Шрифт:
М. Немченко, Л. Немченко
Случай на полуострове Маяковского
Первым заметил ракету Тимофей Соловых. - Вижу!
– торжествующе закричал он, показывая рукой куда-то вдаль. Антипов и Гаевский, как по команде, повернули головы в ту сторону. Сомнений быть не могло. Там, на юге, на широком каменистом плато, крутым уступом поднимавшимся над безбрежным морем красных джунглей, отчетливо вырисовывалось продолговатое металлическое тело. - Хелло, мистер Джонс!
– обрадованно воскликнул Антипов, придвигая микрофон.
– Слышите меня? Мы вас уже видим!.. Ракета стояла горизонтально на мощных выдвижных опорах. Сзади под дюзами чернело огромное пятно оплавленной почвы, видимо, не успевшей еще окончательно остыть за полтора часа, прошедших после посадки. Несколько плоских оранжевых ящериц, похожих на сильно увеличенных крокодилов, неподвижно лежали на камнях, рассматривая непонятное существо, наделавшее при своем появлении столько шума. Завидев садящийся вертолет, они нехотя отползли в сторону. Антипов и его товарищи один за другим торопливо выпрыгнули из кабины. Трое астролетчиков, толстые и неуклюжие в своих скафандрах, уже бежали им навстречу. Антипов сразу узнал Джонса. Они встречались только раз, на одном из конгрессов Международной федерации астронавтики, и, хотя было это давненько, еще в годы первых экспедиций на Луну, Антипову хорошо запомнился высокий худощавый инженер с большим лбом и живыми веселыми глазами, с жаром говоривший о будущих путешествиях в большой космос. А теперь вот они встретились здесь, на Венере... Джонс радостно улыбается. Сквозь прозрачное бронестекло шлема видно, как взволнованно блестят его глаза. - Поздравляю!
– кричит Антипов, забыв, что шлемофоны еще не настроены. И их руки в толстых перчатках скафандров встречаются в крепком рукопожатии. * *
*
Стол, если можно было так назвать несколько сдвинутых в ряд пластмассовых ящиков из-под пищеконцентратов, был накрыт в рубке управления. Ни в одном из остальных отсеков корабля шестеро взрослых мужчин просто не смогли бы поместиться. Да и здесь, в рубке, несмотря на то, что кресло пилота было предусмотрительно убрано, хозяева и гости расселись не без труда. После первых тостов и приветствии разговор постепенно разбился на отдельные ручейки. Гаевский, пристроившись к коробке с бисквитами, с увлечением излагал внимательно слушавшему биологу Миллу основные принципы астроэтнографии, а геологи Соловых и Бойер, прихлебывая горячий кофе, толковали о своих делах. Начальники вспоминали первые лунные экспедиции и общих знакомых по федерации астронавтики. - ...Да, мистер Антипов, - лицо Джонса стало серьезным, - скажу вам честно: довольно грустно впервые лететь на далекую планету, имея в руках подробную карту обеих ее полушарий, отпечатанную в Москве. Лететь и знать, что тебе и твоим товарищам уже не придется быть ни Колумбами и ни Магелланами нового мира... - Ну это еще как сказать, - улыбнулся Антипов, потирая бритый затылок. До нас здесь, как вы знаете, побывало уже четыре советских комплексных экспедиции. Работа проделана огромная, однако и сегодня белых пятен на Венере хоть отбавляй. Взять, к примеру, Южный материк. Побережья изучены неплохо, а огромная область джунглей за хребтом Эйнштейна для нас еще, можно сказать, "терра инкогнита" -страна неведомого. Мы туда до сих пор почти не заглядывали, если не считать аэрофотосъемки... А возьмите глубины океанов! Это пока вообще сплошная загадка... Так что, хотя вы в Колумбы и опоздали, открытий на вашу долю осталось больше чем достаточно... - Скажите, а входит в ваши планы изучение жизни венантропов?
– обратился к Джонсу Гаевский. - Пока нет. А вообще-то, - Джонс усмехнулся, - мы, собственно, уже неплохо знаем венов по информационным бюллетеням Московского института астроэтнографии... - Да, но ходят слухи, что в них публикуется далеко не все, - неожиданно вмешался в разговор геолог Генри Бойер, низенький плотный человек с тонкими, словно поджатыми, губами. Все повернулись к нему. - Поговаривают, например, что вы усиленно занимаетесь некоторыми северо-западными племенами и даже чуть ли не организовали там колхозы... - Что, что?!.. Гости дружно рассмеялись. - Увы, должен вас разочаровать, - проговорил Гаевский.
– Коллективизация на Венере невозможна. По той простой причине, что на этой планете нет ни одного единоличника. Вам, должно быть, известно, господа, что венантропы
– Но, в таком случае, чему вы учите их там, в своих школах? Джонс бросил на своего геолога недовольный взгляд. Чего он лезет с нелепыми вопросами? Была такая дружеская непринужденная атмосфера - и вдруг на тебе... - Школы?
– переспросил Гаевский, по привычке потрогав свою русую бородку.
– Извините, но мы тут не читаем бульварных газет и поэтому не в курсе дела. Вам лучше обратиться за справками непосредственно к автору этой утки. Этнограф сделал паузу и, словно извиняясь за свой резкий тон, заговорил просто и дружелюбно: - Нет, о школах говорить еще рано. Единственно что мы пока делаем, - это пытаемся ознакомить некоторые племена с зачатками земледелия. Технические новшества не идут пока дальше освоения мотыги... Конечно, можно было начать с более сложных вещей. Но мы не хотим, чтобы вены с самого начала привыкли получать готовенькое. Пусть они лучше на первых порах научатся сами изготовлять хотя бы элементарные земледельческие орудия... Но, между прочим, есть один юноша - вен, который по разрешению племени живет с нами и далеко обогнал своих сородичей по уровню развития. Приезжайте к нам в гости, увидите... - Обязательно приезжайте, - поддержал Антипов.
