Сложности паучьей жизни
Шрифт:
Стоило кораблю отдалиться от берега на приличное расстояние, и качка значительно усилилась. Железная воля старого мага позволила ему переносить эту болтанку с внешним безразличием. Пара наиболее доверенных последователей, которых он рискнул взять с собой, такими качествами похвастаться не могла, поэтому страдала в трюме. Уже один этот факт испортил настроение старому архимагу.
Кел ' Тузед раньше мало интересовался морскими животными, хотя его познания в данных вопросах отличались от нулевых. Подготовка к плаванию потребовала обновить порядком подзабытые сведения, поэтому внезапные нападения гигантских акул и стометровых морских змеев не стали неожиданностью. Отогнать акул смогли сами пираты без его вмешательства благодаря меткости канониров, а вот морской змей потребовал
Несколько недель плавания среди разгулявшейся стихии закончились криками марсового.
– Земля!- матрос не скрывал своей радости.
На крик появился сам капитан и стал отдавать специфические команды своему экипажу, не жалея бранных слов.
– Смотрящего на форштевень, отрыжки каракатицы,- надрывался Грязный Пит, с удовольствием отмечая рабочую суету.
Меньше всего он хотел напороться на какую-нибудь скалу или сесть на мель. Капитан лично стал у руля и теперь руководил командой с мостика, всматриваясь в полосу приближающейся суши. Кел ' Тузед прислушивался к голосу в своей голове, который с каждой пройденной морской милей становился отчетливее.
– Капитан, когда мы сможем высадиться на берег?- задал вопрос архимаг.
– Темнеет. Сегодня я поостерегусь приближаться к незнакомому берегу. Если погода позволит, то завтра будем достаточно близко, чтобы отправить ребят на разведку.
– Отличная новость.
Загадочный голос в голове Кел ' Тузеда вместо неразборчивого шепота и смутных образов отправил четкое послание с единственной возможной трактовкой. "Мои слуги встретят и проводят тебя ко мне, жаждущий знаний".
Глава 57.
Пираты во льдах.
Краешек светила Азерота появился на горизонте, и темнота ночи стала стремительно отступать под его лучами. Нечасто в этой жизни мне приходилось любоваться восходом солнца. Как-то, всегда находились более важные задачи.
Слежка за двухмачтовым парусником очень знакомых очертаний принесла не слишком много информации. Расстояние, непогода и темнота скрывали все детали, а единственный источник света на судне больше походил на старинный фонарь, как я его себе представлял. Ровное свечение, игнорирующее порывы ветра, говорило в эту пользу, исключая теорию о факеле. Почему неизвестные мореплаватели зажгли его с наступлением темноты, было непонятно. Драконов что ли дразнили? С другой стороны это мог быть сигнал неведомым союзникам на берегу. Я в их число точно не входил, а больше в округе никого не было. Даже за короткий срок жизни на поверхности местность мной обследована досконально, и никаких следов разумной деятельности не попалось на глаза. В какие игры играют незваные гости? Не стоило отбрасывать в сторону чисто человеческую безалаберность и глупость, хотя это все же могли быть и не люди.
Место для наблюдения я выбирал тщательно и основательно. Стоило приложить немного усилий, и каменистый холм недалеко от берега превратился в отличный сторожевой пост. Крутизна его склонов ближе к вершине в сочетании с оледеневшей поверхностью каменных глыб делала этот элемент рельефа непривлекательным для представителей других рас. Сплетённую в подобие купола сеть из паутины за ночь укрыл слой снега, оставив в нужных местах смотровые щели.
Мой напарник сонно пялился в темноту и не проявлял никакого интереса к происходящему. Какой еще напарник? Молодой и глупый барашек, получивший кличку Ёся, попался в мои сети очень удачно и теперь лежал рядом, упакованный в плотный кокон. Парализующий яд и челюсти, надежно фиксированные клейкой нитью, гарантировали его
С наступлением рассвета жизнь на корабле так и не забурлила. Лишь к часам девяти утра, судя по теням на снегу, из недр этой лоханки выбрался самый нетерпеливый моряк. Совершая странные дерганые движения, гуманоид приблизился к борту и начал снимать свои портки с понятной каждому человеку целью. Облегчившись, он вернулся в теплое нутро парусника. Странность походки этого индивида пришлось списать на отрицательную температуру окружающей среды. Проще говоря, гуманоид замерз и пытался согреться таким незатейливым образом. После первого, на палубе стали появляться другие члены экипажа с аналогичными нуждами. Я же начал скрупулёзно считать их по головам. Отголоски чужой речи не находили должного отклика в памяти. А жаль. Парусник очень сильно походил на творения корабелов шестнадцатого-семнадцатого века. Будем реалистами - таких совпадений не бывает.
