Слово о полку Игореве
Шрифт:
А. В. Соловьев полагает, что в Слове идет речь не о «Ярославлих внуках», а о Ярославе Глебовиче.[Soloviev A. V. Encore deux glosses sur Le Dit d’Igor//For Roman Jakobson. The Hague, 1956. P. 482–484.] Он ссылается на то, что под 1160 г. в Ипатьевской летописи говорится о походе Рогволода на некоего «Рославнаго» Глебовича (так И; в X и П «Ярославнаго»; в Ерм. «Ярослава»).[ПСРЛ. T. 2. Стб. 505. Ср.: под 1161 г. «на Ростиславнаго», X, П, «на Ростиславна» (Там же. Стб. 512). Ссылка А. В. Соловьева на сообщение Татищева 1160 г. (Татищев. История Российская. Т. 3. С. 72) ничего не прибавляет, ибо Татищев в данном случае использовал Ипатьевскую летопись, по списку, близкому к Ермолаевскому (Сазонова Л. И. Летописный рассказ о походе Игоря Святославича на половцев в 1185 г. в обработке В. Н. Татищева //ТОДРЛ. М.; Л., 1970. Т. 25. С. 32).] Но Ярослава Глебовича в источниках мы не встречаем. И если в данном случае считать, что речь идет именно о нем, то придется признать, что автор Слова о полку Игореве пользовался дефектным чтением Ипатьевской летописи по списку, близкому к Ермолаевскому, или рассказом В. Н. Татищева.[Б. А. Рыбаков не понимает, зачем нужно было привлекать в данном случае Кенигсбергскую летопись, когда любой современник мог знать, что у Ярослава были внуки (Рыбаков, Кузьмина, Филин. Старые мысли. С. 157). Но рассказ Слова о «Ярославлих и Всеславлих внуках» не просто упоминает о наследниках
С Кенигсбергской летописью может быть сопоставлен рассказ о Мстиславе «иже зарза Редедю» (пятый общий мотив).[ «Мстислав… вынзе нож и зарза Редедю» («Библиотека…». С. 101–102). «Храброму» Мстиславу соответствует «храбор на рати» (Там же. С. 104), даже «предь плъкы Касожскыми» навеяно летописными выражениями «князь Касожский» и «ставшима обема полкома противу собе» (Там же. С. 101).] В Ипатьевской летописи рассказ содержит более отдаленное чтение («Бысть зарзан Редедя»).[Когда Б. Рыбаков пытается спорить с этим фактом на том основании, что «событие 1023 года имеется во всех спискахПовести временных лет» (Рыбаков, Кузьмина, Филин. Старые мысли. С. 156), то он не обращает внимания на то, что в Ипатьевской и сходных летописях форма этого сведения иная. Речь идет о текстологической близости памятников.] Эпизод с Редедей показывает, что автор Слова пользовался Повестью временных лет по Кенигсбергской летописи. В некоторых же случаях трудно определить, из какой именно летописи (Кенигсбергской или Ипатьевской) взял автор Слова фактический материал по истории Руси X–XI вв.
