Сложности

Эшли Кристен

— Ты со… со… собираешься… ты собираешься жениться на ней?

— Не знаю. Но понимаю, что если бы ты на секунду задумалась об этом, то поняла бы, что рядом с ними не было бы женщины, к которой я не испытываю чувств. Ты так же знаешь, что можешь доверять мне в том, что я буду правильно поступать с нашими детьми. Так что нам не нужно вести разговор на эту тему не только потому, что это не твое дело, но и потому, что я — хороший отец, который любит своих детей. И ты не должна оскорблять меня своими словами.

Она скрестила руки на груди в защитном

жесте и заявила:

— Ты должен знать, что это причиняет мне боль, Хиксон.

— Могу себе представить, Хоуп, — пробормотал он. — Но все так, как есть. И тебе придется с этим свыкнуться.

Она посмотрела на огонь и заявила.

— Я думаю, тебе лучше уйти.

— Хоуп, тебе нужно прекратить говорить гадости при Мэми.

Она снова повернулась и посмотрела на него, но он продолжил, прежде чем она успела что-то сказать.

— Ты можешь злиться на меня. Можешь ненавидеть меня. Можешь ненавидеть Грету. Можешь поступать, как считаешь нужным, можешь говорить, что пожелаешь — это твое право. Но только не при нашей дочери.

— Я уверена, что Грета рассказала тебе о нашем утреннем разговоре, — прошипела она.

— Да, она позвонила мне, когда пришла на работу, — ответил он ей. — Но вы взрослые женщины, и я не могу контролировать тебя, поэтому и не могу защитить ее от тебя. Хочу ли я, чтобы ты так никогда больше не поступала? Да, черт возьми. Могу ли я остановить тебя? К сожалению, нет. Можем ли мы смириться с твоим дерьмом и жить дальше? К счастью, да.

— С моим дерьмом, — пробормотала она, скривив губы.

Хикс вздохнул и спросил:

— Мэми?

— Поскольку обе девочки влюблены в нее из-за ее прически и дурацких каблуков, не говоря о том, что она покупает их любовь дурацкими сертификатами, чтобы сделать их комнату в вашем доме красивой, я не буду с этим связываться, — выдала Хоуп.

— Спасибо, — пробормотал он.

— Но было бы неплохо, если ты бы перекинулся парой слов с Шоу.

— Именно так я и сделаю.

— И я прекращу обсуждать по телефону в своем доме, что думаю о твоей новой шлюхе, когда рядом дети.

— Вот видишь, — прошептал Хикс, держа себя под контролем. И Хоуп явно не пропустила это, судя по тому, как побелело ее лицо. — Ты только что переступила черту, которую, тебе лучше никогда, бл*дь, снова не переступать.

— Я…

Он сделал один шаг к ней, встав в ее пространстве, и опустив голову так, что они оказались нос к носу.

— Никогда больше не говори о ней в таком тоне, Хоуп. Никогда. Никогда, черт возьми. — Он откинул голову назад и прорычал: — Теперь, когда мы поговорили, у тебя есть выбор. Ты вытаскиваешь голову из задницы и ведешь себя нормально или же нет. Я не могу сказать, что будет, если ты этого не сделаешь. И если будет так, то мне придется с этим разбираться. Но сейчас у нас есть восемь месяцев с Шоу, два года с Коринн и пять лет с Мэми. Пять лет, чтобы сделать наших детей счастливыми, научить их тому, что они должны знать, чтобы жить своей жизнью, бороться с миром и быть достойными людьми.

Если я должен буду сделать все сам, я это сделаю. Но было бы неплохо, если бы ты мне помогла.

Она мотнула головой, будто он дал ей пощечину, но Хикс уже закончил.

И он ясно дал это ей понять, обойдя ее стороной и выходя из дома.

***

Он был уже в гараже, заглушал «Бронко», когда она позвонила ему.

Он втянул в себя воздух, схватил телефон, вылез из грузовика, захлопнул дверь и прислонился к ней спиной, после чего поднес телефон к уху и поприветствовал:

— Если последует очередная гадость, я вешаю трубку, пока дочери вновь не окажутся у тебя.

— Мне не следовало так говорить о ней, — заявила Хоуп.

Хикс замолчал.

Хоуп, к сожалению, тоже, поэтому Хиксу пришлось самому прервать тишину.

— Хоуп, уже поздно, и я хочу…

— Я все испортила, не так ли?

Хикс вновь замолчал.

Но в этот раз, не замолчала Хоуп.

— Я ничего не буду говорить при Мэми, и я знаю, что Коринн расстроена из-за тебя, так что я посижу с ней и… и я не знаю. Поделюсь с ней кое-чем.

— Пусть это будут правильные мысли, Хоуп, — приказал он.

— Так и будет, Хиксон.

Он вновь вдохнул.

— Дело было не в кольце, — прошептала она. — Просто… думала, ты лучше меня знаешь.

— За восемнадцать лет я не узнал о тебе ничего такого, чего бы ты не рассказала или не показала мне, Хоуп. Брак — это не игра в угадай-ку. Чтобы брак был крепким, необходимо постоянное общение. При всем при этом, я бы, наверное, никогда не купил тебе это кольцо. Я бы хотел, чтобы оно у тебя было, но с учетом того, с чем мы столкнулись в финансовом плане, это было невозможно. Но если бы я знал, через что ты проходишь, я бы сделал нечто большое, если бы ты нуждалась в этом. Или бы совершал маленькие поступки каждый день, чтобы ты понимала, как много значишь для меня.

— Я знаю. — Она все еще шептала.

— Мы должны уладить все ради наших детей.

— Я знаю и это.

— Мне нужно, чтобы в этом плане ты была со мной, Хоуп.

— Я с тобой, Хикс.

«Господи, неужели это конец?»

— Мне действительно хотелось бы верить в это, — сказал он ей.

— Ты больше не называешь меня деткой.

Он посмотрел на свои ботинки.

— Или персик, — тихо продолжила она, в каждом слове слышалась боль.

Он ничего не ответил.

Заговорила вновь Хоуп.

— Я тоже так делала.

— Нам надо двигаться дальше, — мягко сказал он.

— Мэми говорит, что она делает тебя счастливым.

Он посмотрел на стену гаража.

— Давай не будем, Хоуп.

— Я просто… это займет некоторое время… — она сделала паузу на несколько мгновений, после чего закончила: — Мне очень больно, и потребуется много времени, чтобы смириться с тем, что я все испортила.

— Возможно, все пройдет быстрей, если мы сможем работать вместе над тем, чтобы наши дети были в порядке.