Случайная война: Вторая мировая
Шрифт:
Вечером Молотов просидел у вождя три часа; вызвали и полпреда в Германии Александра Алексеевича Шкварцева.
Гитлер и Риббентроп нервничали, дожидаясь сведений из Москвы. Поздно ночью они узнали ответ Молотова: если торговое соглашение будет подписано на следующий день — 20 августа, в воскресенье, то через неделю, 26 или 27 августа, Риббентроп может прилететь. Гитлер промаялся до утра, ожидая подробного отчета от Шуленбурга.
Фюрер не мог отложить выяснение отношений со Сталиным на неделю. Договоренность с Москвой была нужна немедленно, потому что без этого он не рисковал напасть на Польшу. Если бы Англия, Франция и Россия объединились,
Днем 20 августа, в воскресенье, Гитлер не выдержал и продиктовал Сталину личное письмо:
"1. Я искренне приветствую заключение германосоветского торгового соглашения, являющегося первым шагом на пути изменения германо-советских отношений.
2. Заключение пакта о ненападении означает для меня закрепление германской политики на долгий срок. Германия, таким образом, возвращается к политической линии, которая в течение столетий была полезна обоим государствам. Поэтому германское правительство в таком случае исполнено решимости сделать все выводы из такой коренной перемены.
3. Я принимаю предложенный Председателем Совета Народных Комиссаров и Народным комиссаром СССР господином Молотовым проект пакта о ненападении, но считаю необходимым выяснить связанные с ним вопросы скорейшим путем.
4. Дополнительный протокол, желаемый правительством СССР, по моему убеждению, может быть, по существу, выяснен в кратчайший срок, если ответственному государственному деятелю Германии будет предоставлена возможность вести об этом переговоры в Москве лично. Иначе германское правительство не представляет себе, каким образом этот дополнительный протокол может быть выяснен и составлен в короткий срок.
5. Напряжение между Германией и Польшей сделалось нетерпимым. Польское поведение по отношению к великой державе таково, что кризис может разразиться со дня на день. Германия, во всяком случае, исполнена решимости отныне всеми средствами ограждать свои интересы против этих притязаний.
6. Я считаю, что при наличии намерения обоих государств вступить в новые отношения друг с другом не целесообразно терять время. Поэтому я вторично предлагаю Вам принять моего министра иностранных дел во вторник, 22 августа, но не позднее среды, 23 августа.
Министр иностранных дел имеет всеобъемлющие и неограниченные полномочия, чтобы составить и подписать как пакт о ненападении, так и протокол. Более продолжительное пребывание министра иностранных дел в Москве, чем один или максимально два дня, невозможно ввиду международного положения.
Я был бы рад получить от Вас скорый ответ".
От себя Риббентроп отправил отдельную телеграмму послу Шуленбургу:
"Пожалуйста, сделайте все, что можете, чтобы поездка состоялась".
В тот же день, 20 августа, французский посол в Варшаве сделал последнюю попытку уговорить Польшу согласиться пропустить советские войска через свою территорию. Варшава ответила отказом. Поляки боялись открывать свои границы перед Красной армией, опасаясь, что она уже не уйдет. Маршал Рыдз-Смиглы сказал послу:
— С немцами мы рискуем потерять свободу, с русскими же мы потеряем душу.
В Варшаве вряд ли понимали, что Франция и Англия не готовы к войне с Германией, их поддержка носит моральный характер [3] . Может быть, не верили, что Гитлер
Министр иностранных дел Юзеф Бек встретился с первым заместителем наркома Потемкиным, который был в Варшаве проездом, и сказал, что в случае немецкого нападения Польша хотела бы опереться на Советский Союз. В Москве расценили его слова как свидетельство полного разрыва отношений между Польшей и Германией. В этой ситуации не слабая Польша, а сильная Германия представлялась перспективным партнером. От союза с Польшей ничего нельзя получить. Сближение с Германией сулило серьезные геополитические приобретения.
3
См.: Яжборовская И., Яблоков А., Парсаданова В. Катынский синдром в советско-польских и российско-польских отношениях.
21 августа военные переговоры в Москве начались в одиннадцать утра и закончились примерно в половине шестого вечера. Англичане и французы уже знали, что уговорить поляков не удалось, но надеялись продолжить переговоры с русскими.
В тот же день в 15.00 Молотов принял Шуленбурга, который вручил письмо Гитлера.
"Молотов, — телеграфировал посол в Берлин, — прочитал документ, который явно произвел на него глубокое впечатление. Он заявил, что, как только решение будет принято, немедленно известит меня… Я закончил просьбой о том, чтобы при любых обстоятельствах ответ был дан мне сегодня".
Молотов пошел с письмом к Сталину. Пригласили Ворошилова, Микояна и Кагановича. Слова Гитлера о готовности подписать совместный протокол было достаточно. Сталин согласился пойти на переговоры с Гитлером в последнюю минуту, и фюрер вынужден был принять сталинские условия.
Едва Шуленбург успел составить отчет о посещении Молотова, как его вновь вызвали к Молотову. В пять вечера ему вручили краткий ответ Сталина с согласием принять Риббентропа:
"Благодарю Вас за письмо.
Надеюсь, что германо-советское соглашение о ненападении создаст поворот к серьезному улучшению политических отношений между нашими странами…
Советское правительство поручило мне сообщить Вам, что оно согласно на приезд в Москву г. Риббентропа 23 августа".
Шуленбург немедленно телеграфировал в Берлин. Гитлеру передали телеграмму посла в тот момент, когда фюрер с многочисленной свитой сидел за столом. Прочитав телеграмму, он пришел в необыкновенное возбуждение. Он вскочил, воздел руки к небу и воскликнул:
— Это стопроцентная победа! Ну, теперь весь мир у меня в кармане! И хотя я никогда этого не делаю, теперь выпью бутылку шампанского!
"И он пил алкоголь!! — писал Шуленбург своей верной подруге Алле фон Дуберг. — Будто бы второй раз в жизни. Я пишу тебе об этом затем, чтобы по крайней мере ты знала, кто одержал эту стопроцентную победу. Невероятно быстрое подписание договора господином фон Риббентропом оказалось возможным только потому, что все было подготовлено заранее; и успех был обеспечен…
Это дипломатическое чудо… Мы добились за три недели того, чего англичане и французы не могли достичь за многие месяцы!"
Нарком обороны Ворошилов закрыл переговоры, обнадежив партнеров словами, что, если английская и французская миссии получат от своих правительств другие ответы, работу можно возобновить. Но все было кончено.