Слово из трёх букв
Шрифт:
– Извините, вы случайно не знаете, во сколько сегодня будет закат?
Удивившись русской речи и странному вопросу, я слегка замешкался. Потом заглянул в мобильный телефон и набрал соответствующий запрос. Перед тем, как сообщить незнакомке запрашиваемую информацию, сделал паузу для того, чтобы получше рассмотреть лицо и фигуру. И хотя мой внутренний дракон-соблазнитель в этой поездке тоже решил взять отпуск, оценив округлые форму и стройный стан незнакомки, он нетерпеливо расправил крылья и обострил взгляд. Женщина была не то чтобы очень хороша. В этом случае взгляд останавливала гипнотическая женственная элегантность всего образа. И неприметное на первый взгляд лицо внезапно раскрывалась каким-то приятным воспоминанием. Первое впечатление было похоже на ассоциативные образы, извлекаемые услужливой памятью под влиянием некоторых запахов или звуков. Неброская стильная одежда, спокойный
После моего краткого и точного ответа завязался неспешный осторожный разговор. Получилась одна из тех бесед, которую ведут давно знакомые люди, не желающие произвести какое-либо впечатление друг на друга. Она без особого интереса осведомилась, откуда я и как сюда попал. Ответив без подробностей, я спросил то же самое, не проявляя при этом даже этикетного формального любопытства. Во время словесной прелюдии мы, естественно познакомились, а затем вместе пошли по аллее. Пламенеющие в её руках розы резко контрастировали с довольно блеклой палитрой окружающих декораций. Перехватив мой взгляд, скользнувший по цветам, она тихо улыбнулась, и сказала, что купила букет себе. Вместо ответной реакции я вежливо спросил о цели визита на кладбище. Ирина как-то странно посмотрела мне в глаза, сказав что-то про необходимость побыть одной. Потом, смутившись, она, наверное, решила, что эта фраза может изгнать собеседника из хрупкой беседки общения. Но я понимающе кивнул и на всякий случай замолчал. Будучи сильно отстраненным от моей реальности персонажем, она не представляла собой интереса для соблазнителя, да и обстановка была неподходящей. Я вовсе не желал играть банальную роль донжуанистого туриста, имеющего в своём походном рюкзачке две ночи в потрёпанном отеле со скрипучей кроватью, затерявшемся на тринадцатой линии парижского метро.
Моё «кладбищенское» время подходило к концу (мне хотелось ещё пройтись по вечерним Елисейским полям), как вдруг моя спутница остановилась и, слегка запнувшись, предложила мне проводить её до дому. Получив согласие, она явно обрадовалась, и вскоре мы уже шагали ускоренным шагом от кладбищенских ворот в неизвестном мне направлении.
Надо сказать, что я не любитель случайных приключений. Но вечерний притихший Париж, проникновенная атмосфера старинного кладбища, русскоговорящая незнакомка с розами – всё это невольно наводило на мысль об отсутствии случайности. Слишком много факторов сошлось в одном месте. К тому времени у меня уже сформировалась привычка принимать подарки и сюрпризы судьбы во всех случаях, не отворачиваясь от непонятного поначалу сюжета. Поэтому я покорно вышагивал рядом с моей мимолётной знакомой минут пятнадцать, после чего мы свернули в один из дворов, оказавшись перед небольшим крыльцом с увитыми розами коваными перилами. Отворив дверь, Ирина пригласительно взглянула на меня. Словно два заговорщика, мы молча зашли внутрь, оказавшись внутри слишком большой по местным меркам квартиры с панорамными окнами и террасой, выходящей в цветущий внутренний дворик. Аккуратно сняв туфли, она быстро нашла большой глиняный кувшин, и, набрав воды, поставила в него розы. Я в это время боролся с некстати завязавшимся намертво шнурком. Но, не справившись с этой сложной задачей, вырвал ногу из мёртвой хватки туфли и вошёл в просторную гостиную.
Не хотелось бы разочаровывать определённую аудиторию читателей, но близости между нами не случилось. И хотя её неброская красота во время чаепития раскрылась полностью, никаких волнующих флюид, призывающих к известным действиям, не возникло. В качестве компенсации за обманутые читательские ожидания забегу вперёд и по большому секрету доложу, что этой же ночью я уединился с обаятельной представительницей нашей автобусной группировки. Эта весьма ловкая в постели особа считала, что побывать в Париже, и не заняться сексом – это преступление. И я был рад прислужить такому удобному для нас обоих убеждению.
