и красивыми густыми волосами золотисто-каштанового цвета. Она часто улыбалась, показывая мелкие белые зубы и здоровые розовые десны. Увидев ее, Кейт и Дженни очень удивились, и это не ускользнуло от внимания женщины:
— Керри пошла в отца.
Ее голос не сочетался с миловидной внешностью — он почти скрипел от постоянного курения и пьянства.
Полицейские знали, что мать Керри — алкоголичка. Женщина закурила сигарету и ткнула ею в толстую папку, которую Кейт положила на стол.
— Я так понимаю, вы пришли ворошить прошлое, да? Я рассказывала все уже два раза.
Кейт посмотрела в жесткие глаза Донны Элстон и вспомнила слова Роберта Бейтмана про родителей женщин, проходивших по делу.
— Вы можете что-нибудь добавить к тому, что вы уже рассказывали? — быстро спросила Дженни, не надеясь на положительный ответ.
Донна Элстон ухмыльнулась:
— Нет. Она маленькая шлюха. И всегда такой была — ее собственный отец убедился в этом. Каких еще дел она наделала? Забудьте о том, что она моя дочь.
— Но вы же заботитесь о ее детях. Это не совсем вяжется с вашими чувствами к дочери.
— Вы не знаете Керри, как знаю ее я, — сказала Донна Элстон. — Да, ее отец совершил все эти отвратительные действия по отношению к ней, я не отрицаю. Но она убегала к нему, когда его освободили из тюрьмы. Керри — просто ошибка природы. И если бы это зависело от меня, дети остались бы жить со мной. А так я их беру, только когда просят соцработники.
Она со злостью стукнула кулаком по столу.
— Я бы забрала их, бедняжек, в любое время, но вот опекуны мне не разрешают. «Пусть живут с матерью. Она их любит», — говорят они. Да Керри понятия не имеет о любви — о настоящей любви, в том числе и о любви к детям. Они для нее — товар, как и она для своего отца. Вещь, которую можно использовать. Этот человек, ее отец, внушал мне ужас, но Керри продолжает видеться с ним, общаться. Что, по-вашему, я должна чувствовать? Ну что?
Она уставилась на Дженни и Кейт.
— Зная, на что он способен, она все равно отвозит к нему детей на выходные. Но она никогда не скажет вам, где он живет. Они встречаются на разных автостоянках и в тому подобных местах. Она прекрасно знает: если я разнюхаю, где он прячется, я пойду туда и убью его за все его художества. И это не пустая угроза, леди. Когда-нибудь я его достану.