Слон и кенгуру
Шрифт:
Тут он примолк.
— И для нас будет великой радостью принести электрический свет из старого мира в новый. Мы его уже в Ковчеге зажжем, пока будем плыть, и даже если генератор со временем поломается, он станет предметным уроком для будущих поколений, у которых появится больше досуга, чтобы воспроизвести его или усовершенствовать. Собственно говоря, если подумать, у меня лежат в банке кое-какие деньги, которые после Потопа обесценятся, и значит, я могу потратить их до него. Купим на них новый генератор, самый мощный, какой удастся сыскать, а старый сохраним про запас. Новый установим на крыше Ковчега, пусть он питает наш холодильник — не знаю, правда, какое тому потребуется напряжение. От холодильника
Микки, выслушав мистера Уайта, спросил:
— А козлоходство — это трудно?
— Козлоходство?
— Ну вот, про которое вы говорили.
И мистер Уайт вдруг понял все. Он бросил полный осуждения взгляд на миссис О’Каллахан, сообразил, зачем она укутала горло красной фланелью, по давней уже привычке мысленно сосчитал до десяти и решил, что хватит с нее и угрызений ее собственной совести. Кроме того, у него был теперь Микки.
— Нет, — сказал мистер Уайт, — это очень легко, Микки. Утром я вас научу.
— А больно не будет?
— Нисколько. Даже наоборот. Сами увидите. Вы для этого дела — человек, самый что ни на есть подходящий.
Микки даже зарумянился от удовольствия.
— Я вот тут «гоечный ключ» записал, — с гордостью сообщи он.
— Замечательно. Без гаечных ключей нам никак не обойтись. А кроме них записали что-нибудь?
Микки превзошел сам себя и хорошо это сознавал:
— Маслобойку, и сепаратор, и печку, и взломик, и углеруб, и жгут — два раза, — и скобы, и вязальную проволоку, и вилы, и лопату, и упряжь, и вожжи, и медные заклепки!
— Давайте-ка перечислим все эти орудия по порядку.
В скором времени и миссис О’Каллахан снова попала в фавор, предложив мистеру Уайту включить в список иголки, и все трое углубились в перечень отборных орудий, из коего он вычеркнул такие курьезы, как электрические лампочки, ночные горшки, консервные ножи, проблесковые девонские блесны, кремни, сталь, стригальные ножницы, запасные очки и зубную пасту.
Микки, стоит сказать, зубов отродясь не чистил и тем не менее сохранил пятерку бурых клыков, из коих шатался только один.
Глава IX
Поскольку собирать кровлю сенного сарая приходилось в перевернутом его состоянии, а к ней еще и киль приделать требовалось, да и в любом случае, без подпорок он все равно завалился бы набок, потому как сильно походил на корыто, — и поскольку листы гофрированного железа следовало закреплять теперь под балками, — явилась необходимость возвести простые подмости. Для этого был использован хранившийся в гараже брус три-на-три, который пошел на подпорки четырех балочных ферм, державшие их на позволявшей приладить киль высоте. На киль же пошли ставшие ненужными или отпиленные куски стоек, имевшие в ширину около фута, перед началом работы их разложили по земле между подпорками. Чтобы не сверлить под болты отверстия, грозившие протечкой, киль решили крепить гальванизированными скобами. Затем от балок к килю укладывались листы железа, и вот их уже скрепляли болтами, — гайками внутрь. Чем тяжелее становилась вся конструкция, тем в большей мере она поддерживала собственное равновесие и, в конце концов, подпорки три-на-три стали необходимыми лишь для того, чтобы не дать ей завалиться на бок.
Дальний конец сарая оставили пока открытым, поскольку через него предстояло в последний момент, перед самым отплытием Ковчега, загнать по скату крупных животных, а уж потом закрыть железными листами и его.
Продлились эти труды гораздо дольше, чем рассказ о них, потому что наши судостроители всякую работу проделывали дважды, но, в конечном счете, у мистера Уайта появилось время и для дел человеческих.
Миг-другой спокойных размышлений позволил ему понять, что обучать Микки лозоходству, сколь универсальной ни является эта способность, бессмысленно, ибо у последнего вообще никаких способностей, универсальных там или не очень, отродясь не имелось. Обратиться следовало к Герати.
И мистер Уайт, почему-то чувствуя себя виноватым, снял с калитки ореховую развилку и постарался принять вид человека, который ничего никому показывать вовсе не собирается.
— Вы когда-нибудь видели лозохода?
— Нет, сёрр, — ответил Герати. — Да их и на свете-то не бывает.
— Бывает. Я, например. Всякий может…
— Я так думаю, сёрр, вы можете, потому как джинтельмен, а все прочие просто мозги вам дурили.
— Никто, — благоговейно добавил Герати, возведя взгляд к небесам, — окромя Человека Вышнего, не может ткнуть в землю пальцем и сказать: «Вот здесь вода». И я скажу вам, почему…
— Так ведь я-то могу. Я это сто раз делал. И готов показать вам…
— Конечно, вы думаете, сёрр, что можете, и сомневаться нечего. Нешто я усомнюсь в слове джинтельмена.
И он снова возвел взгляд к небу, словно желая почтить не то слово, данное джинтельменом, не то все благородное и исчезнувшее, увы, мелкопоместное сословие двадцати шести графств.
— Однако Дух Святой и сам Господь распорядились иначе, об чем такому образованному джинтельмену и без меня известно. Мне отмщение, сказал Господь, и сам наддам. А ворожеям да гадателям верить нечего.
— Пускай они все сидят, — добавил Герати, — под виноградником своим и под смоковницею своею [9] .
— Да-да. Но какое отношение имеет это к поискам воды? Говорю же вам, что я могу сделать это прутом, который держу в руке. И вы можете. Я вас за одну минуту научу.
Однако Герати лишь снисходительно покачал головой. В данную пору его жизни ему нравилось работать у мистера Уайта, бывшего единственным человеком, на которого он вообще мог работать. А причина этого, уже не раз нами повторенная, состояла в том, что последний был джинтельменом. Во всем, относящемся до ручного труда, джинтельмены, известное дело, все одно что дети, и это позволяло Герати потворствовать, так сказать, своему работодателю, если тот упорствовал в желании непременно сделать что-то самостоятельно, да и выговаривать ему за то, что он чего-то сделал неправильно, было без надобности. Не ждать же от джинтельмена, что он чего-нибудь правильно сделает.
9
3-я Книга Царств, 4:25.
— Вестимо, — сказал Герати, — чего ж вам не мочь-то да еще с такой палочкой? Вы идите себе, побалуйтесь с ней, а я пока балку закреплю.
Мистер Уайт даже ногой притопнул:
— Я ни с какими палочками баловаться не собираюсь. Повторяю: она изогнется в моей руке, когда я пройду над водой, и в вашей изогнулась бы, если бы вы прошли.
— А с чего бы я стал цельный день с палкой прохаживаться? Мне, сёрр, прощения просим, на жизнь зарабатывать надо, в поте лица моего. Вот джинтельмену, оно конечно…