Шестой сходный мотив — это упоминание о походе князя Романа на половцев (1202, 1205 гг.).[О походах Романа на половцев рассказывает Кенигсбергская (Радзивиловская) летопись под 1202 и 1204 гг. Но упоминаются они в общей форме и в Ипатьевской под 1251 г. («Романа, иже б изострился на поганыя, яко левъ, им же половци дти страшаху». ПСРЛ. Т. 2. Стб. 813). Поэтому шестой мотив может восходить и к Ипатьевской летописи.] В Слове читаем: «А ты, буй Романе и Мстиславе… тми тресну земля… и половци сулици своя повръгоша». По этому поводу Б. А. Рыбаков говорил: «Разве можно доказать, что за 34 года, предшествующих княжению, Роман Мстиславич ни разу не встречался с половцами».[Обсуждение одной концепции. С. 129; Рыбаков, Кузьмина, Филин. Старые мысли. С. 159–160; Кузьмин. Ипатьевская летопись. С. 82.] Оказывается, можно. Походы князя Романа Мстиславича на половцев недавно специально изучались Н. Ф. Котляром. Автор обратил внимание на то, что Ипатьевская летопись сообщает даже о незначительных стычках русских князей с половцами в XI в. Однако она ничего не говорит о каких-либо успешных походах князя Романа в Половецкую степь до самого начала XIII в. Княжение Романа на Волыни начинается с 1170 г. Вплоть до 1187 г. шла непрерывная война русских князей с половцами. Ипатьевская летопись подробно говорит о походах 1170, 1171, 1176, 1177, 1181–1182, 1184, 1185 и 1187 гг. Среди их участников имя князя Романа ни разу не названо. С другой стороны, половцы нападают на Киевскую, Переяславскую, Черниговскую земли, но Волынская земля была тогда для них практически недостижима, и у «Романа Мстиславича не было нужды бороться с ними». Не обладая сколько-нибудь значительной военной силой, «он не мог организовать самостоятельных походов или же принимать участие в совместных с другими князьями выступлениях против половцев».[Котляр М. Ф. Чи мiг Роман Мстиславич ходити на половцiв ранiше 1198 р.//Укр. iсторич. журнал. 1965. № 1. С. 117–120. Ср.: Pritsak О. The Igor’ Tale as a Historical Document. P. 45–50.] После смерти Ярослава Роман начинает борьбу за Галич и лишь к 1199 г. объединяет под своею рукою Галицкое и Волынское княжества. Вскоре после того, как в 1194 г. Рюрик занял Киев, он передал Роману 5 городов в Киевской земле. Только со времени получения Романом волостей в Киевщине возникла реальная возможность для столкновения его с половцами. На основании сочинения византийского хрониста Никиты Хониата и исследования Н. Г. Бережкова Н. Ф. Котляр уточняет даты походов Романа на половцев: 1197–1198, 1202 и, наконец, 1204 гг. Именно эти походы принесли князю славу победителя половцев, что дало возможность летописцу сказать после смерти Романа (1205 г.), что он «устремил бо ся бяше на поганыя, яко и лев».[ПСРЛ. T. 2. Стб. 716.] В Слове говорится, что половцы «по Рсии, по Сули гради подлиша». В Кенигсбергской летописи под 1185 г. есть аналогичный текст: «половцы… взяша все городы по Суле».[ «Библиотека…». C. 278.] В дополнение к этому в Ипатьевской летописи под 1187 г. читаем, что «половци по семь же почаша часто воевати по Реи (X, П Ршии, Е Русии)».[ПСРЛ. Т. 2. Стб. 653.] Объединив данные обеих летописей, автор Слова создал поэтические образы Роси и Сулы — рек, после половецких набегов временно потерянных Переяславлем, т. е. Русью (седьмой мотив).
О восьмом мотиве можно только догадываться. В летописи говорится о том, что в поход Игорь отправился «со двумя сыновьями».[ «Библиотека…». С. 276.] В Слове же говорится, что вместе с солнцами (князьями) погасли «молодая месяца, Олегъ и Святъславъ». Речь идет о сыновьях Игоря. Их имена взяты из Ипатьевской летописи (под 1175 и 1177 гг.), но то, что Игорь в походе был с двумя сыновьями, автору Слова стало известно из Кенигсбергской летописи.