– Познакомитесь с остальными нашими товарищами. А сейчас, уважаемые коллеги, просим принять от нас небольшой подарок. Он вынул из кожаного футляра маленькую плоскую коробку со множеством блестящих кнопок и рычажков и положил ее перед собой. - Вы, наверно, уже читали о нашем автоматическом переводчике. С помощью этой штуки мы довольно свободно объясняемся с большинством венских племен. Видите: у автомата девять диапазонов - по числу основных языковых групп... Думаю, что эта коробочка вам тоже пригодится. Правда, перевод осуществляется только с русского, но, я вижу, вы все им неплохо владеете... - Сегодня это профессиональный язык астролетчиков, - улыбнулся Джонс, так же, как у медиков латынь. Он явно старался смягчить впечатление от выпадов Бойера. - Только учтите: наш автолингвист - вещь очень хрупкая, - продолжал Антипов.
– Избегайте сотрясений. Ну, а принцип работы, я думаю, можно не объяснять. В общем, вы произносите слово - и автомат тут же издает соответствующий по значению свисток, довольно далеко слышный. И наоборот... - Странно все-таки, что венантропы объясняются между собой свистками, произнес Милл. Широкоплечий здоровяк, под стать Тимофею, он выглядел моложе всех в этой компании. - Если вдуматься ничего особенно удивительного здесь нет, - сказал сидевший рядом Гаевский.
– Ведь и у нас на Земле язык свиста тоже существует. Вы, может быть, слышали, что жители острова Гомера на Канарах чаще свистят, чем разговаривают? Их свист-это целая система разной тональности звуков, с помощью которых они довольно свободно объясняются друг с другом по самым неотложным вопросам на расстоянии до нескольких километров. То же самое и у венантропов. Вся разница в том, что обитатели острова Гомера владеют и обычной голосовой речью, а люди Венеры довольствуются одним свистом. Это вполне естественно, если учесть, что рот у них лишен языка... - Ладно, Андрей Иванович, кончай свою лекцию, - шутливо оборвал его Антипов.
– Пора нам собираться. Смотри, уж темно на дворе... Ну, так радируйте обо всех новостях, - обратился он к Джонсу. Гости один за другим не без труда выбрались из-за стола и стали прощаться. * *
*
Джонс выдвинул из стены откидную койку и приготовил себе постель. Итак, первая ночь на Венере. Он уже собрался было раздеваться, когда неожиданно в дверь постучали. - Не разбудил вас?
– осведомился Бойер, влезая в крохотную каюту начальника.
– Хочу с вами поговорить... - Поговорить? Нет, все разговоры завтра. Сейчас надо хорошенько выспаться. Не забывайте: через семь часов начнется наш первый рабочий день на Венере. - Все это так, - согласился геолог.
– Но мне все-таки хотелось бы поговорить с вами именно сейчас. -Хм...
– Начальник несколько секунд колебался.
– Ну ладно, валяйте, произнес, он, опускаясь на маленький откидной стульчик. Бойер тоже сел, но к разговору приступать не спешил. Видимо, он обдумывал, как лучше начать. Джонс смотрел на его невозмутимую круглую физиономию и тщетно пытался ясно сформулировать причины своей внутренней неприязни к этому человеку. Собственно, формально он не имел никаких оснований быть недовольным Бойером. Толковый, энергичный инженер, неизменно сдержанный, ровный в обращении... Хотя, пожалуй, именно это ледяное спокойствие и было всему причиной. Сдержанность, разумеется, хорошая черта, но, черт возьми, должно же под ней быть какое-то живое человеческое нутро. Бойер же, казалось, весь состоит из одной невозмутимости. А тут еще эти дурно пахнущие нападки на русских... И откуда он вообще взялся? С самого начала было объявлено, что геологом летит Дик Андерсон, старый товарищ Джонса по полетам на Луну. И вдруг за неделю перед отлетом выясняется, что у Дика обнаружены какие-то неисправности в почках и вместо него полетит этот никому не известный тип... - Собственно, я пришел представиться, - произнес, наконец, Бойер, глядя прямо в лицо начальнику. В глазах Джонса мелькнуло недоумение: - Отлично, я уже приготовился удивляться. Наверно, сейчас выяснится, что вы на самом деле не инженер, а коварный гангстер, пробравшийся в ракету с целью ограбления экипажа? - О, нет, можете не пугаться, - в тон шутке улыбнулся Бойер.
– Я действительно геолог и буду честно копаться в недрах Венеры. Но дело в том, дорогой шеф, что я еще и священник. И я намерен параллельно со своими научными занятиями обращать в христианскую веру здешних язычников. Вот по этому поводу мне и хотелось с вами поговорить. Наступило молчание. - Вы что, шутите?!
– спросил ошеломленный начальник. - Ничуть, - последовал ответ.
– Вы видите перед собой самого настоящего католического священника А точнее - члена ордена иезуитов. Того самого, что был основан святым Игнатием Лойолой еще в шестнадцатом веке. - Слушайте, Генри, перестаньте мне морочить голову.
– Джонс все еще не верил.
– Какой вы к черту священник, если мне рекомендовали вас как инженера-геолога?! - Одно другому не мешает, - спокойно заметил Бойер.
– Для истинного христианина разум всегда является лишь скромным слугой веры. К вашему сведению, шеф, многие члены нашего ордена имеют специальное техническое образование и даже ученые степени. Как и меня, их трудно отличить от обычных мирских инженеров. Ведь для нас, иезуитов, ношение монашеского одеяния не является обязательным, так же как и посещение богослужений... Да, сэр, мы достаточно современны. И именно поэтому я здесь, на Венере!.. Джонс поднялся и, сложив койку, занимавшую ровно половину каюты, принялся молча шагать по освободившемуся пространству - три шага вперед, три назад. - Прошу меня правильно понять.
– Тон иезуита стал мягким и примирительным.
– Я не собираюсь добиваться для себя какого-то особого положения. На миссионерскую деятельность мне потребуется не так уж много времени. Скажем, дня два в неделю меня вполне устроило бы. Все остальное время будет отдано геологии... Итак, шеф, согласны ли вы пойти мне навстречу? Теперь начальник экспедиции смотрел на Бойера с видом человека, осознавшего размеры опасности и уже решившего, как ей противостоять. - Нет, - очень спокойно ответил он. - Почему же? - Потому что в списке экипажа не упоминается ни о каких монахах или священниках. В нем значится геолог Генри Бойер, и только в качестве такового я намерен вас рассматривать. Нам предстоит огромная работа, и мы не имеем права тратить впустую ни одной минуты. - Ах вот как, значит "впустую"?
