Слово Говорящего [Авторский сборник]
Шрифт:
Глава девятая
Девчонка тараторила без умолку. Мудзюру только изредка задавал осторожный вопрос, и она выкладывала все, к вопросу относящееся и не относящееся. Кагэро вообще поражался, как она сумела сохранить рассудок в таких условиях — отец постоянно бил и издевался над матерью, мать несколько раз кидалась на него с ножом. Каждый раз приходилось бежать за лекарем.
Амако замкнула себя в своеобразной скорлупе. Сабудзи в доме избивал жену, а она играла на улице, перебирала цветные камешки. Люди обходили их дом десятой
Эта же скорлупа помогла Амако пережить смерть родителей. Впрочем, как родителей она их уже и не воспринимала. Скорее, как людей, с которыми обязана жить и от которых никуда нельзя уйти, потому что они дают пищу и крышу над головой.
На первые несколько часов пути Кагэро погрузил ее в сон. Из мешка он смастерил подобие сидения, которое подцепил на спину, и усадил туда спящую Амако.
Некоторое время шли молча. Мудзюру смотрел вперед, подняв подбородок. Кажется, он что-то обдумывал или же был чем-то обижен. Кагэро время от времени пытался заглянуть ему в глаза — они превратились в два маленьких зеркальца.
Наконец, Мудзюру разомкнул губы и произнес:
— Лишний рот.
Ах, вот оно что! Кагэро впервые принял решение самостоятельно, без всякого участия Говорящего. Но на этот раз Мудзюру оказался слабее. Кагэро было тяжело, но он сумел дойти до людей и… А Говорящий лежал пластом в углу. И почему он думает, что Кагэро обязательно должен быть привязан к нему?!
Может быть, это начало? Начало чего-то? Кагэро посмотрел на Говорящего, тот будто даже стал ниже ростом. Его лицо потемнело, покрылось тенью. Кагэро никогда еще не видел Говорящего таким мрачным.
Они шли, не останавливаясь, до вечера. Только когда воздух стал густым и лиловым, Говорящий сел на землю. Он собрал немного веток в кучку, разжег, что-то сварил себе в котелке. Мудзюру и не думал готовить ужин на всех.
— Сам делай, — коротко бросил он и снова умолк.
Кагэро, конечно, приготовил ужин и себе, и Амако — благо, ей много не надо. Но им овладела тревога. В наступающей темноте глаза Говорящего горели нехорошим огнем. Его редкие прямые взгляды обжигали подобно струям кипящей воды. Кагэро каждый раз вздрагивал, поднимал голову, но видел только макушку Мудзюру.
— Довольно, Говорящий! — воскликнул он после очередного огненного взгляда. Мудзюру посмотрел на Кагэро наивными глазами.
— Ты о чем?
Забурлила ярость. Кагэро глянул в сторону: там снова спала после ужина Амако.
— Все о том же. Ты не умеешь переживать неудачи.
— Кагэро, ты поступил опрометчиво, когда взял эту девочку. И зачем было устраивать такое представление? Я знаю, нам очень часто хочется убить, но ведь ты мог сделать это просто и быстро.
— Мне не хочется убивать! — помотал головой Кагэро. Мудзюру сощурился.
— Послушай, ты же противоречишь сам себе. Это тебя сгубит, точно тебе говорю. Ты отрицаешь все, даже не подумав. Тем, кто рожден со способностью стать Говорящим, очень часто хочется прикоснуться к миру смерти. Так сказать… в общем, это просто необходимо, это дает облегчение.
— Нет, я не хочу убивать, и никакого облегчения мне это не дает, — упрямо повторил Кагэро. Он и не заметил, как Мудзюру вскочил и отвесил ему оплеуху. Кровь хлынула к лицу, Кагэро был ошарашен таким оскорблением. Говорящий спокойно сел на место, а Кагэро остался стоять столбом.
— Убью, — прошептал он.
— М-м? — спокойно переспросил Говорящий. — Что ты сказал?
— Убью, мразь!
Мудзюру сделал движение рукой, будто бросил что-то. От его руки протянулась полоса бледного тумана.
— Убей, но девочка тут же умрет.
Кагэро увидел, что полоса тумана соединяет кисть Говорящего и шею Амако.
— Ты устанешь, не сможешь держать ее постоянно.
— А ты проверь, — Говорящий заглянул Кагэро в глаза. — Проверь и узнаешь. Только вряд ли я раньше свалюсь от голода, жажды или усталости. Я ведь могу делать что угодно из ничего, почему бы мне не создавать пищу и воду прямо у себя в желудке?
Кагэро сощурился. Он думал.
Что для него этот ребенок? Ровным счетом ничего. Пустое место. Кагэро боялся другого. С появлением Амако он стал чувствовать себя по-другому: более сильным, более уверенным. Мелькнул было огонек во тьме, но его тут же затмил другой, гораздо более яркий. Кагэро наконец-то поверил в то, что может что-то сделать.
Что-то похожее на то, о чем говорил в самом начале Мудзюру.
И теперь он боялся, что все станет по-старому, что все вернется на свои места. Он понял, что Мудзюру заставляет его рыть ямы до сих пор.
— Сколько лет жизни ты отдал, чтобы не дать мне умереть тогда, в деревне? — спросил Кагэро.
— Не надейся заговорить мне зубы.
— Мне нужно знать! С чего все началось?
Мудзюру пожевал губами. Полоса тумана на секунду расползлась в стороны, но тут же снова натянулась струной. Амако тихо застонала во сне. «Не убивай!» — в ужасе прошептал Кагэро.
— Началось все с Дакуана и Камари, — неуверенно сказал Мудзюру. — Это не была любовь. Настоящая любовь может разгореться только сама, человек или Говорящий над ней не властен. Но можно вызвать кое-что другое. Я просто связал их души вместе. Это отчасти объясняет смерть девушки. Потом я взялся за тебя.
Мудзюру замолчал, достал из кармана трубку и набил темной травой — Кагэро не разглядел, что это такое. Да и трубку он видел раньше всего раз или два. Мудзюру сунул мундштук в рот, поднес уголек, затянулся. Медленно выпустил струю молочно-белого дыма. Кагэро даже удивился. Дым был таким странным… Кажется, даже голубые искорки играли в нем.
— Кагэро, я постоянно был рядом с тобой. В разных обличьях, но был. Я готовил тебя.
— Зачем?
Мудзюру с размаху ударил себя по колену.