Ленивая МэйзиВздыхала в гнезде:— Какая, о Боже мой, скука!И ноги болят, и ломит везде,И эти противные ветки расте —ний бесят меняДень ото дняВсё больше и больше. Вот мука!Нет, я не могу! Не хочу! На-до-ело!Сидеть на яйце — неприятное делоИ, кроме того, изнурительный труд!Все пляшут, все скачут, все песни поют,А я им, как дура, высиживай тут!Ах, я бы могла полетать, отдохнуть,Когда б за меня здесь, в гнезде, кто-нибудь,Хоть кто-нибудь тут посидел подходящий,Какой-нибудь дур… то есть друг настоящий!Ах, я от тоски умираю одна…Тут Мэйзи внизу увидала слона.— Эй, Хортон! — лентяйка, нахохлясь, кричит. —Не видишь, усталая птица сидит?!Смени-ка меня ненадолго — без делаСлоняться небось самому надоело.—
Помилуйте, — слон рассмеялся, — соседка,Ведь я не воробушек и не наседка,Я просто гора по сравненью с яйцом.Как треснет оно, так и дело с концом!— Да ну, ерунда! — ему Мэйзи в ответ. —Совсем ничего в этом сложного нет.Ты тёплый и мягкий, хотя толстокожий.Я верю в тебя, дорогой мой, ты сможешь!— Нельзя, —Слон сказал.— Я тебя умоляю!— Клянусь,Я вернусь,Только чуть погуляю —И сразу назад! Обещаю! Чуть-чуть!Да ты не успеешь и глазом моргнуть!Ну что тебе стоит, а? Что тебе стоит?!— Но дело совсем не такое простое… —Задумался Хортон. — Ну что ж, так и быть.Попробую вас на часок подменить.Летите спокойно, яйцо будет цело,Я слово слоновье даю.— Ура! — Мэйзи спелаИ прочь усвистела,Слона не дослушав, — фью-фью.А Хортон взял палку:— Конечно, оноНа дерево влезть и не так мудрено,Но надо сначала подпорки возвестьИ сделать насест, а тогда уже лезть.И вот, чуть дыша,Сел он бережно,Нежно,Туда, где дремало яйцо безмятежно.И сам улыбнулся:— Вот это наседка!Боюсь, что такие встречаются редко:Ни крыльев, ни перьев, и весом притомВ три тонны… Зато мы терпеньем возьмём!Весь день он сиделИ яйцо согревал.А ночью гроза налетела,И шквалРевел,Гром гремел,В землю молнии били,И волны дождя ледяного катили!— Вот влип, так уж влип… —Бедный Хортон кряхтел. —Не спится на птичьей квартире.Врагу не желаю так ночь провести…Авось попрыгунья не сбилась с пути.А Мэйзи меж тем на далёких Гавайях,Вовсю отдыхая,По пальмам порхая,Решила, что жизнь ей подходит такая —Что лучше остаться там жить навсегдаИ век не видать ни яйца, ни гнезда.И, стало быть, Хортон сидел и сидел…Уж лес пожелтел…И потом опустел…И снег полетел,Всё вокруг белым стало,А он всё сидел, как сугроб небывалый,Упрямо твердя про себя, как стихи:— Яйцо не… апчхи!.. не замёрзнет! Апчхи!Я слово слона не напрасно давал,Слоны не бросают на ветер слова!Но вот миновала зима,А веснаДругую напасть припасла для слона:Друзья набежали весёлой гурьбой…— Эй, Хортон, дружище!Что это с тобой?— Глядите!— Ого!— Мы глазам не поверили!— Слон Хортон в гнездеВосседает на дереве!— Он страус, наверно!— Фазан!— Коростель!— Глухарь из семействаУшастых тетерь!Они посмеялись, они разбежались.Тяжёлые ветки со скрипом качались,Большие цветы распускались везде,А Хортон сидел одиноко в гнезде.Ему бы удрать,Пойти поиграть,Но он продолжал про себя повторять:— Пусть колются ветки, щекочет листва,Слоны не бросают на ветер слова,Пускай мне несладко —Не встану с гнезда!Но Хортон, бедняга, не знал и не ведал,Что сзади уже надвигалась беда:Три бравых охотника крались по следу.Треск ветки! И птица вспорхнула!И слон, обернувшись назад,Увидел: три чёрные дулаЕму прямо в сердце глядят.Спасаться ли бегством проворно?Ползти ли в густые кусты?Но Хортон спокойно и гордоГлядит со своей высоты.И, плечи упрямо расправив,Холодный и строгий на вид,Надменно охотникам бравымОн так из гнезда говорит:— Стреляйте! Ну что же, стреляйте!Но я не уйду, так и знайте!Пусть кончится гибелью эта глава —Слоны не бросают на ветер слова!Но