– ядовито усмехнулся Бойер.
– Остается только пожалеть, что здесь не присутствует Антипов со своими молодцами. Уж они бы, конечно, поаплодировали вашему атеистическому выпаду... Джонс мысленно чертыхнулся. Он вовсе не желал, чтобы разговор принял такой оборот. Еще, чего доброго, этот тип начнет строчить на него доносы по возвращении на Землю... - Я не собираюсь умалять важность миссионерской деятельности, - сказал он, снова усаживаясь на стул.
– Но мы и так далеко отстали от Советов в исследовании космоса. И если еще сейчас, прилетев, наконец, на Венеру, мы, вместо того чтобы заниматься интенсивной исследовательской работой, будем распылять свои и без того небольшие силы, страна не простит нам этого. - Вы ничего не понимаете!.. Бойер неожиданно придвинулся к начальнику и, понизив голос, заговорил сугубо конфиденциальным тоном: - Пока красные исследуют Венеру, мы должны завладеть душами ее обитателей, сеять среди них слово божие. И поверьте, это гораздо больше укрепит наши позиции здесь, чем все научные изыскания... - Вы меня, кажется, с кем-то путаете, - сухо проговорил Джонс, с откровенной неприязнью глядя на иезуита.
– Я астрофизик и прилетел сюда не для того, чтобы заниматься политическими махинациями... И вообще, с какой стати я должен тут с вами объясняться? Действительно, Управление космических исследований обещало предоставить место миссионеру в одной из будущих экспедиций. Но заметьте: никто никогда не говорил, что это будет католический миссионер. Как-никак протестантов в нашей стране вдвое больше, чем католиков... Не потому ли вы поторопились проникнуть на Венеру контрабандой? Между прочим, я, к вашему сведению, тоже из протестантской семьи и хотя бы по одному этому не считаю для себя возможным ставить в привилегированное положение иезуита. "Получай, святоша", - с удовлетворением подумал Джонс, произнося последние фразы. "Что ж, с ханжами приходится быть ханжой"... Бойер метнул на него взгляд, полный ненависти. - Вы не протестант, мистер Джонс, - злобно процедил он.
– Вы просто безбожник. Думаете, я не знаю, что вы за последний год ни разу не были в церкви, если не считать торжественного богослужения перед отлетом? Имейте в виду: когда мы вернемся, я поставлю об этом в известность руководителей Управления... - Довольно!
– Начальник экспедиции решительно поднялся, ясно давая понять, что разговор окончен..
– А сейчас идите спать и будьте добры с завтрашнего дня со всей энергией взяться за работу. Полагаю, что вам лучше будет на время забыть о своем духовном сане. - Все ясно, шеф. Бойер помолчал, словно собираясь еще что-то сказать, но потом, видимо, передумал и взялся за дверь. - Спокойной ночи, - с подчеркнутой вежливостью поклонился он. После его ухода Джонс некоторое время сидел, погруженный в раздумье. Подчинится иезуит запрету или попытается выкинуть какой-нибудь фокус? Во всяком случае, ясно, что теперь нельзя будет спускать с него глаз. Собственно, все будет зависеть от того, какую позицию займет Милл. А может быть, этот пройдоха Бойер уже пытался его обработать?.. Начальник экспедиции снова выдвинул койку и начал раздеваться. Утром он обязательно первым делом с глазу на глаз поговорит с Миллом.
* *
*
Вездеход пересекал джунгли. За иллюминаторами кабины стоял душный красноватый полумрак. Сюда, в глубину первозданной чащи, проникали лишь слабые отблески и без того тусклого, бессолнечного венерианского дня. Машина двигалась медленно, с трудом проламываясь сквозь сплошную стену уходящих вверх рыжих стволов и ветвей, накрепко переплетенных пурпурными канатами лиан, напоминающих набухшие кровью артерии. Болотистая почва пружинила и прогибалась под тяжестью широких гусениц. Не обладай вездеход плавучестью - его наверняка бы поглотила темная, кишащая живой слизью жижа. Гаевский с досадой подумал, что по воздуху они могли бы пересечь этот район минут за пятнадцать. Собственно, магнитную аномалию здесь в прошлый раз с вертолета и обнаружили. Но теперь надо обследовать ее детально, и для этого приходится работать в непролазных джунглях. - Нет, просто здорово!
– восторженно воскликнул Тимофей Соловых, отрываясь от карты, на которую он наносил показания приборов.
– Похоже, что железа здесь больше, чем в Курской аномалии. И главное, залежи начинаются прямо под ногами! Ты заметил, какая красная почва в здешних болотах? Нечто вроде красноземной коры выветривания в наших земных тропиках... Мы едем по чистейшим гидроокислам железа!.. - Обязательно радируй в Госплан, - пошутил Гаевский.
– Так, мол, и так, есть предложение построить на Венере металлургический комбинат. Продукцию можно транспортировать на Землю в виде железных метеоритов... Тимофей улыбнулся, снова приникая к приборам: - Уж если на то пошло, эта руда должна в первую очередь заинтересовать вашего брата - астроэтнографа. Придет же время, когда венантропам понадобится железо, не вечно им жить, так сказать, в каменном веке. В кабине опять воцарилось молчание. Сидя за штурвалом, Гаерский думал о том, как быстро идет время. Кажется, давно ли они встречали Джонса с его ребятами, и вот, оказывается, с тех пор прошло уже почти три месяца. Через несколько дней иностранцы улетают. А там, глядишь, скоро и наща смена прилетит на "Циолковском"... -Месторождение уходит вглубь, - сообщил сзади Соловых.
– Давай крути на север. Попробуем проследить продолжение аномалии под саванной. Повинуясь повороту штурвала, машина двинулась вправо. Вскоре впереди обозначился небольшой пологий подъем, и Гаевский прибавил скорость. Почва сразу стала тверже. И суше. Где-то в вышине сквозь поредевшую завесу ветвей забрезжил неяркий дневной свет. Еще немного, и чаща расступилась, давая начало широкой саванне, как по аналогии с земными тропиками стали называть жаркие лесостепи, покрывающие более возвышенные и сухие области Венеры. Здесь среди густых алых трав возвышались исполинские галды - странные деревья, похожие на огромные одуванчики. Они были названы так в честь астроботаника Сергея Галдаева, трагически погибшего во время 1-й комплексной экспедиции. Толстый, прямой и совершенно гладкий ствол заканчивался геометрически круглой, словно специально подстриженной кроной, где под каждым листом зрело множество коричневых шариков с семенами. Сейчас шарики как раз лопались, и целые тучи зеленого пуха летели по ветру навстречу вездеходу. - Люблю, когда они пушатся, - сказал Соловых, задумчиво глядя в иллюминатор.
