Случайная невеста
Шрифт:
Кейто уже поставил ее на ноги и отстранился.
— Простите, сэр, — смущенно проговорила она, приседая в поклоне. — Вы успешно управились с делами?
Он ответил не сразу. Что-то в ее лице заинтересовало его, заставило вглядеться повнимательнее. Ну конечно, весь рот в чернилах!
— Что-нибудь не так? — с беспокойством спросила Фиби.
— Вы пьете чернила, дорогая? — поинтересовался он подчеркнуто любезно.
— Ой! — Она рукой прикрыла рот. — Я писала пьесу. — Фиби тотчас начала стирать чернильные пятна, но добилась только того, что они распространились на подбородок. —
Кейто посчитал объяснение вполне убедительным и правдивым: она действительно по большей части думает и делает это весьма сосредоточенно. Однако он не мог не заметить, как его жена отличается от стоящей рядом с ней Порции — и ростом и так называемой жизненной энергией. Не говоря уже о цвете лица и о красоте и оригинальности глаз и волос. При том, что он не назвал бы Порцию красавицей. Отнюдь нет. Однако в ней есть что-то завлекательное. Очень женственное… И все-таки он не взялся бы утверждать, что Фиби что-то теряет в сравнении с подругой. Да, она выглядит более слабой, нежной, беззащитной — все так, но в этом и есть ее особенность. Ее стиль, шарм. Даже, быть может, преимущество. Удивительно, что он пришел к этой мысли именно сейчас, когда увидел ее с измазанным чернилами ртом, в старом платье, которое ей мало, как и все остальные, что лишний раз свидетельствует о скаредности ее отца.
— Я и сам не предполагал, что вернусь так скоро, — сказал маркиз. — Но мы предприняли еще один штурм Бейсинг-Хауса и на третий день взяли его.
При этих словах лицо его омрачилось. Окончание штурма вылилось в кровавое побоище. Кромвель приказал не проявлять никакой жалости к защитникам замка, и весь гарнизон был вырезан, а хозяева и слуги закованы в кандалы и отправлены в заточение. Таким образом Кромвель хотел показать, как будет наказывать сторонников короля, которые осмелятся оказать его войскам сопротивление. Война сейчас вылилась в осаду замков, чьи владельцы не желали переходить на сторону парламента. С точки зрения тактики Кромвель прав, прибегая к таким жестоким расправам, — это послужит примером и заставит многих других приверженцев монарха не принимать бой, а сдаваться сразу и этим спасать свое имущество и жизнь, а также жизнь многих нападавших.
И все же то, что произошло в Бейсинг-Хаусе, ужасно, хотя, несомненно, послужит уроком для многих.
Тем временем по лестнице спустилась няня с малюткой на руках. Порция тотчас взяла у нее заливавшегося плачем рыжеволосого ребенка.
— Перед вами виконт Дикейтор, милорд, — с гордостью оповестила она.
Это был законный наследник Руфуса, и Кейто, почувствовав укол зависти, невольно взглянул на Фиби, в чьих небесно-голубых глазах не отразилось ни зависти, ни смущения.
— Чудесный ребенок. Правда, Фиби? — сказал он. — Рад, что в мое отсутствие у вас с Оливией появилась подруга. А что еще произошло тут без меня?
— О, я нашла в канаве двух цыганят!
— В канаве?
— Да, двух брошенных цыганских детей.
— Детей?
— Ну да. Как вы не понимаете? Мне казалось, вы одобрите мой поступок.
— А
— Ничего смешного! — с жаром воскликнула Фиби. — Они были все мокрые, голодные и в грязи. И я думаю, что нужно…
— Не будем мешать Порции кормить ребенка, — холодно сказал Кейто, направляясь к двери. — Если хочешь, продолжим разговор в кабинете.
Фиби последовала за ним, не прекращая объяснений:
— Понимаете, я узнала, что у них в таборе случилась ссора и отца этих детей зарезали. Ужас, правда? А детей выбросили, потому что новый главарь взял жену убитого себе в жены и не хотел, чтобы в его таборе росли дети того, кого он убил. Вы понимаете?
— Представь себе, да, — хмуро отозвался Кейто.
— Их бросили, как когда-то Ромула и Рема, — возбужденно говорила Фиби. — Их вскормила волчица, и они потом основали Рим. Помните?
— Помню даже, что их мать звали Рея Сильвия, а отцом был бог войны Марс, — терпеливо продолжил Кейто. — И все же какое дело моей супруге до этих цыган и до их междоусобиц?
— Ну как же? Разве можно оставить несчастных детей умирать в канаве? Помимо всего, милорд, дети ведь находились на вашей земле, и разве вы…
— Остановись на минуту, Фиби. — Они уже вошли в кабинет, и Кейто прикрыл дверь. — Ты говоришь о цыганах. Цыгане не мои арендаторы, у меня нет перед ними никаких обязательств, и они не могут рассчитывать на мою помощь.
— При чем тут обязательства, сэр? — Фиби даже легонько притопнула ногой. — Речь идет о маленьких детях. Я не могла пройти мимо!
— И что же ты сделала?
Кейто направился к буфету, налил себе вина.
— Пристроила их в деревне, но, конечно, обещала заплатить за содержание. Никому сейчас не под силу прокормить два лишних рта. Никому, кроме вас, сэр.
Она посмотрела на него с видом человека, добившегося победы в трудном словесном поединке.
— Мне не очень нравится твой тон, Фиби, — ровным голосом произнес он. — Я, по-моему, уже говорил тебе об этом.
Фиби мужественно выдержала его осуждающий взгляд.
— Прошу прощения, милорд. Но я не могу не горячиться, когда говорю о таких вещах. Как еще объяснить вам необходимость…
— Разумеется, — перебил он ее, — ведь я так непонятлив! Хорошо, — заключил он, ударив ладонью по столу. — Считай, что ты сказала и сделала все, что могла.
Кивком головы он дал понять, что разговор окончен, подтвердив это еще и тем, что выложил на стол из ящика какие-то бумаги.
После недолгих колебаний Фиби смирилась с тем, что ей предложено уйти, и вышла из кабинета, бесшумно прикрыв за собой дверь.
Кейто устало опустился в кресло. У него было ощущение, что его переехала колесница Джаггернаута. (Одно из воплощений индийского бога Вишну; в переносном смысле — неумолимая, безжалостная сила.)
Ей-богу, он не чувствовал такого изнеможения даже после боев с противником! Но бездомные, умирающие с голоду дети в канаве! Разве мыслимо пройти мимо?
Он дернул за шнур звонка, потом встал и зашагал по комнате.
— Пошлите за управляющим, — приказал он вошедшему спустя мгновение слуге.