Мельтешение постепенно нарастало и сопровождалось громкими криками, а затем на воду была спущена небольшая лодка, в которую погрузилось пятеро смельчаков и два средних бочонка. Момент истины.
– Что скажешь, Ёся? Думаешь это люди? Ты же видел когда-нибудь людей?- нерубский говор заставил барашка совершить неопределенное движение ушами. Пища отказывалась давать однозначный ответ, но немного терпения и приблизившаяся к берегу лодка прояснила ситуацию.
Ритмично работая веслами, в деревянной шлюпке сидели люди. Нас разделяло около пятисот-шестисот метров, но бородатость гостей была заметна даже на таком расстоянии. Стоит похвалить нерубскую наследственность за отличное зрение, которое не смогли испортить ни темнота Азжол-Неруба, ни частые травмы органов зрения. Мужики лихо выпрыгивали на лёд, падали, видимо матерились, но поднимались вновь, чтобы продолжить борьбу с ледяной стихией. Мелкий снежок, падающий с неба, придавал этой картине определенную завершенность.
С трудом у бородачей получилось втащить лодку на лед, предварительно вытащив те самые бочонки и еще какой-то инструмент. Сейчас первооткрыватели подозрительно всматривались в заснеженный край, прикипев взглядом к ближайшим деревьям. Это и понятно в такую погоду нормальному человеку нужно топливо чтобы согреться и приготовить чего-нибудь горячего. В том, что это люди сомнения практически развеялись. На поясе у каждого из гостей висел аналог сабли и как минимум один пистолет образца этак шестнадцатого века. Их не скрывали даже теплые меховые плащ-накидки. Мда, вооружены бородачи были основательно и на потерявшихся рыболовов тоже не походили. На двухмачтовое судно я теперь смотрел другим взглядом. Отсутствие видимых пушечных портов меня не обманывало. На таком расстоянии и при плохой погоде их просто не рассмотреть. Сомневаться же в их наличии было бы слишком самонадеянно.
По крайней мере, порох тут известен и используется довольно активно или же его аналог. Хотелось захватить хоть одного бородача для более внимательного осмотра и чем черт не шутит - допроса. Примитивных пистолей я не опасался, как и сабель. После нежити люди выглядели неопасными противниками, которых можно убивать десятками. Мысли о своем превосходстве пришлось отбросить и взглянуть на мужиков более здраво, так как у бородачей были мозги, а значит пытливый и любознательный разум, хитрость, в конце концов. А это оружие намного опаснее любой магии. Наблюдение и сбор информации в первую очередь, а захват можно отложить на потом. Только бы они не снялись с якоря и не уплыли в неизвестном направлении, хотя и так было бы неплохо. Воевать с целой командой в мои планы не входило.
Завозившийся барашек заставил меня отвлечься и впрыснуть парнокопытному очередную дозу слабенького парализующего яда. В любом случае будет слишком подозрительно, если один из моряков исчезнет на берегу в первый же день. Только поисковых партий мне не хватало, когда недостроенное убежище требует всех сил и внимания.
Азерот. Нордскол.
Генри Уорд, пират, не чувствующий пальцев своих ног.
Плавание изначально попахивало гнильцой, но капитан принял решение. Единолично, на что имел полное право. Бодрый старик в сопровождении пары юнцов и десятка наемников взошел на судно, как какой-нибудь король. Генри, питавший неприязнь к любому человеку, поднявшемуся выше него по социальной лестнице, сразу почуял неладное. Для справедливости стоит отметить, что сорокалетний моряк был на диво подозрительным и вечно "чуял" нечто неладное. В ином обществе его могли посчитать параноиком, но среди пиратов он просто слыл вечно бухтящим товарищем.