Случай на Женевском озере
Шрифт:
– А раньше? Раньше нельзя уйти?
– Нет, Борис.
– Очень это далеко?
– Да.
– Много дней пути?
– Много дней.
– Я все-таки пойду, господин. Я сильный. Не устану.
– Борис, нельзя пойти. Ведь существует граница!
– Граница?
– тупо повторил он. Слово это было ему незнакомо.
Потом он ответил с изумительным упрямством:
– Я переплыву!
Управляющий снова улыбнулся; но ему все же жаль было беднягу. Он ответил ласково:
– Нет, Борис, ничего не выйдет. Граница - это значит чужая страна. Люди не пропустят тебя.
– Да я ведь не буду их убивать! Я бросил свою винтовку. Почему же они не пропустят меня к жене, если я их попрошу, Христа ради?
Управляющий становился все серьезнее. Горечь наполняла его сердце.
– Нет, - сказал он.
– Они не пропустят тебя, Борис.
– Так что ж мне делать, господин? Я ведь не могу остаться здесь. Люди меня здесь не понимают, и я не понимаю их.
– Ты выучишься, Борис.
– Нет, господин.
– Он низко опустил голову.
– Я не могу учиться. Я могу только работать в поле, больше я ничего не умею. Что мне здесь делать? Я хочу домой. Покажите мне дорогу.
– Теперь не существует туда дороги, Борис.
– Да ведь они не могут запретить мне вернуться к жене, к детям! Я ведь не солдат больше.
– Они это могут, Борис.
– А царь?
– спросил он неожиданно.
– Царя больше нет, Борис. Люди его свергли.
– Больше нет царя?
– Он застыл на месте.
– Значит мне не попасть домой?
– устало сказал он.
– Теперь - нет. Придется подождать, Борис.
– Долго?
– Не знаю.
Все угрюмее становилось его лицо во мраке.
– Я так долго ждал. Я больше не могу ждать. Покажите дорогу. Я все-таки попробую.
– Дороги нет, Борис. Тебя схватят на границе. Мы найдем тебе работу.
– Люди здесь не понимают меня, и я не понимаю их, - повторил он упрямо.
– Я не могу здесь жить. Помоги мне, господин.
– Я не в состоянии, Борис.
– Помоги, ради Христа, господин! Помоги мне, я не могу больше!
– Нет, Борис. Ни один человек теперь не может помочь другому.
Они безмолвно стояли друг против друга. Борис мял шапку в руках.
– Зачем же забрали меня из дому? Они сказали, что я должен защищать царя и отечество. Но Россия далеко, а царь... что они с ним сделали?
– Свергли.
– Свергли, - бессмысленно повторил он.
– что ж мне теперь делать, господин? Мне домой нужно. Дети плачут, зовут меня. Я не могу здесь жить! Помоги мне, господин, помоги!
– Не могу, Борис.
– И никто не может помочь?
– Теперь никто.
Русский опускал голову все ниже; вдруг, глухо промолвив: - Спасибо, господин, - повернулся и ушел.
Медленно шел он по дороге. Управляющий долго смотрел ему вслед, удивляясь, что тот пошел не к постоялому двору, а спускается к озеру. Он глубоко вздохнул и вернулся к своей работе в отель. x x x
Случай захотел, чтобы тот же рыбок на следующее утро нашел голое тело утопленника. Русский заботливо сложил на берегу подаренные ему брюки, шапку и куртку и вернулся в озеро так же, как перед тем появился из него.
О происшествии составлен был протокол, и так как фамилии чужестранца не знали, то на могиле его поставили простой деревянный крест, - один из тех скромных памятников безвестной судьбы, которыми покрыта теперь Европа от края до края.