Случайная мама
Шрифт:
И котят она ему доверила первому. На других косилась, махала нервно хвостом, а ему их брать позволяла. Четыре котенка было у нас. Одного забрал Роман. Одного оставили с Жозефиной. Одного взяли соседи. А черного, кстати, единственного черного из всех, я, как и обещала, отвезла к бабке-гадалке.
– Вместе поедем, - заявил Матвей. – Хочу посмотреть в глаза тому, кто нам выдавал ночные задания.
Мы взяли торт, корзинку с котенком и поехали. По хорошей дороге, в хорошей компании. Прямо скажем, Матвей был настроен скептически, а потом, когда мы пообщались за чаем, и когда они о чем-то поговорили наедине…
– Ты как? – спросила я его, когда мы снова сели в машину.
– Забавно так, - он усмехнулся, - я ей даже поверил.
– Она что-то угадала, да?
– Помнишь, когда мы сидели в ресторане и к нам подошел Воронов, я сказал: а не свести бы его со свахой? Так вот, Ольга мне и говорит – мол, раз у меня все сложилось удачно, пора и о друге подумать. Даже совет дала – сначала устранить фактор, который его отвлекает.
Не откладывая задуманное в долгий ящик, он позвонил жене Льва.
– Алла? Возьмешься за еще один безнадежный случай? Сорок пять лет. Не женат, не был и сомневаюсь, что будет… Да нет, как ты могла такое подумать? Какая месть? Это ж мой друг!
Мне было так любопытно, как же там продвигается дело. Может, никак? И вот как-то вечером вернулся Матвей со дня рождения Воронова, уставший, слегка захмелевший, но очень-очень довольный.
– Что? – нетерпеливо спросила я, сев рядом с ним.
– Все, - усмехнулся он. – Все, запустилось. Подписал он контракт. Даже два.
Первый контракт был с горничной на полгода. Приличная женщина, солидного возраста, не из тех, которые в его постели зарабатывали себе чаевые. Таким образом как раз убирался фактор, который его отвлекает. Второй контракт был на услуги свахи, Аллы Геннадьевны Толстых.
– А если он к ней не пойдет? – поинтересовалась я.
– Пойдет, - заверил Матвей. – Хотя бы в память о баснословной сумме, которую я заплатил за эту услугу.
На данном фронте пока нет новостей. Очень хотелось бы посмотреть, сумеет кто-то поймать в сети этого бабника?
Ничего, ничего, подождем…
– Ну что, за Машеньку! – выдергивает меня из размышлений громкий голос и дружный звон бокалов.
Я счастливо вздыхаю и поднимаю свой, с соком. Все, что мне остается пока, – соки, вода, изредка чай. И то тот пришлось снова вернуть к бабушке на балкон и спрятать под десять кулечков. Матвей его на дух не переносит. Ну а он мне дороже, чем чай.
– За Машеньку, – вливается мой тост в хор голосов всех тех, кто вместе с нами ждал в стенах роддома, а теперь пришел отмечать.
Смешная была картина, весь персонал ходил и дрожал, видя грозную цепочку бородатых байкеров, которые явились поддержать своего друга. А тот поддерживал Натали. А потом вышел – бледный как полотно, глаза безумные, но счастливые.
Но ничего, оклемался…
– Спасибо тебе, – шепчет Натали за столом и целует Луку, – я бы без тебя не справилась!
– Правда, что ли? – встревает Егор и тычет в меня локоть. – Ирка, бери на заметку! Пусть Лука и с тобой «порожает».
Лука прикладывает руку к сердцу, показывая, что ему дурно от одной только мысли об этом.
– А что, идея, – смеюсь я. – Не придуривайся. Пойдешь со мной. Сам виноват. Хорошо себя зарекомендовал!
Мы сидим долго. Душевно, весело. В какой-то момент Матвей выходит из-за стола, я начинаю скучать по нему и отправляюсь на поиски. А его нигде нет. Звоню ему, но, придя на звук телефона, захожу в пустой кабинет.
Его телефон на столе.
Машинально подхватываю его, чтобы отдать, а потом…
Да или нет?
Подняв глаза, замечаю Матвея в дверях. Он стоит, прислонившись к косяку, и улыбается мне.
– Можно? – спрашиваю я, показывая его телефон.
– Конечно. Я же сказал: ты можешь посмотреть сразу после ночной экскурсии. А ты не только сходила на несколько, но и вышла за меня замуж. Посмотри. Ты и так долго держалась.
Как же я люблю его. Сильнее, наверное, любить невозможно. Всегда меня понимает.
Телефон не заблокирован, поэтому я быстро нахожу свой последний звонок и… расплываюсь в улыбке, когда читаю, как он меня записал.
– А ты до сих пор сомневалась?
Пусть шутит. Пусть делает что угодно. Подойдя к нему, поднимаюсь на носочки и целую его.
И снова смотрю на экран. Уже тогда записал. Не менял.
Всего три буквы – «Моя».
Конец