Словарь современного молодежного жаргона
Шрифт:
– Держу пари, мне ты оставила самые паршивые дела…
– Естественно. Я выбрала те районы, в которых говорят только на диалекте. Жду не дождусь, чтобы услышать, как ты будешь допрашивать народ в Сант-Элии или Сан-Микеле… В любом случае с ДНК, я думаю, мы сможем раскрыть половину из них за месяц. Это больше работа судмедэкспертов, нам просто нужно все скоординировать.
– Так-то лучше.
– Мой план такой: если мы хотим сэкономить время, будем работать самостоятельно и объединяться только в том случае, если нужно допросить подозреваемого или произвести арест.
– Чем меньше нам придется иметь дело друг с другом, тем лучше. Я согласна… Убийства Баррали включены в тридцать файлов? – спросила Ева.
– Нет, я вернула их в архив.
– Хорошо. Но Фарчи об этом сама говори.
– Большое спасибо, Кроче, очень здорово работать в паре с тобой.
– Кто бы говорил…
– Впустите кошку и лисицу, – сказал комиссар из кабинета достаточно громко, чтобы его было слышно.
Илария Деидда, коллега по отделу убийств, вышла и, улыбаясь, сказала им двоим, что начальник их ждет.
– Какое у него настроение? – спросила Раис.
– Как обычно, – пояснила Илария.
– Значит, жена опять ему не дала.
– Я услышал тебя, Раис! Давай двигай, я не могу терять время!
– О-о-о… – сказала Мара, подняв брови. Она глубоко вздохнула и вошла в кабинет начальника, сопровождаемая Евой, которая качала головой.
Глава 44
Земли Ладу, Верхняя Барбаджа
Лежа на лугу, усыпанном цветами, двое молодых людей смотрели, как лошадь пьет из реки. Они наслаждались тишиной природы после того, как занялись любовью на складе возле сада. Недалеко тек изумрудно-зеленый ручей. Было прекрасное позднее утро. Янтарный свет залил ручей, окаймлявшие его олеандры и ивы и согрел двух обнявшихся влюбленных. Запахи леса пронизывали воздух, а журчание бегущей воды успокаивало.
– Куда ты ходил вчера утром? Я слышала, что ты уезжал с отцом, – сказала по-сардински Эздра Ладу, которая была на год старше Микели.
Юноша продолжал гладить ее бархатные волосы, вспоминая, что всего несколько лет назад, когда они были еще детьми, он спускался с ней на реку, они доставали камыши и наслаждались ловлей форели и других пресноводных рыб.
– Когда мы повзрослели? – удивился парень. – Когда мы влюбились?
– Ну! – сказал Эздра, сильно тряся его. – Скажи мне, куда вы ходили, я умираю от любопытства.
– В одно место… – неопределенно сказал он.
Она ткнула его локтем в ребра, заставив засмеяться и вскрикнуть от боли одновременно.
– Ну же!
– Отец водил меня в музей в Сеньорби.
Эздра сделала удивленное лицо. Она просто не могла себе представить, чтобы такой человек, как ее двоюродный дядя Бастьяну, ходил в музей.
– И что ты видел?
– Статую… Ее называют Богиня-Мать, – сказал Микели. Он остановился, чтобы свистнуть чистокровному жеребцу, который пробирался через тростник на излучине реки, вонзая копыта в болотистую землю с риском вывихнуть ногу.
– Она красивая?
Парень пожал плечами:
– Статуя как статуя. Кусок мрамора, ничего особенного. У тебя фигура лучше.
Девушка несколько секунд молчала.
– А потом?
– Что потом?
– Что вы еще делали? – нетерпеливо спросила Эздра.
– Ничего. Вернулись домой.
– Я имею в виду, ты проделал весь этот путь только для того, чтобы увидеть эту статую?
– Да. С ума сойти, правда? Мне тоже это показалось пустой тратой времени.
– А что сказал твой отец?
– Что я пойму позже.
– Как странно…
– Мой отец и мой прадед довольно странные, знаешь ли.
– Ты никогда не задумывался о том, чтобы уехать отсюда? – спросила Эздра после нескольких минут задумчивого молчания. По ее тону было ясно, что она долго обдумывала эти слова, словно боялась их выдать. – Тебе не надоела эта скучная жизнь посреди полей и животных, без телевизора, без сотовых телефонов, отрезанная от всего? Не надоело повиноваться старикам, словно мы звери?
– Мир снаружи – дерьмо. Мы живем так, чтобы защитить себя, ты же знаешь, – сказал Микели с кислой ноткой в голосе.
– Это то, во что нас всегда заставляли верить, но ты в этом уверен? Ты в курсе, что значит жить нормально?
– Я доверяю отцу.
– А я хочу уехать. Больше не могу.
Микели серьезно посмотрел на нее, затем улыбнулся:
– Ты шутишь, да?
– Вовсе нет… Я сыта по горло. Не хочу закончить как мои сестры.
– Ты не хочешь жить со мной?
– Конечно, я хочу жить с тобой, но не здесь. Не среди нашей семьи… Я хочу увидеть мир. Ты понимаешь, что я никогда не видела моря?
– Эздра, будь осторожна со своими словами. Если твоя мать услышит их, она сдерет с тебя шкуру, как со свиньи.
– Так в этом-то и проблема. Что тут плохого? Мы только до средней школы доучились, и то в деревне на нас все смотрели косо. А потом? Запертые здесь, вдали от всего и всех… Твой отец рассказывает нам, каков мир, но мы не можем его видеть. Почему?
– У нас здесь есть все, что нам нужно. У тебя есть я.
Эздра погладила его по щеке, сквозь которую уже начала пробиваться борода.
– Знаю, но я хочу жить с тобой где-нибудь в другом месте, не здесь.
Микели нахмурился:
– Мне не нравится этот разговор. Здесь у тебя семья; неужели ты хочешь бросить всех? Вот так неожиданно?
– Ты когда-нибудь задумывался, почему они заставляют нас жить вот так?
Парень энергичным жестом оттолкнул ее в сторону и встал, подзывая лошадь.
– Мне не нравится твой тон, Эздра. Ты мелешь чепуху… Это твоя земля и твоя семья. Кто, черт возьми, ждет тебя снаружи? Кто позаботится о тебе там? – резко сказал он, указывая подбородком на гору. – Я тебе скажу: никто.