Случайность - 3

Серия "Случайность" # 3 

Иди домой, выключи свет и убей себя

Мои веки распахнулись, и глаза начали танцевать по темной комнате. Беспокойство, страх и паника охватили меня, как только во внимании оказались белые больничные стены. Мягкие зеленые цифры на дисплее насоса светились жутким светом, и тогда я перенеслась к событиям на день ранее: медработники, несущие Уэстона на носилках из землянки —

было самым страшным моментом в моей жизни. Все больше пугающих частей проигрывало у меня в голове, снова и снова. Ингалятор падает из ослабевших рук, сирены скорой помощи устроили гонку до больницы — все это пронеслось в голове. Я закрыла глаза, желая прогнать свои чувства и память прочь. Ритмичные вдохи Уэстона и отрывистые гудки на мониторе сняли напряжение. Он жив. Все будет хорошо. Мое тело соприкасалось с его, к каждому сантиметру, что не было покрыто больничным покрывалом. Он был таким теплым под толстым одеялом, что дала медсестра. Я лежала неподвижно, укутанная в объятиях парня, который любил меня; мои бедра стали ныть от долгого нахождения в одном положении.

Рассвет пробивался сквозь жалюзи и отгонял тьму. Уэстон зашевелился, и я пожелала, чтобы ночь продлилась еще немного. Вероника Гейтс читала газету в мягком сиреневом кресле в углу. В очках, в черной прямоугольной оправе, для чтения и с помощью фонарика от телефона подсвечивала страницы. Я подняла голову, тогда она обратила внимание на меня.

— Доброе утро, — прошептала она почти неразборчиво.

Не рискуя разбудить Уэстона, единственное, чем могла я ответить, была небольшая улыбка. Когда моя голова мягко расслабилась на груди Уэстона, его руки выпрямились, и он сделал глубокий вдох. Вероника тихо засмеялась, а затем взяла деревянный стул и села ближе к кровати.

— Он любил использовать мишку Тедди. После того, как он засыпал, я пыталась убирать его, но даже тогда, он не терял над ним контроль, — она скрестила ноги и переплела пальцы, посмотрев на сына с безоговорочной любовью.

— Он пришел домой в первом классе, и, как ни в чем не бывало, сказал Питеру и мне: «Я женюсь», — сказала она, подражая семилетнему Уэстону. Она выдохнула и засмеялась, снова вспоминая, — Питер спросил, мол, когда? Уэстон ответил: «Позже», и тогда я спросила у него: «На ком?», он ответил: «На Эрин», — она проследила за моей реакцией.

— В то время я думала, что он имел в виду Альдер, но затем он взял с меня обещание никогда не рассказывать тебе эту историю, и я поняла, что была неправа.

Мое дыхание дрогнуло.

— Это было давным-давно. Не думаю, что он не возражал бы сейчас, — она посмотрела на Уэстона, а затем снова на меня. — Я рада, что он имел в виду тебя, Эрин. Не думала, что когда-нибудь скажу это тебе.

— Мне повезло, что он так легко не сдается, — прошептала я.

Уэстон снова пошевелился, и Вероника наклонилась ближе к сыну, чтобы лучше рассмотреть его.

Он застонал:

— Эрин?

Вероника подняла бровь, а затем знающе посмотрела в мою сторону.

— Я здесь, — сказал я.

Не раскрывая глаз, он наклонился на дюйм или два, чтобы коснуться губами моих волос. Солнце достаточно освещало комнату, чтобы заметить тени десятиминутной давности.

Уэстон вздохнул.

— Хорошо. Не оставляй.

— Не оставлю, — сказала я.

— В таком случае, я лучше принесу вам завтрак, — сказала Вероника, стоя возле выхода.

— Доброе утро! — пропела медсестра, ее голос, показался слишком громким после того, как Вероника осторожничала шепотом. — Я — Амелия. Как ты себя чувствуешь? — Ее ярко-розовое платье соответствовало ее настроению. Вероника наблюдала за ней из угла комнаты, пока брала свою сумочку и ключи со стула. У Амелии были блестящие длинные косы, скрученные в красивый круглый пучок на макушке, добавляя, по крайней мере, четыре дюйма высоты ее маленькому росту. Уэстон заморгал сонными глазами.

— Эй, я был без сознания.

— Это лекарства, — сказала она. — Я проверю ваши жизненно важные показатели, а затем подождем, что скажет доктор Шарт. Держу пари, он освободит вас уже сегодня, — она подмигнула и жестом пригласила меня пересесть.

Я повиновалась, взобравшись на кровать. Уэстон нахмурился.

— Не уходи.

Вероника покачала головой с усмешкой.

— Она сказала, что останется, сынок. Боже мой!

Он смотрел на меня с недоверием.

Вероника посмотрела на меня с теплотой и тут же удалилась.

— Это твоя девушка? — будто бы подразнивая, спросила Амелия у Уэстона.

Уэстон не сводил с меня глаз, ожидая ответа.

— Я слышала, что она спала полночи на этом ужасном диване в зале ожидания и отдыха, сплющенная в твоей постели. Ночью медсестры думали, что это было мило. Моя спина не была бы так счастлива. Нет, сэр, — сказала Амелия, качая головой при этой мысли.

Аппарат для измерения давления начал гудеть и манжет раздулся. Уэстон поморщился от этого. Амелия ловко управилась с прибором, что ровным счетом для меня обозначало в ноль.

— Все хорошо? — спросила Вероника.

Амелия кивнула.

— Как будто ничего и не произошло.

Вероника издала небольшой вздох.

— Он может позавтракать?

— Абсолютно, — она протянула ему длинную ламинированную карточку меню, — Просто оповестите меня, когда вы решите, хотите ли овсянки или жирных яиц. — По выражению Уэстона, я могла сказать, что выбор, который был на карте, не' был таким уж заманчивым. Амелия покинула комнату так же быстро, как и пришла, побуждая Веронику надеть ремень сумочки через плечо.

— Я выберу что-нибудь для всех. Я быстро сбегаю в Браун, и принесу печенье с соусом.

Уэстон оживился.

— Я пойду с тобой, — сказала я.

— Нет, ты должна остаться, — сказал Уэстон.

Вероника подошла на несколько шагов ближе и похлопала своего сына по щеке, а затем схватила свои ключи.

— Я позвоню папе и дам ему знать, что ты не спишь, — ее взгляд направился на меня.

— Ты остаешься?

По выражению Уэстона было ясно, он хотел воспользоваться моментом — поговорить наедине. Я посмотрела на Веронику и кивнула.

— Обязательно позвони мне, если доктор Шарт придёт, — сказала она.

— Конечно, — ответила я.

Она прошла в прихожую, посмотрела в обе стороны, а затем повернула налево в сторону лифтов. Ее голос был еле слышен, когда она встретила женщин на сестринском посту, и пару минут спустя лифт просигналил о прибытии на этаж. Я стояла в углу, когда отступила от медсестры, наблюдая за тем, как Уэстон закинул одну кисть за голову с неопределимым выражением лица.

— Печенье и соус — звучит действительно хорошо. — Как будто по команде, мой желудок заурчал, и я прикоснулась к своей белой рубашке обеими руками.