– Тополя наши чем-то напоминают... Знаешь, у нас в поселке все улицы, в тополях. Идешь летом домой с шахты, а под ногами, слезно снегом все усыпано... Тимофей помолчал, думая о чем-то своем, потом показал рукой на север. - Значит так, едем вон до тех холмов. Оттуда начнем детальную разведку...
– Он взглянул на хмуроватое лицо Гаевского и хлопнул его по плечу.
– Что, Андрей Иванович, небось, надоело геологией заниматься? Ничего, брат, график есть график. Раз уж один вездеход на двоих... Вот кончится моя неделя, начнется твоя, этнографическая, и опять я буду верным твоим помощником. Однообразная ало-зеленая равнина с рощицами круглоголовых галдов проносилась за иллюминаторами. Вот вдали неторопливо прошествовало стадо уфтонов. Огромные черепахообразные животные, пощипывая траву, двигались к водопою. Отчетливо были видны их толстые, как бревна, хвосты с острыми шипами на конце и рыжие костяные панцири, покрывающие спины. Словно напоминая, что эти орудия защиты отнюдь не излишни, над вездеходом, со свистом рассекая плотный воздух, пронесся летучий ящер... Планета, еще недавно казавшаяся такой таинственной и далекой, жила своей обычной жизнью. Неожиданно под маленьким экраном перед водителем загорелась красная лампочка. - Слушаю, - торопливо проговорил этнограф, настраиваясь на прием. На экране появилась бритая голова Антипова. - Вот что, ребята.
– Голос начальника звучал озабоченно.
– Только что получена тревожная радиограмма от Джонса. Их вездеход с двумя членами экспедиции покинул ракету вчера утром и последний раз посылал сообщение девять часов назад. С тех пор связь оборвалась. Джонс уверен, что с ними что-то стряслось. Он уже хотел было сам отправиться на поиски на "летающем мотоцикле", да я отговорил. Одному, конечно, рискованно... Так что придется искать вам. Дорошенко и Чубидзе отпадают: они ведут сейчас метеорологические исследования у полюса... С горючим-то у вас как? - Достаточно, - кивнул головой Гаевский. - Тогда приступайте к поискам. Вездеход должен находиться где-то в районе полуострова Маяковского. Предположительно, в квадратах Ф-7 или Ф-8. Через час радируйте о первых результатах. Экран погас. - Надо лететь, - сказал Соловых. Гаевский остановил машину и взялся за монтажные рычаги. Еще несколько минут - и из башенок на крыше выдвинулись лопасти двух несущих винтов. Вездеход превратился в вертолет. - Кстати, посмотри, как там поживает наш пассажир, - попросил Гаевский, готовясь запустить двигатели. Тимофей заглянул за перегородку: - Все еще спит. - Ну и соня!
– улыбнулся этнограф.
– Впрочем, ничего удивительного. Устал от обилия впечатлений. Ведь это его первая поездка на такое расстояние. Ровно загудели моторы. Тяжелая машина оторвалась от почвы и быстро начала набирать высоту.
* *
*
Они обнаружили пропавший вездеход вскоре после полудня. Машина стояла в зарослях красного кустарника у подножья небольшого холма и казалась покинутой. Одев скафандры, путешественники вылезли из кабины. - Люк задраен снаружи, - констатировал Тимофей.
– Значит, куда-то ушли... На всякий случай он несколько раз постучал в стенку. Ответа не последовало. Заглянули в иллюминаторы, но они были плотно закрыты изнутри стальными створками. Гаевский развернул карту и сосредоточенно принялся ее изучать. - Признаться, меня больше всего тревожит вот это соседство.
– Он ткнул пальцем в маленький красный кружок - Где-то здесь, чуть западнее, обитают венантропы. Одно из наименее изученных среднеюжных племен... - Ты допускаешь, что вены могли напасть на них? Этнограф покачал головой: - На нас, как ты знаешь, они еще ни разу не нападали. Но неизвестно, как вели себя с ними американцы... Резкий звонок, прозвучавший в шлемофонах, заставил обоих насторожиться. Сомнений быть не могло, это сработали вмонтированные в скафандры индикаторы ультразвуков. Значит, где-то неподалеку в плотном венерианском воздухе возникли и тотчас же затухли неощутимые для человеческого уха мощные ультразвуковые волны. Это было похоже на выстрел... Путешественники замерли, прислушиваясь. Звонок зазвенел снова, на этот раз еще более громко. - Ультразвуковой пистолет, - убежденно сказал Соловых. Через минуту оба были в вездеходе. Гаевский направил машину в ту сторону, откуда слышались выстрелы. Они перемахнули болотистую низину и поднялись на невысокий пригорок. Отсюда открывался вид на широкую поляну, окруженную развесистыми великанами-хвощами. И то, что наши путешественники здесь увидели, заставило их мгновенно затормозить машину и прильнуть к иллюминаторам. По поляне, тяжело волоча заднюю ногу, бежал огромный уфтон. Видимо, животное только что выскочило из-за деревьев, спасаясь от преследования. Странно было видеть трусливо бегущим этого гиганта, способного, казалось, одним ударом своего исполинского хвоста переломить хребет любому чудовищу. Очевидно, нападение было внезапным и страшным для зверя своей непонятностью... Новый звонок резанул по ушам. Еще один выстрел!.. Уфтон на секунду остановился, словно собираясь повернуть в другую сторону, и, как подкошенный, рухнул на алую траву. Торжествующий свист огласил лес. На поляну выбежала толпа венантропов. Их бока тяжело вздымались, плосконосые лица с выступающими челюстями и большими круглыми глазами горели возбуждением. Видимо, погоня шла уже давно. Издавая оглушительные свистки, заросшие рыжей шерстью охотники принялись осыпать сраженного гиганта градом тяжелых камней. Все это происходило в какой-то сотне метров от вездехода, но машину заслоняли красные космы кустов, и вены ее не заметили. - Смотри, смотри!
