Слово о солдате (сборник)
Шрифт:
Погода пасмурная. Несутся низкие, рваные облака. Надо зорко смотреть и не прозевать коварного врага. Командир эскадрильи старший лейтенант Николай Васильевич Терехин пристально наблюдает за воздухом.
И вот в серых глазах летчика вспыхивает острая радость. Крепкая рука его легким движением качает самолет, подавая сигнал остальным. Старший лейтенант Терехин и его товарищи бросают свои послушные боевые машины на врага.
Пять «хейнкелей» вынырнули из облаков. Старший лейтенант видит, как фашистский стрелок-радист, судорожно вертя маленькой черной головой, ведет по нему
«Вот теперь пора!» — решает старший лейтенант.
Он крепко нажимает гашетку своих пулеметов. Огненные мечи трассирующих пуль хлещут по бомбардировщику, поражая фашистов. Буйное пламя возникает над фюзеляжем. Неуправляемый «хейнкель» валится книзу.
Терехин оглядывается. Он видит еще два «хейнкеля» в пламени и дыму. Расстрелянные товарищами Терехина, они падают вниз. Победа!
Пора уходить к себе на посадочную площадку. Мотор работает с перебоями, что-то произошло с управлением, оно плохо слушается. При посадке на аэродром истребитель вдруг бросает в сторону. Только хладнокровие и умение Терехина предотвратили неминуемую аварию.
Товарищи, подбежавшие к самолету, поздравляют летчика с победой. Старший лейтенант Терехин застенчиво улыбается. На смуглом от загара лице его блестят белые зубы. Безгранично смелый в бою, на земле он скромен, тих и ласков. И это еще более усиливает уважение и любовь к нему.
Летный состав его эскадрильи — молодежь. И сам Терехин молод: ему всего 25 лет. Он из села Чардыма, Лопатинского района, Пензенской области. Отец и мать его и сейчас живут там. Они колхозники. Жизнь Николая Терехина проста и обычна: школа, пионерский отряд, десять лет в комсомоле, на работе в руководящих организациях.
Все эти годы он мечтает об авиации. И только об истребительной! Волнуется, что его не примут в авиацию в восемнадцать неполных лет. Его принимают в школу летчиков. Это было в 1934 году. Он кончает школу, служит в авиации. Становится коммунистом, командиром, комиссаром эскадрильи.
В семь часов вечера на другой день старший лейтенант Терехин снова поднимается в воздух. Он летит на другой машине. Задача такая же — перехватить группу немецких бомбардировщиков и уничтожить ее. Как и вчера, пасмурная погода. Как и вчера, нелегко разыскать врага в этих серых облаках.
Но так же, как и вчера, старший лейтенант Терехин находит группу немецких бомбардировщиков и атакует ее. Он стремительно бросается на ближайший самолет, в упор стреляет по нему и сразу убивает радиста-стрелка. Следуют короткие, меткие очереди. Бомбардировщик валится вниз, и на земле взметывается пламя взрыва.
Но впереди еще два немецких стервятника. Они удирают. Их нельзя отпустить. Терехин преследует стервятников. Он ведет огонь по ближнему самолету. И вдруг патроны в его пулеметах кончаются. Теперь враг может уйти. Но ведь этого нельзя допустить!
Николай Терехин идет на таран.
Струя газов от удирающего немецкого бомбардировщика сбивает самолет Терехина чуть в сторону, и плоскостью своего самолета он рубит не по мотору, а по хвосту врага. Навсегда остается в памяти, как срывается вниз немецкий стервятник, а правая плоскость «ястребка» задирается вверх.
Но истребитель еще управляем. А впереди последний бомбардировщик врага. Его также надо уничтожить! Николай Терехин по-соколиному стремительно сближается с бомбардировщиком. По истребителю бьют пули немецкого стрелка. Терехин быстрыми и точными движениями отбрасывает борт кабины, отстегивает ремни, сбрасывает со лба очки, и тотчас его истребитель таранит врага. Тот разлетается в куски.
Но и боевая машина Терехина разбита. Терехин, ошеломленный ударом, с рассеченным об управление лбом, падает вниз. На высоте четыреста метров, придя в себя, он раскрывает парашют. Он видит, как под ним приземляются два немецких парашютиста и бросаются наутек. Но им не уйти! Терехин видит, как немецкие летчики попадают в руки красноармейцев.
И сам он попадает в эти же руки. Для него они ласковы, советские красноармейские руки!..
Вадим Михайлович Кожевников
Гвардейский гарнизон дома № 24
Из окна комендатуры застучали станковые пулеметы. Очередь прошла сначала над головами бешено скачущих лошадей, потом расщепила оглоблю, и пули, глухо шлепая, пробили брюхо коня и его по-птичьи вытянутую шею.
Вторая упряжка свернула на тротуар и помчалась дальше. Став на колени, Горшков метнул в окно комендатуры гранату. Савкин, лежа в санях, бил вдоль улицы из ручного пулемета. Кустов, намотав на левую руку вожжи, сбросив с правой рукавицу, свистел. Это был зловещий свист, полный удали и отваги.
Чугунная тумба попала под сани. Бойцов вышибло из разбитых саней, и лошади, волоча обломки, ускакали.
Улегшись в канаве, Савкин отстреливался от голубо-мундирных жандармов, уцелевших в комендатуре. Горшков вскочил в раскрытые двери ближайшего дома, через секунду он выбежал наружу и, прислонясь к косяку, метнул внутрь гранату. Взрывом вырвало стекла вместе с рамами.
Поднявшись с земли, Горшков крикнул:
— Сюда, ребята!
Кустов вошел в наполненное дымом здание. За спиной у него миномет, два железных ящика с минами висели по бокам. В руках он держал за веревочные петли ящик с патронами.
Продолжая отстреливаться, вполз Савкин. Не оглядываясь, он поспешно приладил на подоконнике пулемет и продолжал бить короткими очередями.
С пола, шатаясь, поднялся фашистский офицер. Кустов, руки которого были заняты, растерялся. Потом высоко поднял ящик с патронами и с силой обрушил на голову врага.
Ящик треснул от удара — и пачки патронов посыпались на пол.
Пули с визгом ударялись в стены, крошили известку. Протирая слезящиеся от известковой пыли глаза, Савкин, меняя огневую позицию, перебегал от одного окна к другому.