выстрел не грянул!И думает слон:«Я жив? Это странно!Я сам удивлён».И падают ружья:— На дереве? Слон?— Позвольте… неужто?— Я просто сражён!— Как странно! Как ново! А вдруг это модно?— Нет-нет, не стреляйте! Ха-ха! Бесподобно!Умора! Возьмём его, братцы, живым,За деньги, за денежки в цирк продадим!Тут сучьев покрепче они нарубили,И клетку с колёсами соорудили,И дерево в кадке поставили — вместеС гнездом и несчастным слоном на насесте.Впряглись, потянули: «Эй, ухнем, раз-два!» —И скрылись, и ветер унёс их слова.И долго они пробирались по скалам,Ущельям ужасным, горам небывалым,И клетку тащили, пыхтя, за собой,Пока не спустились на берег морской.А там — на корабль, и вперёд по волнам.Но качка, увы, непривычна слонам.То вверх подлетая,То падая вниз,Твердил он, глотаяТо брызги, то бриз:— Бросы не слонают…Слоны не брова…Ой, мячет, как скачик, моя голова!Спустя две недели — какие недели!О, как эти волны слону надоели! —На палубе юнга высматривал зоркоОгни городские ночного Нью-Йорка.Рассвет, и портовая пристань видна,И с грохотом вниз опустили слонаНа тросе стальном, на железном крюке,В гнезде, на насесте, на узкой доске.И сделка готова,Цирк платит сполна —Да кто же не купит такого слона!Продали в цирк! И с тех пор по аренам(На выходных — по удвоенным ценам)Всюду возили слона напоказ:Москва (штат Айдахо), Париж (штат Техас),Лас-Вегас, Лас-Пальмас, Хо-Хо-Кус, Дайтона…«Слон на яйце! Настоящий, в три тонны!Сам туда влез и не прыгает вниз.Шутка природы? Загадка? Каприз?»Люди смеялись и тыкали пальцемВ Хортона. Стал он несчастным скитальцем,В шумных собраньях он был одинок,Мрачно молчал и глядел в потолок,Лишь губы его шевелились едва:— Слоны не бросают на ветер слова!Но вот как-то раз, двадцать пятого мая,Давал представление цирк на Гавайях,В том самом курортном раю, в Гонолулу,Куда от гнезда и труда улизнулаПрогульщица Мэйзи.Болтаясь без дела,Конечно, она с высоты угляделаТолпу и флажки циркового шатра:— Ура! В цирк хочу! Цирк приехал! Ура!И Мэйзи, дугу прочертив в небесах,Пикирует книзу, врывается в дверьИ к самой арене торопится…— Ах!Я вас узнаю, удивительный зверь!И Хортон, в глаза ей взглянув, побледнел,Но вслух ничего ей сказать не успел:Как раз в этот миг оглушительный трескПослышался из-под насиженных мест.— Я слышу царапанье и бормотанье,И скрип скорлупы, и по стенкам шуршанье —Как будто и впрямь я недаром сиделНа этом яйце сорок восемь недель!Мой птенчик, он здесь! Чудеса из чудес! —Слон Хортон вскричал, покидая насест.— Твой?! —Мэйзи вскипела, сама не своя. —Ты жалкий обманщик! Хозяйка здесь я!Похитил яйцо бедной птички! Позор!Прочь, прочь от гнезда, лопоухий ты вор!И медленно слон отступил, оглушён…И сердце разбито, и слышится звон —Нет, это яйцо раскололось на части!Пестреют осколки невиданной масти.И Хортон, так долго сидевший в гнезде,На дереве, в звёздной ночной пустоте,В дневной суматохе и в качке морской,Терпевший дорожную скуку, и холод,И зной, и насмешки толпы цирковой, —Глядит: у птенца-то два уха и хобот!— Как, хобот?! Возможно ль? Такой же, как мой!Все с мест повскакали, смеются, кричат:— Да здравствует слон! Браво, Хортон! Виват!Директор протёр кулаками глаза:— Под куполом цирка, и вдруг — чудеса!— Да как же назвать нам его, наконец?— Птенец слоноухий? Крылатый слонец?Но так и должно быть, ДОЛЖНО быть, ДОЛЖНО!…Кому-то обидно, кому-то смешно,Но все согласились, что дело по честиСейчас разрешилось на птичьем насесте.Весь цирк зашумел:— На свободу, герой!Слон Хортон счастливым вернётся домой,А там уж на крыльях гуляет молва:Слоны не бросают на ветер слова!