– Соловых взволнованно схватил товарища за руку. Но Гаевский уже видел сам. Там, в толпе венантропов, мелькнул желтый скафандр. Астронавт! Он казался совсем маленьким рядом с людьми Венеры, каждой из которых был ростом не меньше двух с четвертью метров. Лица человека нельзя было разглядеть, но Гаевский сразу заметил в его руке заостренный излучатель ультразвукового пистолета. - Коллективная охота, - прокомментировал успокоившийся Соловых.
– Как видно, ничего трагического не произошло. Только второго почему-то не видно. Надо подъехать спросить. - Давай сначала послушаем, что там происходит. Гаевский вынул из футляра висевший у него на груди, наподобие бинокля, автопереводчик и, подключив его к шлемофону, перевел стрелку лексикографа на диапазон среднеюжных племен. Тимофей последовал его примеру. Слитный гул ворвался им в уши. Десятка полтора венов, оживленно пересвистываясь, копошились у туши, взрезая брюхо зверя заостренными камнями. Остальные,издавая нетерпеливые свистки, жадно следили за их движениями. Маленький человек в скафандре стоял в центре этой группы, с видом победителя взирая на огромную гору мяса. Неожиданно потрошившие зверя разом, словно по команде, прекратили работу. Шум сразу стих. Один из них, старый вен с редкой, наполовину седой шерстью, поднялся на ноги и, обернувшись к толпе, протяжно просвистел. - Великий охотник сказал: бог много силы - может мертвый сделать живой? перевел автолингвист. Очевидно, этот вопрос был обращен к человеку в скафандре, так как тотчас же в шлемофоне зазвучал его голос, с заметным акцентом выговаривавший русские слова: - Ты прав, брат мой. Господь наш всемогущ и милосерден Я с верою обратился к нему, и вот он позволил мне убить этого зверя, чтобы дать вам много мяса. Веруйте в него, и у вас всегда будет вдоволь пищи! А после смерти вы будете вечно жить в раю на всем готовом... Его слова тут же превращались в громкие свистки, далеко разносившиеся по поляне. Вены смотрели на своего благодетеля во все глаза и слушали, как завороженные. Тем временем Соловых и Гаевский, натянув скафандры, торопливо выбрались через нижний люк и, пригибаясь, спустились с пригорка. Им удалось приблизиться к венам метров на пятьдесят. Дальше пробираться не было смысла их могли заметить. Присев за каким-то свекольного цвета растением, мясистым и колючим, как кактус, путешественники стали наблюдать, что будет дальше. -Да это ж мой коллега!
– воскликнул пораженный Тимофей, вглядевшись в лицо человека в скафандре.
– Он самый: Генри Бойер! Только ума не приложу, когда это он успел заделаться проповедником. Прямо чудеса... В этот момент старый вен снова засвистел: - Тогда скажи бог сделать уфтон живой. У него в живот маленький уфтон. Маленький вырасти, давать много мяса... Скажи бог сделать живой! - Вот это называется припереть к стенке, - захохотал Соловых.
– Ну-ка посмотрим, как ты теперь вывернешься. Человек в желтом скафандре несколько секунд молчал, видимо, не зная, что предпринять. Затем он молитвенно поднял руки к небу и что-то забормотал. Это продолжалось минуты полторы. Внезапно Бойер опустил руки, и в то же мгновение на шлеме его загорелся маленький прожектор. - Господь говорит со мной!
– закричал иезуит неожиданно высоким голосом. Он говорит, нельзя оживлять этого зверя. Зверь тогда станет злой, убьет своим страшным хвостом много охотников. И еще говорит господь: тем, кто примет крещение, он всегда будет давать много мяса... Оглушительный свист был ему ответом: вены обсуждали поразительное известие от бога. Прожектор на шлеме Бойера погас. Очевидно, это должно было означать, что его беседа с всевышним закончена. - Да ты, брат, прямо фокусник, - мрачновато усмехнулся Соловых.
– Что же, Андрей Иванович, так мы и будем молча наблюдать, как этот субъект затуманивает им мозги? - А что ты предлагаешь? - Да уж я бы не стал с ним особенно деликатничать... - А именно?
– Этнограф насмешливо глянул на товарища.
– Ты забыл, что мы не имеем права вмешиваться в деятельность участников иностранной экспедиции? - Какая это к черту деятельность?!
– рассердился Тимофей.
– Самое настоящее мошенничество и больше ничего... И все это делается с помощью нашего автолингвиста! Стоило его дарить... Между тем Бойер, посмотрев себе на руку, снова обратился к венантропам. - Скорей идите к пещере, - заявил он.
– Бог сейчас будет лить с неба воду и бросать большие огни. Послышались удивленные свистки. Рыжие охотники, задрав головы, разглядывали небо, которое было по-обычному тускло-желтым, без каких-либо темных пятен, предвещающих бурю. Однако авторитет святого отца после всех совершенных им чудес был уже довольно прочен, и вены один за другим начали покидать поляну, таща на плечах огромные куски мяса, отрезанные от туши. Соловых и Гаевский поднялись из-за своего укрытия. - Поразительно точное пророчество, коллега, - громко проговорил Тимофей, поставив передатчик шлемофона на полную дальность.
– Представьте себе, мой наручный барометр тоже предупреждает о близкой буре. Бойер вздрогнул и оглянулся. - Что вам здесь нужно?
– не слишком любезно осведомился он, сверля глазами русских. - Мы ищем вас, - ответил Гаевский.
– Ваш начальник беспокоится. Почему вы столько времени не даете о себе знать? И потом, где ваш товарищ? С ним что-нибудь случилось? Бойер бросил на него быстрый испытующий взгляд, словно стараясь уяснить себе, что именно известно этому человеку. - Вы можете не беспокоиться, - проговорил он после короткой паузы. Мистер Милл здоров и занимается, тем, чем следует. А начальнику мы сами сообщим все, что надо. Так что можете возвращаться к своим делам. - Спасибо, но мы, пожалуй, пока останемся, - с ядовитой любезностью произнес Соловых.
