Слотеры. Бог плоти

Обедин Виталий

Все произошло так стремительно, что у меня не оставалось времени выхватить шпагу или пистолет. Поэтому я сделал единственное, что, собственно, оставалось – шагнул навстречу и, обхватив ладонями жесткие мускулистые шеи, стукнул летящих псов друг о друга головами.

Хорошо так стукнул, аж треск пошел.

Черепа у аттафов тяжелые и твердые как камень, – выдержали. А вот их содержимое крепко перетряхнулось, так что оглушенные демонические псы свалились под ноги, точно два бурдюка с дерьмом. Движимые чистым упрямством и природной свирепостью, они пытались подняться и броситься в бой, но конечности

не слушались, и грозные людоеды могли лишь ползать на брюхе, словно пара слепых щенков.

С тех пор к Бегемоту и Астароту вернулись и силы, и уверенность, однако урок они не забыли. Аттафы, ко всему прочему, еще и умны…

Подобный прием, и тогда, и сейчас, достаточно красноречиво свидетельствует – в этом доме меня не любили. И, к сожалению, не любили не одни только собаки.

Добравшись под конвоем тарнийских дьяволов до крыльца, я поднялся по ступеням и протянул руку, намереваясь взяться за дверное бронзовое кольцо. Не успел: прежде одна из створок дверей распахнулась, и на пороге особняка появился хозяин. Огромный и мускулистый, он сразу заполнил собой весь немаленький дверной проем.

Во всем Уре, Блистательном и Проклятом, не так часто встречаются богатыри, способные тягаться со мной ростом и статью, но юный Морт – как раз из числа этих немногих. Кроме того, не уступая мне размахом плеч и шириной грудной клетки, он выглядел куда атлетичнее. Меня тяжелый костяк и плотное телосложение делали похожим на каменный столб – без всякого изящества и рельефа мускулатуры. Просто груда мышц, нахлобученная на добротно сколоченный каркас-скелет. А вот Морт был узок в талии и бедрах, что делало его похожим на статных и могучих героев древности, какими их изображают на старинных гравюрах.

Рядом с ним я выглядел сущим увальнем.

Лицом он тоже получше вышел: в правильных чертах чувствовались изящество и мягкость, несомненно унаследованные от матери. Не то что моя физиономия – бугристая, изрытая шрамами и глубокими морщинами, с массивными надбровными дугами и тяжелой челюстью. Помню, Джад даже как-то пошутил: мол, обрасти Сет немного шерстью – и ему можно смело отбивать самок у горилл в южных джунглях. А я тогда даже не сильно обиделся. Так, дал ему дружески разок по шее, от чего племянник пролетел через всю комнату и расквасил нос о стену…

И, несмотря на вышесказанное, все равно в красавце-атлете Морте угадывалось многое от меня – тот же нос с горбинкой, тот же упрямый подбородок, узкая линия губ и внимательный прищур.

Оно и правильно, Морт Слотер – мой сын.

– Надо же, кого принесло, – хмыкнул он и остался стоять в дверях, заткнув большие пальцы за пояс. – Ты что, получил от меня открытку, Сет?

«Отец» от него я давно уже не слышал.

– Открытку? Поясни.

– Нет, видимо, ты ее не получал! – широко улыбнувшись, воскликнул Морт с деланым участием в голосе. – И правильно! Потому что я не посылал тебе никаких открыток. Убирайся прочь, в этом доме тебе не рады.

Улыбка исчезла, лицо мальчишки стало холодным и мрачным.

Я стиснул кулаки, чтобы не повестись на его дерзость.

– Я тоже тебя люблю, сын. Но сейчас мне важно поговорить с Верой.

Морт не позволял мне произносить при нем и слово «мама».

Тому есть причины.

Морт

слишком принципиален. Я бы даже сказал, принципиальный максималист.

Может быть, когда он повзрослеет и станет чуть более рассудителен – научится если не прощать, то понимать… а в шесть с половиной лет трудно быть другим. И совершенно неважно, что при этом ты выглядишь, разговариваешь и даже (на первый взгляд) ведешь себя, как тридцатилетний мужчина.

В нашем не совсем обычном, а вернее, совсем даже необычном, семействе хватает людей, наделенных выдающимися Талантами, да только Морт своим почти всех за пояс заткнул. Настоящий уникум, под стать отцу. Дар, унаследованный им от нашей падшей праматери, можно в равной степени считать и проклятием, и благословением.

С младых ногтей Морт стал заложником и игрушкой силы, против которой бессильна вся мощь клана, с какой считаются не только все смертные, но и самые гнусные обитатели Преисподней.

Имя ей – Время.

Время гнало и подстегивало организм молодого Слотера, как одержимый победой жокей – призового скакуна. Для чего? С какой целью?

Кто знает…

За год мой сын вырастал, как другие – за пять лет, причем духовное и нравственное развитие во многом поспевали за физическим. Думаю, если бы не недостаток самого обычного житейского опыта, сейчас Морт ничем бы не отличался от любого другого мужчины двадцати пяти – тридцати лет.

Поначалу сын очень мучился из-за стремительного роста организма – на глазах отрастающей щетины, беспрерывно лезущих из пальцев ногтей, локонов, снова и снова падающих на спину и плечи, – только успевай обрезать! – и прочих бед, связанных с ускоренным развитием. И хотя несколько сложных магических операций избавили парня от подобных хлопот, однако совсем замедлить для него бег часов, дней и лет не представлялось возможным.

Никто не знал, к чему это приведет. Не сгорит ли, к примеру, Морт в скором времени, превратившись в дряхлую развалину, какой не выглядит даже наш долгожитель-патриарх Эторн, приступивший к размену вот уже четвертого тысячелетия? Или же он все равно будет оставлять за спиной век за веком, как это полагается любому Выродку, пока его жизненный путь не прервет ловкий выпад шпаги, удачно пущенная пуля или умело брошенные чары?

Не знал этого и сам Морт, что немало отравляло ему жизнь. В шесть лет мысль о скорой кончине (пусть и только гипотетической) может здорово угнетать.

Но проклятие Древней крови всегда имеет и обратную сторону. Например, Морту было по силам форсировать время, ускоряясь в несколько раз по сравнению с любым обычным существом. Уже одно это, не считая могучей наследственности (а тут грех не похвастать!), делало моего сына величайшим бойцом, какого только знал Ур. Самой искусной и быстрой руке не опередить мимолетную долю секунды, а Талант Морта позволял растянуть ее в долгие минуты.

На высшем пике своей мощи мальчишка мог даже прорывать завесу времени, заглядывая как в устаканившееся прошлое, так и зыбкое грядущее. Последнее умение могло бы стать могучим оружием клана, не проявляйся оно хаотично и почти независимо от желаний юного Слотера. Да и характер Морта не позволял собой командовать даже во благо всего семейства.