Слово о Сафари
Шрифт:
Со слов Жанны мы знали, что Пашка очень не любит, когда кто-то заглядывает в его чертежи и эскизы, и это было так в его духе, что никто не удосужился поставить сию аксиому под сомнение. Конопатая же пампушка взяла и просто попросила их показать, познакомить её с его зодческим творчеством. Пашка показал, она посмотрела, пришла в бурное восхищение, заявив, что ей такого никогда не придумать, – и всё, больше ничего другого не потребовалось, чтобы Пашкино сердце чуть дрогнуло и прогнулось.
Жаннет на женские подначки по поводу слишком зачарованных глаз Зои только отшучивалась, уверенная, что элементарное самолюбие никогда не позволит её мужу увлекаться
Всё это, впрочем, не помешало Пашке, именно в первую зимовку утвердить идею пещерного патриархата. Всем женским взбрыкиваниям было раз и навсегда противопоставлено правило, гласившее: «Не моги трогать собственного мужа!»
– Он пашет на трёх работах и достоин не кухонных скандалов, а теплого женского сочувствия. Не будешь этого понимать, мы будем его регулярно отправлять в командировки в одно и то же место, пока он не найдет такого сочувствия там, – объяснил он как-то чересчур сильно насевшей на барчука Натали.
– Я тогда найду мужское сочувствие здесь, – задорно отвечала та.
– А не найдёшь.
– Это еще почему?
– Потому что все сафарийские мужики этого не допустят.
Нашлась, правда, одна женщина, которая думала совсем иначе. Тишайшая подруга Адольфа Света Свириденко, на все вроде бы понятливо кивая головой, не сошлась с Сафари в одном пункте – пьяных гульбищах. Два раза в месяц ей обязательно нужен был обильный стол, тёплая компания, радостные вопли и матерные частушки за полночь. Вначале она как-то держалась, но после переезда на постой к Шестиженам спустила себя с поводка. Сошлась с товарками с рыбзавода и стала пропадать у них больше чем дома. Чего только Адольф не делал, чтобы приструнить её: и отчитывал, и колотил, и из дома не выпускал – а ничего поделать не мог. Света преспокойно дождалась официального заключения с Адольфом брака, подгадала момент, когда молодой муж смотается по делам в Находку, собрала сумку и укатила с острова с каким-то случайным собутыльником в неизвестном направлении, «забыв» у нас свою дочку. Адольф был скорее озадачен её бегством, чем взбешён, и на все волнения падчерицы отвечал: «Мама в командировке, скоро вернется». Ведала бы Света, как её кукушиный подвиг отразится в дальнейшем на семейных отношениях всего Сафари, наверняка бы сто раз прежде подумала.
Никто, впрочем, особенно о беглянке не горевал. Даже Пашка не желал замечать, что нанесён весомый щелчок по его принципу семейственности. Когда Заремба не без ехидства прямо указал ему на это, ответил:
– А кто сказал, что бегство жены повод к расторжению брака?
Присутствовавший Адольф только рассмеялся:
– Я не говорил.
Зато этот случай подвиг зграйскую квадригу принять тайное кураторство над вторым эшелоном сафарийцев. Зарембы достались Воронцу, Шестижены – Севрюгину, Адольф – мне, детдомовец и якутский дед – Аполлонычу. То есть вовсе не командовать ими, а внимательно наблюдать за их пребыванием в общине и заботиться о максимальном использовании на общее благо.
– Это что же, стукачеством будем заниматься? –
– Разве ты у нас не по-европейски развитый человек? – вкрадчиво поинтересовался у него сафарийский кормчий.
– Именно по-европейски, – ершисто отвечал Чухнов.
– Один умный человек сказал, что Россия превратится в Европу только тогда, когда каждый сосед начнет доносить в милицию на любую неправильную парковку машины. Или он был неправ?
– Как ты умеешь всё белое превращать в чёрное, – недовольно посетовал барчук.
Наша первая зимовка завершилась целым месяцем сплошных родов: телята, поросята, козлята появлялись через день, причём ни одна животина не пропала. Но зграя и иже с ними этого достижения почти не замечала – все ждали прибавления в воронцовской фамилии. Одно дело декларировать прелести здоровой деревенской жизни вообще, а другое – отказаться от услуг городского родильного дома. Пашка в последние дни места себе не находил от беспокойства. Наверно знал бы, что будут близнецы, вообще инфаркт получил. Но симеонская фельдшерица оказалась на высоте, и два ворончонка появились на белый свет в домашних условиях в лучшем виде. Получился этакий маленький зграйский национальный праздник, никак не меньше. Да и все другие сафарийцы две недели ходили именинниками.
Про Пашку я уже и не говорю. То, что лёгкие роды, что родились именно мальчики и именно здесь, на Симеоне, что детей у него теперь как раз четверо – Пашкино сакральное число – привело нашего фельдмаршала в такое остолбенение, что он даже улыбаться не мог, только смотрел на всех остановившимися квадратными глазами и на любые слова утвердительно кивал головой.
Божественный знак одобрения всем своим действиям – иначе это событие он для себя уже и не рассматривал.
ИЗ ВОРОНЦОВСКОГО ЭЗОТЕРИЧЕСКОГО…
Наполнить себя до краев суетой? Но какой?
Желательно стратегической, широко разбросанной во времени и в пространстве. И непременно должны быть соратники, единомышленники, лакмусовая бумажка, реагирующая на все твои внешние намерения и действия. Они тоже часть этой Вселенской суеты, поэтому, чем их больше, тем лучше. Но необходимо смотреть на них бесстрастно, как на приёмных детей, свыкнуться с мыслью, что они будут подле тебя до конца твоих дней, и поступать в соответствии с этим крайне взвешенно, бояться не того, что они смогут причинить тебе зло, а их полного исчезновения из твоей жизни, как твоего самого большого промаха.
От суеты нет смысла освобождаться, её можно только приобретать и накапливать.
После людей – вещи. Они тоже должны накапливаться у тебя по определенному закону. Тут интуиции надо ещё больше, чем при накоплении людей. За вещи ты уже платишь деньги, а деньги – это всегда часть твоего труда, твоя шагреневая кожа, которую ты безвозвратно на них тратишь. Значит, купленное тобой должно быть таким, чтобы и через пятьдесят лет ты не стыдился за эту вещь. Следовательно, сам себя должен невольно ограничивать в покупках, принося тем самым пользу и всей планете, ведь если три миллиарда велосипедов ещё может как-то существовать, то три миллиарда «Мерседесов» старушка-Земля просто не потянет.