– Интересно же посмотреть, как у вас дальше пойдет дело... - Тимофей!..
– Гаевский неодобрительно глянул на товарища, положив руку ему на плечо. Но молодого геолога уже невозможно было остановить. - Погоди, Андрей Иванович, - отмахнулся он.
– Я хочу только спросить мистера: не кажется ли ему, что его "проповеди" больше напоминают цирковые трюки? Сквозь бронестекло шлема видно было, как побагровело лицо Бойера. - Я не собираюсь вступать в объяснения с безбожниками, - злобно процедил иезуит.
– Можете богохульствовать, сколько вам влезет. Господь не осудит меня за то, что я излагаю язычникам истины святого писания в наиболее наглядной и доступной для них форме. Соловых хотел ему что-то ответить, но Гаевский решительным жестом остановил товарища. - Не горячись, Тимофей Егорович. Мы с тобой не властны запрещать мистеру Бойеру вести религиозную пропаганду. Так, как, впрочем, и он не может запретить нам присутствовать... Но Бойер уже не слушал. Резко повернувшись, он торопливо зашагал к лесу, куда только что скрылись вены. В почерневшем небе уже сверкали первые молнии. - Пророчество сбывается, - усмехнулся Соловых.
– Но как ты думаешь, где все-таки может быть Милл? - Скоро все узнаем, - сказал Гаевский, - А пока поспешим под крышу. ...Через несколько минут вездеход, развернувшись под свирепыми порывами ветра, начал спускаться с пригорка. Где-то там, за неистово раскачивающимися гигантскими хвощами, находилась пещера венантропов. * *
*
Милл повернулся на спину и открыл глаза. Вокруг была кромешная темнота. "Что за черт?" - удивился биолог и, с хрустом потягиваясь, сел. Он отлично помнил, как они с Бойером остановили вездеход, чтобы закусить перед заключительной вылазкой в глубь полуострова. После еды ему вдруг страшно захотелось спать. Поклевав носом, Милл решил немного прилечь, взяв с Бойера слово, что тот через полчаса его разбудит... Почему же в машине так темно? Биолог встал и, протяну руку к стенке, нащупал выключатель. Вспыхнул яркий голубоватый свет. Кабина была пуста. Милл озадаченно огляделся. Все как будто на месте. Только вот иллюминаторы почему-то закрыты... А выход? Биолог шагнул к люку, ведущему в шлюзовую камеру, где находились скафандры, и взялся за ручку. Она не повернулась. Милл нажал посильнее, результат был тот же. Биолог даже присвистнул от неожиданности. Выходит, он заперт! Бойер куда-то ушел и закрыл его. Но когда же это произошло? Милл глянул на часы и остолбенел. Неужели он столько проспал?! Почти семь часов!.. Окончательно сбитый с толку, биолог опустился в кресло. Случайно взгляд его упал на карман собственной куртки. Оттуда торчал краешек какой-то бумажки. Развернув ее, Милл сразу узнал каллиграфический почерк Бойера. "Никак не мог добудиться. Рассматриваю Ваш необъяснимый сон, как знамение свыше. Это, несомненно, означает, что Господь призывает меня выполнить мой долг". Милл еще раз перечитал написанное и, скомкав, в сердцах бросил записку на пол. Все ясно: иезуит в конце концов обвел-таки его вокруг пальца. Что же теперь ответит он Джонсу? Ведь Милл обещал не спускать глаз с этого типа. Первое время, после того как начальник сообщил ему о своем ночном разговоре с Бойером, Милл действительно смотрел за иезуитом в оба. Он был настроен весьма решительно. Если бы Бойер вздумал открыто своевольничать, биолог, вероятно, не поколебался бы просто-напросто взять коротышку за шиворот и наглядно объяснить ему значение дисциплины в космической экспедиции. Здоровяку Миллу такая операция не стоила бы большого труда, и, надо полагать, иезуит отдавал себе в этом отчет. Поэтому он избрал путь переговоров. Убедившись, что Милл не верит ни в бога, ни в черта и что нет никаких шансов прельстить его перспективами вечного блаженства в раю, Бойер сделал биологу сугубо деловое предложение. Он заявил, что готов платить ему от имени святой церкви по доллару за каждого новообращенного. От Милла требовалось только одно: не чинить препятствий богоугодной деятельности миссионера. По предварительной оценке, на Южном материке насчитывалось несколько десятков тысяч вполне пригодных для обращения язычников, и, таким образом, Милл мог, в случае удачи, заработать на этом деле хорошие деньги. Иезуит клялся, что вручит ему чек тотчас же по возвращении на Землю. В общем, условия были явно выгодные, и Бойер настойчиво уговаривал биолога их принять. Однако, видя, что Милл не поддается никаким уговорам, иезуит в конце концов оставил его в покое. Он прилежно занимался своими геологическими изысканиями и, казалось, бросил всякую мысль о крещении венов. Когда Бойер как-то однажды предложил биологу добыть немного мяса для одного из среднеюжных племен, с охотниками которого они не раз встречались во время исследований на полуострове Маяковского, Милл, не задумываясь, согласился. Он знал, что венантропам не часто выпадает удача на охоте, и был рад им хоть чем-то помочь. Это было месяца полтора назад. С тех пор они еще раза два бывали в этих местах и всегда между делом подстреливали для венов какого-нибудь зверя. Заросшие рыжей шерстью охотники приветствовали их благодарными свистками, как своих старых знакомых. Словом, все шло хорошо, и Милл незаметно для самого себя стал смотреть на Бойера без прежней подозрительности. И вот теперь, когда осталось несколько дней до отлета, он пожинает плоды своего ротозейства... "Ваш необъяснимый сон". Милл чуть не плюнул от злости, вспомнив эти слова из записки. Он уже не сомневался, что иезуит подмешал ему в кофе какой-то снотворной дряни. Биолог встал и распахнул металлические створки, закрывавшие иллюминаторы. Было еще довольно светло. Он пробовал себя успокоить. Что бы там ни было, Бойер должен к вечеру вернуться, и разумеется, он, Милл, больше его уже не выпустит. В конце концов потерян лишь один рабочий день... Да, но позор, позор! Научная экспедиция, закончившаяся крещением туземцев!.. Милл вспомнил, что еще ничего не сообщил начальнику. Он торопливо принялся настраивать рацию, но уже через несколько минут убедился, что наружная антенна отключена. Оставалось испробовать маленькую выдвижную антенну. Правда, вряд ли удастся с ее помощью установить связь с ракетой... - Я - Милл, я - Милл, - начал звать биолог. Нахожусь один в вездеходе, квадрат Ф-7. Слышите меня? Перехожу на прием... Никто не откликался. Слышалось только потрескивание атмосферных резрядов. Он хотел было уже снова переходить на передачу, как вдруг в наушниках раздался чей-то звонкий молодой голос: - Алло, мистер Милл! Так вы в вездеходе?! Минут через десять будем у вас. Насколько я понимаю, представление окончено... * *