Английский чёрный чай был крепок и хорош, собеседница тоже, за большим объёмным окном виднелся живописный парижский дворик с заплетённой в плющ романтической качелей. Мы спокойно беседовали на разные темы. Меня заинтересовала открытая книжка на журнальном столе – «Паразиты сознания» Колина Уилсона. В своё время именно эта первоклассная фантастика крупным блоком встроилась в фундамент башни моего литературного замка. На мой вопрос Ирина ответила, что книгу ей посоветовал её двоюродный брат, большой любитель оригинальных идей и сумасбродных теорий. Посвятив минут пять проблеме захвата нашего сознания коварными чужеродными сущностями, мы плавно перешли к моей словесной деятельности и подробностям нынешнего путешествия. Узнав, что через три дня мы будем в Дрездене, Ира мимоходом вставила, что у неё ко мне будет небольшая просьба. В одну из пауз, отведённых на смакование чая и вкусного несладкого печенья, моя собеседница посмотрела на настырно тикающие настенные часы и подняла до конца все оконные жалюзи. Мельком глянув на лежащий на столе телефон, я отметил, что наступило время заката. Пора было закругляться.
В этот момент какая-то внезапная сонливость овладела всем моим телом. На секунду показалось, что я сижу в рыцарском зале с доспехами на стенах, а кругом горят факелы. Букет роз в кувшине превратился в тревожно светящийся красный глаз. Лицо собеседницы вдруг стало древним, морщинистым и напряжённым. Наваждение исчезло также быстро, как и проявилось. Почему-то захотелось поскорее уйти. Я неловко поднялся и начал неуклюже прощаться. Уже у входа Ирина мягко поцеловала меня в щёку и протянула небольшую деревянную коробочку похожую на футляр для памятной медали. С её молчаливого разрешения я открыл шкатулку. В ней под толстым плексигласовым стеклом лежал замысловатый предмет, отдалённо похожий на сильно деформированный старинный орден с ажурными выступами и завитушками. Хотя металл и отливал тусклым золотом, какой-то сиреневый «хамелеонский» оттенок говорил о том, что всё не так просто. Смотреть на эту завораживающую штуку было одновременно и приятно и страшновато. Если бы я верил в пришельцев, то сразу бы решил, что передо мной важная деталь космического инопланетного корабля.
Просьба моей гостеприимной знакомой оказалась проста. В Дрезден из Калифорнии завтра прилетает её двоюродный брат, исследователь «паразитов сознания» и других фантастических тварей. Этот антикварный раритет надо передать ему – он сам меня найдёт в Дрезденской галерее, которая входит в нашу экскурсионную программу. Я шутливо поклялся, что ничто меня не остановит на пути исполнения такого важного поручения. И торопливо чмокнул подставленную для прощанья щёку. Но выйдя на улицу, я осознал, что как-то незаметно для себя, рассказал о себе гораздо больше, чем хотелось бы. Существенно больше. И хотя хозяйка по-доброму посмеялась над «драконьими» проказами гостя, в глазах любительницы красных пылающих роз и чёрных могильных крестов появилась какая-то тревожная выжидающая нотка.
Сидя в маленьком кафе на Елисейских полях, я внимательно рассмотрел посылку. Замысловатый массивный предмет за защитным стеклом, безусловно, прибыл к нам из далёкого седого прошлого. От него веяло мрачноватыми алхимическими тайнами. И снова почувствовалось пугающее притяжение узорчатого амулета. Взгляд словно намагничивался причудливым колдовским орнаментом. Я попробовал открыть защитную прозрачную крышку – не получилось. Приятная на ощупь коробка, возможно, из красного дерева, напротив, не вызывала никаких ощущений. Хотя мне показалось, что внутри шкатулки было ощутимо холоднее, чем снаружи. Само поручение казалось обычным делом. Ну, повезло дамочке – случайно подвернулся под руку гонец, готовый доставить магический амулет беглому тамплиеру фон Штраубергу, или как там его могут звать, согласно тут же придуманной незамысловатой легенде.
Забавный парижский эпизод поднял мне настроение. Выпив почти бутылку невкусного кислого вина, я устремился в прохладное чрево метро, чтобы уже через час неожиданно попасть в мягкие лапы к слегка перезрелой, но искусной маркитантке, желающей отдыхать в самом романтическом городе на полную катушку. Это была достойная посланница бескорыстной «старой гвардии», которая по-прежнему западала на поэтический гипноз и менестрельские пляски. Дракон не посрамил честь любвеобильного ящера, похитившего в этот раз не принцессу, а более умелую и требовательную наперсницу. Парижская ночь плавно перетекла в сероватое сонное утро под мой завершающий постельный бросок на ненасытную влажную амбразуру.
Необычные способности моей цепкой памяти, с годами превратившиеся в мучительные заусеницы, позволяют даже теперь воскрешать мельчайшие детали прошлого. И хотя всё былое по своей реальности мало в чём превосходит сны, некоторые штрихи особенно ярких событий продолжают щекотать или ранить моё самолюбие. Казалось бы, книга жизни прочитана и перечитана множество раз. Но если героем романа является твой собственный набор материально-духовного композита, даже полное понимание мимолётности сборки не умаляет интереса к регулярной эксгумации воспоминаний.