Случайная встреча
Шрифт:
Прохоров с Новоселовым поздоровались, а Бугров вместо приветствия в упор спросил:
— За фуражом нашим приехали?
Гаврилов не спеша повернулся к нему:
— А ершистый же ты, брат. Люблю таких. Нет, не за фуражом. За вашим председателем…
Прохоров поднял вопросительно голову.
— Именно, Денис Захарыч. Специально за тобой приехал. Давненько ты не был в районе.
— Особых дел не было, вот и не ездил.
— Да ты, Захарыч, вижу, все сердишься… Нехорошо… Ну, свои люди, сочтемся. Давай, собирайся…
— Что там стряслось такое?
— Из обкома партии прибыл товарищ… Предупредили: возможно, подъедет сам секретарь. В двенадцать совещание. Собираем всех председателей…
— И всех собирает лично секретарь райкома? — опять подал голос Бугров.
Гаврилов, однако, улыбнулся:
— Да хватит шпынять меня, Антон Филимоныч. Прямо яд у тебя в голосе. Заехал… ну, не буду врать, не случайно. Я тут в соседнем колхозе ночку провел, надо было кой-что к совещанию самому посмотреть. Ну, думаю, заверну и в «Красный партизан», а то Прохоров забыл дорогу в район, заблудится еще.
— Собирают по вопросам хлебозаготовок? — спросил Прохоров.
Гаврилов на этот раз притушил свою улыбку.
— Откровенно говоря, по хлебозаготовкам. Положение серьезное, область недодала государству хлеба около двенадцати миллионов пудов. Это не шутки. Но… тебе, Денис Захарыч, беспокоиться нечего, ты сверх плана нынче много продал. Потрясем крепенько отстающих. Но быть ты должен. «Красный партизан» у области не на последнем месте. Поехали.
Новоселов заметил, что, говоря все это, Гаврилов как-то неловко бросал взгляд с предмета на предмет, избегая смотреть на председателя с парторгом. Заметил это и сам Прохоров.
— Все ясно, — вздохнул он, поднимаясь. — Парторга и уполномоченного с собой брать? Они ведь тоже все наши ресурсы на зубок знают.
Но Гаврилов был уже в дверях и, очевидно, не расслышал последнего вопроса.
…Вернулся из района Прохоров на следующее утро, выжатый, как лимон. Вызвал бригадиров, кладовщиков. Ни на кого не глядя, сказал:
— Поднимать всех шоферов, заводить машины… Грузить фуражное зерно…
Никто не тронулся с места, не проронил ни слова.
— Чего стоите! — закричал вдруг Прохоров. — Слышали же… Все, до зерна, вывезти на заготпункт…
Первым молча вышел из конторы Бугров.
…Прохоров и Новоселов стояли у окна, слушали, как ревут грузовики, выезжая с полными кузовами из деревни.
— Как же ты, Денис Захарыч, согласился? — спросил Новоселов.
— Стар, видно, становлюсь я, Иван Иваныч, — вместо ответа тихо вымолвил Прохоров не оборачиваясь. И добавил с горечью: — Гляди, узнает Гаврилов, что за настроение у уполномоченного райкома.
— А парторги были на совещании?
— Хорошо еще, что семенное зерно удалось отстоять… Что? Парторги? Были. Но это к лучшему, что Антон не был… Все равно не помог бы ничем…
Так колхоз «Красный партизан», как, впрочем, и другие хозяйства района, снова остался без фуража.
…А после ноябрьских праздников, когда наступили первые холода, Гаврилов опять взялся за Прохорова и Бугрова, опять требовал три годовых плана по мясу. И снова руководители «Красного партизана» сопротивлялись. Прошлогодняя история повторилась в точности.
— Что же, подведем итоги, — ровным, но не предвещающим ничего доброго голосом произнес Гаврилов на бюро райкома, где обрабатывали Прохорова и Бугрова. — Чистые пары сокращать товарищ Прохоров не захотел, в зерновом балансе страны он, вроде, не заинтересован. Нынешняя весенняя история, когда потребовалось мое личное вмешательство в размещение посевов пшеницы в колхозе «Красный партизан», всем известна… Как и в прошлом году, председатель колхоза и парторг встречают в штыки пересмотренный районными организациями план продажи мяса государству… Товарищи, не кажется ли вам, что это уже определенная, так сказать, линия…
Прохоров был все в той же старенькой гимнастерке, в которой Новоселов увидел его в первый раз. И как в Тот раз, он лишь поглаживал усы.
Бугров сидел не шевелясь, положив на колени свой большие руки, словно собирался фотографироваться.
— И все-таки, — продолжал Гаврилов, — мне бы не хотелось думать, что это сознательная линия. — Помолчал и выразительно подчеркнул еще раз: — Не хотелось! Товарищи, видимо, просто заблуждаются, недооценивают всей важности наших задач…
Долго еще говорил секретарь райкома. Кончил тем, что обоих, мол, надо бы строго наказать. Но поскольку у Прохорова выговор уже есть, можно ограничиться в отношении его на этот раз строгим предупреждением, но зато Бугрову теперь уже выговор записать — и полновесный. И пусть оба подумают хорошенько, чем все это может кончиться, и в самое ближайшее время осознают свои ошибки…
Новоселов не был членом бюро райкома, но, как редактор, присутствовал почти на каждом заседании бюро. И сейчас, глядя на Прохорова с Бугровым, с тревогой думал — не сдадутся ли, не уступят ли натиску, выдержат ли? Пока борьба идет подспудно, «бескровно». Но он чувствовал, что настанет миг, и Прохоров с Гавриловым сойдутся в открытую, схватятся врукопашную.
И он, Иван Иванович Новоселов, не останется, не имеет права оставаться в стороне от этой борьбы…
Собственно, он уже и не стоял в стороне. Вскоре после разговора с Бугровым он напечатал в газете большую статью о безупречной организации работ на вспашке в колхозе «Красный партизан». Бугров при встрече сказал улыбаясь:
— Гляди-ка… А я был уверен, что не хватит смелости извиниться перед Денисом… рад, что ошибся.
Сам Прохоров, как и после первой статьи, ничего не сказал, только крепче, чем обычно, пожал ему в тот день руку.
Помощь эта Прохорову в его борьбе против Гаврилова была не бог весть какая, и он, Новоселов, это понимал. Но он не знал, не видел тогда, чем бы мог ему помочь еще. Он только время от времени помещал в газете положительные статьи о «Красном партизане».
Статьи эти Гаврилову явно не нравились, однако он ничего не говорил. Но когда, приехав минувшей осенью в «Красный партизан» за Прохоровым, весело пошутил: «Частенько, частенько об ваших геройствах наша газета пишет», Новоселов знал, кому и с каким смыслом адресуются эти слова.
…Бюро кончилось, Прохоров и Бугров, оба сутулясь, вышли из кабинета. Гаврилов отпустил и членов бюро, сказал, как в прошлом году:
— Иван Иванович — останься.
Новоселов почти наверняка знал, о чем сейчас пойдет речь.
Гаврилов долго приводил в порядок бумаги на столе. И, наконец, спросил, к удивлению Новоселова:
— Как думаешь — не напрасно мы так мягко с Прохоровым? Может, стоило ему еще один выговор? Для симметрии?
— Если сожалеешь, так можно и вернуть Прохорова, — усмехнулся Новоселов.