*
Буря бушевала около двух часов, и, чтобы успеть до наступления сумерек обратить все племя в христианство, святому отцу пришлось до предела упростить весь обряд крещения. Он был вынужден даже экономить "святую" воду, хотя после прошедшего ливня все лужи вокруг пещеры были полны чистой дождевой влаги. Дабы не тратить время на подноску и освящение дополнительных порций упомянутой жидкости, Бойер не обливал окрещаемых, как того требует католическая вера, а лишь обрызгивал их, подобно тому, как это принято у протестантов. Окажись при этом какой-нибудь придирчивый каноник, он, возможно, упрекнул бы нашего миссионера за такую вольность. Но единственными свидетелями данного таинства были два безбожника, абсолютно не разбирающиеся в обрядовых тонкостях, и мистер Бойер мог позволить себе это небольшое отступление от правил. Итак, крещение было в полном разгаре. Взобравшись на большой черный камень, лежавший перед входом в пещеру, и водрузив туда же складной бидон со "святой" водой, коротышка-иезуит стремительными темпами обращал в истинную веру одного язычника за другим. Образовавшие живую очередь вены с любопытством глазели на его позолоченное распятие, которое, казалось, так и летало по воздуху. Каждому окрещенному вешали на шею никелированный крестик и маленькую пластмассовую табличку, на которой было начертано его новое христианское имя. Кроме того, все новообращенные получали для прикрытия срама и укрепления в вере по паре непромокаемых фиолетовых кальсон, которые, по требованию святого отца, тут же одевались. Эта часть обряда имела наибольший успех. Простодушные вены, не привыкшие к роскоши, пришли в неописуемый восторг от такой красоты и радостным свистом приветствовали своего крестителя. Все эти проявления религиозного энтузиазма фиксировались установленной неподалеку на поваленном дереве автоматической кинокамерой, которую Бойер время от времени перезаряжал, спускаясь со своего возвышения. - Отчетность готовит, - как всегда, не удержался от комментариев Тимофей Слушай, а как ты думаешь, молитвы он их тоже будет учить насвистывать? - Вряд ли, - улыбнулся Гаевский - Где же ему успеть, вечер вон уже на носу... Они стояли возле своей машины, шагах в сорока от пещеры, не возбуждая к себе особого интереса ни у паствы, ни у пастыря. Внимание венов было целиком поглощено манипуляциями иезуита, а сам мистер Бойер демонстративно повернулся спиной к безбожникам, ясно показывая, что не желает их видеть. Было еще довольно светло, когда неутомимый миссионер вылил остатки воды на последнего вена, завершив свой богоугодный труд. Затем он произнес краткую проповедь на тему о страшных карах, ожидающих вероотступников, и, посоветовав присутствующим не забывать о существовании геенны огненной, спрыгнул со своего пьедестала. Тут святой отец неожиданно обнаружил, что камень, на котором он только что стоял, покрыт по бокам изображениями животных с явными следами не столь давних жертвоприношений. Убедившись, что перед ним нечто вроде языческого капища, Бойер объявил венам, что камень этот неугоден богу и, по всей видимости, господь его сейчас уничтожит. С этими словами он достал из своего пластмассового рюкзака несколько миниатюрных пакетиков со взрывчаткой и, вооружившись ультразвуковым долотом, принялся бурить в основании камня небольшие круглые отверстия. В каждое из них святой отец закладывал по пакетику. Вены забеспокоились. Им явно не нравилось такое непочтительное обращение со святыней племени. Впрочем, открыто роптать никто пока не решался, кроме одного старика, - того самого, который просил оживить уфтона с детенышем в животе. Этот почтенный старец, очевидно, являющийся у венов чем-то вроде колдуна, демонстративно сорвал с себя все христианские атрибуты, включая фиолетовые подштанники и, затоптав все это ногами, принялся с пронзительным свистом прыгать вокруг камня Видимо, он выкрикивал какие-то заклинания. Волнение толпы заметно возрастало. - Боюсь, что все это плохо кончится, - покачал головой Гаевский.
– Он играет с огнем.
– Кстати, Тимофей Егорович, посмотри, как там себя чувствует наш экскурсант. Может, уже проснулся? Соловых подошел к вездеходу и заглянул в иллюминатор. - Что-то нет на месте, - встревоженно сообщил он.
– Уж не убежал ли... Ну да, вон и маска валяется в шлюзовом отсеке Лицо молодого геолога выражало растерянность: - Научили его на свою голову открывать люк... Что же теперь будем делать? Искать скорей надо!.. Однако, к удивлению Тимофея, Гаевский воспринял это известие довольно спокойно. - Не маленький, не потеряется. Здесь где-нибудь бегает, - кивнул он на красные заросли, окружавшие площадку перед пещерой - Вот увидишь, сам прибежит. Между тем обстановка у священного камня становилась все более напряженной. Старый колдун подпрыгивал все выше, свистя и угрожающе размахивая руками. Временами казалось, что его дергающееся в экстазе тело парит в плотном венерском воздухе. Со стороны это выглядело довольно внушительно. Однако Бойер как ни в чем не бывало продолжал начинять языческую святыню взрывчаткой. - А он не робкого десятка, этот космический пастырь, - проговорил Соловых; - Но однако... Этнограф нахмурился: - Как бы нам не пришлось сейчас спасать этого "смельчака". Точно в подтверждение этих слов, колдун внезапно оборвал свою исступленную пляску и, повернувшись к толпе, что-то яростно просвистел, указывая на священника. На губах его показалась пена, большие круглые глаза словно вылезли из орбит. -Перестаньте их дразнить!
