Случайная невеста
Шрифт:
Фиби тем временем помчалась в спальню, где тщательно стерла с лица следы чернил, после чего ринулась в поисках Порции и Оливии. Где они сейчас?
Порцию она нашла в гостиной у окна. К ее груди приник сын Алекс, а его сестра Иви держала руку матери и пыталась сосать ее большой палец.
— Полотно под названием «Материнская идиллия», — объявила Фиби, приблизившись к подруге. — Если бы еще твоя одежда полностью соответствовала. Ты когда-нибудь носишь платье?
— Только если Руфус очень настаивает, — с улыбкой ответила
— А где Оливия?
— У себя в комнате за чтением Плиния, насколько мне известно. Только не знаю, Старшего или Младшего. (Плиний Старший, Плиний Младший — римские писатели I в. н.э.)
— Наверное, обоих, — подхватила шутку Фиби, однако вид у нее был не слишком веселый.
— Ну и что ты теперь думаешь о супружеской жизни? — спросила Порция, посерьезнев. — Насколько я помню, ты была очень резко настроена против замужества. Как и я, впрочем.
— И сейчас тоже, — ответила Фиби. — Противно чувствовать, что ты принадлежишь не самой себе, а другому человеку. Даже если он твой муж.
Порция согласно кивнула.
— Законы пишутся мужчинами и для мужчин, — сказала она. — Но все-таки мы не так уж беспомощны. Нужно только уметь управлять мужьями.
— По-видимому, — не слишком уверенно согласилась Фиби. — Если они вообще замечают, что ты существуешь. Если считают тебя… женщиной.
— Что ты хочешь сказать, Фиби?
Порция стала баюкать насытившегося ребенка, оправила свой мужской наряд.
Фиби разом вспыхнула, она никогда ни с кем не говорила о таких вещах. Но с Порцией… С кем же еще, если не с Порцией?
— Скажи… разве люди всегда делают это… после чего должны рождаться дети… в кромешной темноте, не произнося ни слова? И разве это должно происходить так быстро, словно человек куда-то спешит?.. Так быстро, что потом не понимаешь, было или не было?.. И еще…
— Подожди! Постой минуту! — прервала ее Порция. — И вы все время так?
— Каждую ночь, — печально ответила Фиби. — Если он дома, конечно. И так будет до тех пор, пока я не забеременею. Наверное, я ему не нравлюсь. Еще бы, после Дианы…
— Твоя Диана была просто сука, — с солдатской прямотой сказала Порция. — Тверда и холодна, как камень. Голову даю на отсечение, она вообще предпочла бы, чтобы все супружеские ласки происходили во сне и она про них ничего бы не знала. Фиби на минуту задумалась.
— Допустим, ты права, и Кейто считает, что и я такая же?
— А ты не такая?
— Ох, нет! — вскричала Фиби, снова краснея до корней волос. — Я не такая. Я так хочу, чтобы он ласкал меня. И сама мечтаю о том же. О каждом дюйме его тела. Я хочу видеть его при свете. Совсем голым, понимаешь? Так хочу его и так страдаю! — добавила она со стоном.
Порция смотрела на нее, не скрывая удивления. Ее поражало невысказанное желание само по себе, не его сила, а то, что она услышала эти слова от Фиби.
— Так,
— Да! Да! Любовь, страсть… Назови как хочешь. — Фиби принялась ходить по комнате. — Когда я слышу его шаги, во мне словно что-то обрывается. Когда слышу его голос, когда он приглаживает свои волосы, во мне начинает звучать лютня… Я таю. Превращаюсь в горячее желе. В… не знаю во что…
— Боже, да это настоящая страсть! — воскликнула Порция.
Она снова прижала к груди уже уснувшего Алекса и свободной рукой пригладила волосенки не отходящей от нее ни на шаг дочери.
Откровенные слова Фиби, рельефность, с какой та нарисовала картину своего вожделения, не могли не произвести впечатления на Порцию.
— Теперь ты все знаешь, — произнесла Фиби. — Но можешь ли подсказать, что мне делать?
В голосе Фиби мешались отчаяние и настойчивость. Порция молчала, и подруга заговорила вновь:
— Ведь должен же быть выход… должен быть способ показать ему, что я чувствую… Не вызывая при этом его… неприятия… отвращения.
— О, не думаю, что это вызовет у него отвращение, — решительно сказала Порция. — Скорее он будет польщен.
— Ты так считаешь? Но ведь женщины моего… нашего круга и воспитания не должны позволять себе такого… Так читается по крайней мере.
— Чепуха! Воспитание не имеет никакого отношения к любви. К страсти.
— Ты уверена?
— Абсолютно! — Порция опять помолчала, изучая взглядом собеседницу, а потом произнесла: — По-моему, ты должна совершить нечто драматичное.
— Драматичное? — с сомнением переспросила та. — Что именно? Пьесу я уже пишу… Но ведь это не то…
Она с трогательной надеждой взирала на Порцию, словно ожидая услышать сейчас тот единственно верный совет, что сразу развяжет весь узел, разрешит все сомнения и противоречия. Но что, если Порция найдет и предложит вместо этого ключ, которым открывается ящик Пандоры, и оттуда посыплются одни лишь беды и невзгоды? Что, если так?
— Нужно не писать, а играть! — категорически заявила Порция.
— Как?
— Хотя бы так, как я с Руфусом. Ну, к примеру, если ему нравится, когда я одеваюсь… или раздеваюсь, да, да… определенным образом… Как бы представляя из себя кого-то другого… Иногда мы вместе перевоплощаемся в других людей, даже не нарочно, само собой получается. В общем, это трудно объяснить. Но что ты должна обязательно сделать, дорогая, — это привлечь его внимание. И не случайно, а продумать все действо до мелочей, понимаешь меня?
Фиби смотрела на нее широко раскрытыми глазами, остановившись как вкопанная посреди комнаты. Пожалуй, во всем этом есть здравый смысл. Даже интересно. Как будто она не только пишет пьесу, а сама играет ее. А что, если у Кейто такое ее превращение, напротив, вызовет стойкое раздражение или даже отвращение?