Словами огня и леса Том 1 и Том 2
Шрифт:
Перевал находился дальше других, и по дорогам к нему добираться было бы вдвое дольше. Решили напрямую проехать, благо, один из охотников эти места знал. По лесам не имело бы смысла — без дороги-то, но тут начинались травянистые равнины, сейчас изрядно пожженные солнцем; грис бежали легко, раздвигая сухие стебли. Путь, занявший около десяти дней, оказался ровным — лишь одна ночь выдалась не слишком спокойной. На ровном плато, где заночевали, были словно огромной рукой рассыпаны стоячие камни —
— Камни… — протянул Нъенна, родич из младшей ветви, обозревая плато. — И движутся наверняка. Следы — заметили?
Бороздки — скорее, дорожки углубленные — были отчетливо видны, словно большая тяжелая улитка ползала туда и сюда.
— Камни… движутся? — глаза мальчишки приобрели сходство с колесами.
— Много где есть такие. Опасных — мало.
— Опасных?
— Могут убить во сне, если лечь рядом. Проедет по тебе, словно по ровному месту.
— Чушь! — покривился мальчишка. — Любой проснется!
— Отчего-то не просыпаются…
Кайе, видно, представил, как через него спящего переползает огромный валун, и движется дальше, оставляя кровавую лепешку — и мальчика передернуло. Умереть в бою, или сгореть в собственном пламени — к такому можно только стремиться, но быть раздавленным тупым камнем… это уж чересчур.
— Но как? Почему они ползают?
— А как движется статуя Грома? — Къятта ухмыльнулся, заметив, что глаза брата стали еще больше.
— Никто не помнит, изготовили ее еще по ту сторону Восточного хребта, или здесь. Видят многие… Золотая, в половинный рост человека — и человека изображает. В головном уборе древнего жреца, таком — раскрытым цветочным венчиком.
— А почему гром?
— Написано. Мастер посвятил ее Грому — верно, она в Доме Земли стояла. Старая, судя по виду — мастера сейчас работают иначе. Ее замечают разные люди то здесь, то там. И в тех местах, где ее точно быть не могло.
— Может, таскает кто! — чуть свысока сказал Кайе.
— Золотую? Тяжеловато для простой забавы.
— А почему я не знал о ней? — возмущение в голосе мешалось с обидой.
— А ты не стремишься узнать. Мог бы и старые свитки прочесть, и расспросить старших.
Мальчишка отмахнулся только, отвернулся и замотался с головой в тонкое тканое одеяло; но старший знал, видел прекрасно, что Кайе не спит. И мало того — время от времени край одеяла откидывался, открывая окошко для любопытного и настороженного глаза. В жизни не признается ведь, что не по себе…
Только когда небо стало розоветь, мальчик заснул по-настоящему, успокоенный.
К вечеру следующего дня темные сгорбленные фигурки замелькали между камней. Нечесаные, низколобые, они осторожно приближались, с каждым мигом смелея. Их было десятка четыре.
— Рууна… — презрительно сказал Къятта, пальцем погладив рукоять метательного ножа. Младший брат сразу вскинулся — как же, еще не забыл своих дикарок-близнецов.
Къятта сказал:
— Хотят напасть, дурачье. Ну, пусть пробуют…
— А огня они не боятся? — подал голос один из спутников.
— Нет.
— А если пламя направить на них?
— Не выйдет — сухая трава, сами пожар не удержим.
Дикари осторожно смыкали кольцо. Самые ближние подошли шагов на полста: слишком далеко для удара чекели, но достаточно для броска булыжника.
На лице мальчика не было и намека на страх — лишь интерес. Дикие звери хотят напасть на них. Будет здорово показать им, кто на самом деле хозяин всех этих земель!
— Держись подле меня. Не смей атаковать, — сквозь зубы сказал Къятта, видя загоревшиеся глаза ребенка.
— Почему? — обиженно вскинулся брат.
— Слишком долго потом придется лечить своих же.
— Да я..! — начал было мальчишка, но умолк, кусая нижнюю губу.
— Именно ты, — Къятта отстранил брата и помахал Нъенне.
— Надо всем двинуться к одной стороне. Так мы достанем их, а камни сзади не долетят.
Нъенна кивнул, неумело скрывая страх. Дикарей было много… а чекели бьет от силы шагов на десять. Если станет совсем плохо, Къятта может надолго закрыться от каменного града, поставив невидимый щит, но так удастся загородить самое большее двоих. И нет сомнений, кого он закроет. Если этот “кто-то ” усидит на месте. А защита Нъенны и прочих куда слабее. Кусая губы, юноша смотрел на крадущихся дикарей — движения их обретали все большую уверенность.
— Они никогда не встречали людей с Силой, — сказал Хлау.
Его первым ударил камень — сзади. Южанин сдержал крик и устоял на ногах, но дикари осмелели, видя первую удачу. У некоторых оказались пращи: град камней обрушился со всех сторон. Къятта с помощью остальных пока удерживал камни, те падали рядом, не причинив вреда. Выбрав сторону, где рууна держались кучно, отделенные от остальных, Къятта обронил, словно отдавая приказ собственной грис:
— Вперед.
Южане в три прыжка преодолели расстояние, отделявшее от дикарей; сверкнули молнии чекели и дротики. Дикари на другой стороне не успели понять, что происходит, лишь двое наиболее близко стоявших кинулись напасть сзади, пока чужаки заняты.
Кайе оглянулся — и метнулся туда.
Видя несущегося на них мальчишку, двое дикарей одновременно бросили увесистые камни. Кайе легко увернулся. Дикарь, что был ближе, замахнулся дубиной. Крик Къятты и обоих рууна прозвучали одновременно. Правый упал с дротиком Къятты во лбу, левый, завывая, катался по земле, пытаясь унять боль от огромного ожога на плече.
Къятта и остальные стояли среди тел. Между ними и живыми дикарями нахохлилась мальчишечья фигурка.
— Идиот, — негромко проговорил старший из Тайау. — Даже убить врага толком не способен. Только детишек-игрушек.