Девятый фрагмент относится к затмению. В Слове о затмении сообщается дважды: перед рассказом о выходе Игоря в поход и, по Ипатьевской летописи, когда русские войска стояли на берегу Донца.[Л. Мюллер считает, что во втором случае автор Игоревой песни говорит не о солнечном затмении, а вообще о заходе солнца (M"uller L. Einige Bemerkungen zum Igorlied // Die Welt der Slaven. 1965. Jhrg. 10, H 3–4. S. 251–254). Но именно в первом случае автор Песни допустил ошибку (следуя Радзивиловской летописи), считая, что затмение было перед походом Игоря, а во втором он верно указал на время затмения. Рассказы о затмениях в Игоревой песни даны словами Ипатьевской летописи (первый случай) и Задонщины (второй случай). Об этом см.: Fennell. Р. 136–137.] Затмение случилось 1 мая, а поход начался 23 или 13 (по спискам X, П) апреля. Значит, в Слове допущена неточность. Ее причины разгадать нетрудно: в Кенигсбергской летописи запись о затмении помещена до рассказа о походе на половцев. Неверно истолковав данные Кенигсбергской летописи, автор сообщил, что затмение произошло перед выступлением князя Игоря на половцев, хотя летописец даты начала похода не давал.[Д. С. Лихачев не находит в Слове «неточностей, связанных… с описанием затмения» (Обсуждение одной концепции. С. 128). Однако крупнейший знаток древнерусской астрономии Д. О. Свят-ский писал: «по „Слову“ выходит, что затмение солнца было как бы поводом объявить поход на половцев. Но эта поэтическая вольность автора „Слова“ расходится с действительностью» (Святский Д. О. Очерки истории астрономии в Древней Руси. Ч. 2//Историко-астрономические исследования. М., 1962. Вып. 8. С. 30). {Ср. также: Творогов О. В. Астрономические явления в «Слове»//Энциклопедия. Т. 1. С. 73–76.}] Такая последовательность событий делала
По Ипатьевской летописи, затмение было частичное («солнце стояще яко месяц»), что соответствует положению вещей в Курской области.[Святский Д. О. Астрономические явления в русских летописях с научно-критической точки зрения//ИОРЯС. 1915. Т. 20, кн. 1. С. 111–112.] В Кенигсбергской сказано: «мрачно бысть вельми, яко и звезды видети человеком».[ «Библиотека…». С. 276.] Отсюда можно было сделать вывод о том, что затмение было полное.[Аналогично сведение Новгородской 1 летописи («маа в 1 день… солнце померче, яко на час и боле, и звезды быша». НПЛ. С. 228). «Что затмение было полным в Новгороде, — писал Д. О. Святский, — это следует из указания на видимость на небе звезд» (Святский Д. О. Очерки… С. 31). У Татищева сведения о полном (северное) и частичном (южное) затмении слиты воедино.] В Слове оно и изображено как полное («Тьмою вся своя воя прикрыты… тьмою путь заступаше»). И в данном случае мы встречаемся с поэтическим осмыслением летописного известия.[По Б. Рыбакову, два затмения получились из-за перебитых листов в Слове (Рыбаков, Кузьмина, Филин. Старые мысли. С. 156). Выше мы показали, что сходство структуры рассказа Игоревой песни с Ипатьевской летописью и Задонщиной не дает оснований говорить о наличии перебитых листов в Слове. Автор Слова не должен был знать, сколь часто происходят затмения.] В рассказе Кенигсбергской летописи о походе 1185 г. князь Игорь, обращаясь к воинам, говорит: «пойдем по них за Дон, возмем до конца свою славу и честь». Здесь же князья именуются «Ольговы внуцы».[ «Библиотека…». С. 276–277. В Кенигсбергской летописи 6694 г. дан по ультрамартовскому стилю, поэтому его надо переводить как 1185 г. (Бережков Н. Г. Хронология русского летописания. С. 83).] В начале же Слова находим выражение «того (Олга) внуку». Мотив Дона взят в Слове в основном из Задонщины, но мог здесь известную роль сыграть и рассказ Кенигсбергской летописи. В Слове есть также выражение «ищучи себе чти, а князю славы». Так как оно употребляется в связи с началом похода, то оно может восходить и к летописному тексту.
Составитель летописной записи обвиняет «Ольговых внуков» в том, что они начали поход без участия других князей, стремясь добыть себе «хвалы»: «Ольговы внуцы… сами поидоша особе, рекше: Ци есьмо не князи же? Пойдем, також собе хвалы добудем».[ «Библиотека…». С. 276.] Аналогичный упрек автор Слова вкладывает в уста Святослава: «О моя сыновчя, Игорю и Всеволоде! Рано еста начала Половецкую землю мечи цвлити, а себ славы искати» (десятый мотив). Эти горькие упреки, обращенные к Игорю, нарушают общий тон Песни, восхваляющей его ратный подвиг. И в этом можно увидеть дисгармонию, порожденную влиянием рассказа Кенигсбергской летописи.[Впрочем, элемент осуждения Игоря есть и в Ипатьевской летописи. Здесь также Святослав говорит, что Игорь и другие князья «не воздержавше уности, отвориша ворота на Русьскую землю» (ПСРЛ. Т. 2. Стб. 645).] Особенно, пожалуй, показателен одиннадцатый мотив. В Слове четыре раза находим формулу «Игорь князь», причем в одном случае «Игорь князь поскочи» (с. 40). В Ипатьевской летописи этой формулы нет вовсе, но она есть в Кенигсбергской в сходном контексте: «ускочи Игорь князь».[ «Библиотека…». С. 278. Б. А. Рыбаков удивляется: «Зачем же ради одного слова понадобилось привлекать еще одну летопись? Да и слово-то вполне обычное» (Рыбаков, Кузьмина, Филин. Старые мысли. С. 157). Речь идет не об одном слове, а о совпадении формулы «Игорь князь» (а не «князь Игорь») в конкретном случае при сходстве глагола. И Кенигсбергскую летопись автор Слова привлек не только в этом одном случае, а не менее двенадцати раз.]
