Случай в Сокольниках (сборник)
Шрифт:
Но, с другой стороны, это была такая шутка местных — в поселке ходила старая сказка, что когда придет время убийств, против них выйдет один спасенный с крестом в руке.
А убийства начались уже давно: однажды в некотором большом доме на улице Палисандр один брат-колдун извел ребенка другого брата-колдуна, из-за обыкновенной семейной зависти. И хотя вся эта семейка друг друга перебила, а упомянутый дом вскоре сгорел и превратился в развалины, и даже место это было проклято, — но циркулировал упорный слух, что когда вернется кто-нибудь умерший из семейства Палисандр, дом встанет опять, и каждому из поселковых будет дано право на три убийства.
Что же касается Лизаветы, то она получила, как бы в насмешку, участок именно там, в холмах (другая земля нужна была своим).
Однако Кит почему-то знал, что здесь не кончится их жизнь, что она продлится где-то там, вдали, в больших путешествиях, среди иных людей, и поэтому спокойно ловил рыбу на чужой лодке, спокойно отдавал хозяйке этой старой посудины половину своего улова, а другую половину нес домой коптить для продажи: он всему был научен. И его мать умела все.
У нее только не было сил возвращаться в прежнюю жизнь, где она была дочерью врача и сама уже почти врач…
Все ее родные погибли в ту ночь, на их костях возник новый город, понаехало строителей, и Лиза, сбежав оттуда, теперь боялась этого города и его новых жителей.
После больницы ее устроили медсестрой подальше от катастрофы, в детский лагерь на берегу моря, и она так там и осталась…
Таким образом, молодой рыбак Кит каждую ночь видел исчезающий дом, прямо через дорогу от собственной ржавой калитки — но всякий раз, выходя на дорогу, он торопился к морю, тем более что ночи стояли здесь темные, и Кит не мог рассмотреть подробно, что это за дом — и не белеет ли это туча над обрывом. А затем в соседний залив вошла огромная стая местной рыбы-собаки, и Кит выходил на лов уже с вечера.
Но настала первая ясная ночь, и дом явственно возник под неверным, обманчивым лунным светом.
Кит собрался, как обычно, промчаться мимо, спеша вниз по дороге к морю, но вдруг он заметил наверху, в черном проеме пустого окна, что-то удлиненное и блестящее, похожее на рыбку в воде.
Он остановился, держа сеть на плече.
На подоконнике лежала ослепительно белая рука, видная по локоть.
Кит, как на магните, приближался к дому.
Рука выступала из тьмы и сияла в лунном луче там, высоко, под самой крышей, в окне третьего этажа. Она выглядела сверкающей, как будто была сделана из отполированного мрамора. Как экспонат в музее, где Кит бывал с матерью на каникулах.
Кит, добытчик в семье, не мог пройти мимо такого сокровища.
Никакая отдельно лежащая рука его не пугала.
Он начал искать путь вверх по стене.
Кит вообще не боялся ничего. Он тренировал себя, блуждая по горам в поисках хороших камней, устремлялся по опасным карнизам, которые могли сойти на нет над пропастью. Он спокойно ходил среди дикой приморской шпаны, как олень ходит среди львов: это была для него привычная среда обитания. Он учился, кстати, у своего кота Мура, который при виде собак садился неподвижно как; тумбочка, никогда от них не убегал и дожил до почтенного уже возраста невредимым.
Кстати, Мур, следовавший за своим господином куда угодно, не выносил берега моря. Там приходилось то и дело сидеть тумбочкой — у прибрежных ресторанов ходили в поисках милостыни вредные собаки.
Итак, Кит немедленно повесил сеть с внутренней стороны своего забора и кошачьим шагом бесшумно пересек каменистую дорогу.
Затем он сунул голову в дверной проем и обнаружил там полную пустоту до самой крыши — собственно, ничего другого ожидать было нельзя, только свет месяца заполнял тьму, туманными пучками лился внутрь, слегка клубясь…
Кит нашел, пошарив глазами, то окно наверху — и внезапно в этом косом прямоугольнике возникла темная тень: как бы приподнялась рука и помахала. Маленькая, узкая рука с длинными пальцами… И опять бессильно легла.
Кит выскочил к своей калитке — сияющая длинная рыбка все так же лежала в оконном проеме.
«Мало спал», — решил юнец и кинулся снова в дом. За ним, отчаянно мяукая, выскочил из дырки в заборе кот Мур.
Мур, кстати сказать, очень любил своего хозяина и не выносил разлуки с ним — особенно когда Кит закрывал за собой дверь, готовя уроки. Или уходил из дому. Мур преследовал Кита даже в горах, объявлялся в самом неподходящем месте, например на скале, куда Кит лез, и отчаянно орал сверху, взывая о спасении.
Приходилось фукать на Мура. После такого фуканья Мур обижался (видимо, на кошачьем языке это страшное оскорбление) и исчезал на полдня.
Итак, Кит фукнул на кота, уцепился своими сильными пальцами за нижний подоконник, подтянулся и пополз по вертикальной стене вверх. Для опытного скалолаза в каменной кладке всегда найдется трещина и выступ, а в своей погоне за аметистами в горах, среди потухших вулканов, вдруг заметив далеко вверху слом каменной жилы и стеклянный фиолетовый блеск, он добирался до нужного места иногда только на руках, болтая ногами вне опоры и находя ее где-то сбоку и выше.
У Кита, кстати, была лучшая коллекция местных камней, о которой никто не подозревал — дребедень он сбывал местным ювелирам.
Короче, голова Кита появилась на уровне того самого подоконника, но он был пуст — рука теперь висела в пустом и темном пространстве, она указывала куда-то пальцем.
Кит присел на парапет окна и, само собой разумеется, посмотрел туда, куда направлен был палец.
Как раз там, в туманной темной дали, в горах, плавилась яркая белая точка, как фокус в стеклянной лупе под солнцем.
Мальчик присмотрелся к точке, подрассчитал расстояние и понял, что светится что-то на скале, известной в местных кругах как Вражье Копыто.
Рука сама собой растаяла, и Кит немедленно спустился и рысью понесся вон из поселка по горной тропе.
Через час пути он сидел на вершине Копыта, однако никакого сияния здесь не наблюдалось.
Все еще стояла светлая лунная ночь, на горизонте виднелась белая вертикальная полоса — это была лунная дорожка на невидимом море.
Надо было спускаться. Вот примерещилось-то!