– закричал Гаевский в шлемофон.
– Бросайте все и отступайте сюда, пока не... Он не успел договорить. Колдун вдруг нагнулся и, схватив увесистый камень, изо всей силы швырнул его в Бойера. Это был меткий бросок. Камень угодил иезуиту прямо в грудь, и, не будь скафандра, незадачливый миссионер, вероятно, тут же испустил бы дух. Он упал на траву и несколько секунд лежал без движения. Видя столь явное бессилие разрекламированного Бойером бога, многие вены последовали примеру своего вожака, вооружившись камнями и дубинами. Неистово свистящая толпа вероотступников с угрожающим видом подступила к поверженному пастырю. Наши путешественники уже готовы были броситься на выручку к Бойеру, когда тот вдруг быстро поднялся на ноги и, выхватив пистолет, направил излучатель на подступавших венов. "Сумасшедший! Неужели он посмеет выстрелить?!.." пронеслось в голове у Гаевского. Казалось, ничто уже не может предотвратить кровавой схватки... Но в этот момент произошло неожиданное. Откуда-то из зарослей на поляну молнией выскочило маленькое белое существо. В два прыжка оно достигло жертвенного камня, и тут все увидели, что этот худенький подросток - вен, одетый в легкую белую курточку и короткие, до колен, штаны. - Йюф...
– изумленно выдохнули Соловых и Гаевский. Пораженные вены застыли на месте, глядя во все глаза на странного, непонятно откуда появившегося незнакомца. И во внезапно наступившей тишине раздался его громкий свист: - Нельзя убивать людей! Он поднял над головой свои рыжие руки с короткими пальцами и возбужденно потряс ими в воздухе. - Люди с Земли говорят: все мы братья! Убивать людей нельзя!..
– переводил автолингвист, спешно переключенный этнографом на нижний диапазон. Йюф ораторствовал на языке северо-западных племен, и его слушатели явно не понимали половины слов. Но было видно, что смелый, страстный тон этой речи, вся необычная и выразительная фигура маленького миротворца произвели на венов глубокое впечатление. Обстановка сразу заметно разрядилась. И этим не преминул воспользоваться воспрянувший духом миссионер. - Устами отрока говорит Всевышний, - закричал он.
– Господь призывает отступников смириться и вернуться в лоно Его... Вены, как по команде, оглянулись на Бойера. В первую секунду на лицах их было написано полное недоумение. Затем вдруг раздался взрыв оглушительного хохота. Это было что-то неописуемое. Дети, держась за животы, Катались по траве, взвизгивая, точно от щекотки. Старые охотники, забыв о своей солидности буквально изнемогали от неудержимого смеха. Странно было видеть, как эти существа, способные, казалось, издавать одни лишь свистящие звуки, сейчас хохочут во все горло, громко и заразительно, - совсем, как люди Земли. Йюф заливался вместе со всеми. - Все ясно!
– вдруг догадался Тимофей.
– Слышишь? Подарок-то наш того Этнограф прислушался - и все понял. Видимо, хрупкий автолингвист повредился при падении. Бойер продолжал что-то говорить, но из его скафандра вместо свиста вырывался лишь тоненький циплячий писк. Он-то и вызвал у венов приступ хохота. Как раз в этот момент Соловых услышал в наушниках голос Милла. И глядя на ошарашенного миссионера, который, наконец, понял, что это смеются над ним, Тимофей произнес свою заключительную фразу: - Насколько я понимаю, представление окончено. А вены все хохотали, не в силах остановиться...
* *
*
"В первых же экспедициях за пределы Земли должен принять участие священник, как это всегда до сих пор делалось при земных путешествиях в неведомые страны, Сейчас открывается новая эпоха миссионерской деятельности церкви..." Нет, это не высказывание какого-нибудь вымышленного персонажа. Так писала в августе 1959 года газета "Оссерваторе Романо" - официальный орган Ватикана. А вот заявление, сделанное осенью того же года представителям печати английским епископом М. Франклином: "Методистская церковь начала подготовку межпланетных миссионеров, в задачу которых будет входить обращение в христианскую веру разумных существ, населяющих другие планеты". Много таких пожелтевших от времени газетных вырезок довелось нам прочесть, когда Мы рылись в архивах, собирая материал для этого рассказа. Как видите, еще тогда, за несколько лет до первых полетов на Марс и Венеру, церковники уже вовсю готовились к уловлению душ предполагаемых обитателей этих планет. О том, как протекала деятельность первого космического пастыря, мы уже вам рассказали. Однако не думайте, что те, кто его дослал, признали свое поражение. Напротив, по возвращении на Землю Генри Бойер был торжественно встречен на космодроме целой толпой иезуитов, а впоследствии, после кончины, официально причислен к лику святых под именем Святого Генриха Венерианского. Насколько нам известно, новый святой считается ныне покровителем космических миссионеров, которые во все возрастающих количествах командируются к венантропам в связи с резким падением посещаемости божьих храмов на Земле. Впрочем, как вы знаете, ни одному из них не удалось добиться успеха, ибо атеизм удивительно быстро распространился среди жителей Венеры. Между прочим, старый жертвенный камень, неоднократно упоминающийся в нашем рассказе, по сей день стоит на своем месте, и экскурсоводы часто показывают его туристам вместе с пещерой, где еще сравнительно недавно, до переселения в новый поселок, жили члены охотничье-земледельческого племени имени Людей с Земли. Гаевский стал академиком и вот уже несколько лет руководит Московским институтом астроэтнографии. Соловых по-прежнему работает в космосе. Последний раз я получил от него новогоднюю открытку с ночной стороны Меркурия. Ну, а что касается Йюфа, тут я вряд ли смогу сообщить вам что-либо новое. Биография первого обитателя Венеры, побывавшего на Земле, известна каждому школьнику. Все, конечно, знают, что год назад Йюф с отличием окончил астроагрономическое отделение Батумского сельскохозяйственного техникума. Говорят, что его усиленно агитировали поступать в университет, но он наотрез отказался. Все рвался домой, скорей взяться за работу. Шутка сказать: ведь он пока единственный на всю Венеру дипломированный агроном из местного населения...