Наконец (двенадцатый мотив), описывая словами Задонщины гибель Бориса Вячеславича в битве 1078 г. у г. Чернигова, автор заменил «ковылу» Задонщины созвучным названием Канин («Канину зелену»). Канин упоминался в рассказе Кенигсбергской летописи под 1152 г.[ «Библиотека…». С. 223. Подробнее см. главу II.]
Таковы основные мотивы Кенигсбергской летописи, созвучные Слову о полку Игореве. Черты текстологической близости некоторых из них к Игоревой песни видны из следующей таблицы:
2-й фрагмент. Кенигсбергская летопись:Изнемогли бо бяху безводьем… сами во знои и в тузе… Слово:Въ пол безводн… тугою имъ тули затче
4-й фрагмент. Кенигсбергская летопись:противу Ярославлим внуком… приими мечьсей, понзи… поверг меч свой… Слово:Ярославли (в изд.: Ярославе) и вси внуцеВсеславли уже понизятьстязи свои, вонзять свои мечи вережени…
5-й фрагмент. Кенигсбергская летопись: Мстислав зарза Редедю. Слово: Мстиславу, иже зарза Редедю…
7-й фрагмент. Кенигсбергская летопись: взяша все городы по Суле… Слово:по Сули грады подлиша…
11-й фрагмент. Кенигсбергская летопись:ускочи Игорь князь… Слово: Игорь князь поскочи
Все это не оставляет никаких сомнений в том, что Кенигсбергская летопись влияла на Слово. Следы этого влияния резко отличаются от того, что мы могли наблюдать, сравнивая Слово с Ипатьевской летописью. Мотивы Кенигсбергской летописи использованы как дополнительные, не нарушающие общей конструкции рассказа Слова. Шесть общих сюжетов к походу Игоря вовсе не относятся. Из шести непосредственно связанных с ним второй помещен в плач Ярославны, третий — в общей характеристике половецких побегов после похода Игоря, одиннадцатый— в рассказ о бегстве князя. Один (девятый) привлечен скорее для литературной обработки текста. Только восьмой и девятый как бы прибавляют новые данные в самое повествование о походе. Но именно здесь и получается неувязка с материалами его другого летописного источника. В восьмом пропущен княжич Владимир, а картина затмения, взятая из Кенигсбергской летописи, оказалась в вопиющем противоречии со сведениями, почерпнутыми из Ипатьевской. Двумя разными летописными источниками Слова и объясняется двукратное упоминание в нем о затмении (до и во время похода), доставившее столько хлопот исследователям.[Н. К. Гудзий прав, говоря, что в настоящем виде в Слове «явная астрономическая несообразность, состоящая в том, что либо затмение продолжалось непрерывно несколько дней подряд, либо на протяжении нескольких дней оно повторялось дважды» (Гудзий Н. К. Еще раз о перестановке в начале текста «Слова о полку Игореве»//ТОДРЛ. М.; Л., 1956. Т. 12. С. 37).] Это повторение явилось одним из аргументов в пользу необходимости сделать перестановку в тексте Слова, сблизив оба затмения. Но во втором случае, по Слову, оно случилось уже после того, как Игорь «поха по чистому полю». В первом же еще до выезда дружины («всядемъ, братие, на свои бръзыя комони»). Таким образом, уже по составу сведений, совпадающих с Кенигсбергской летописью, Слово не могло возникнуть ранее начала XIII в., ибо они входили в свод 1212 г.