Случайные имена
Шрифт:
— Эй, — осведомился бугай в каске, дождавшись, пока Алехандро подойдет поближе, — ты кто?
Александр остановился и внимательно посмотрел на любопытствующего стража порядка, блюстителя закона, ставим многоточие и продолжаем повествование.
— А ты кто? — внезапно для себя самого ответил он вопросом на вопрос, даже не удивляясь тому, что отлично понимает язык незнакомца и так же отлично говорит на этом языке.
— Поговори еще! — лениво огрызнулся верзила и продолжил: — Откуда и куда идешь?
— В Элджернон, — столь же развязно проговорил А. С. и ничуточки не изумился, когда здоровяк махнул рукой и буркнул:
— Ну иди, только не хами впредь…
— Далеко еще? — вдруг набравшись смелости, поинтересовался Алехандро.
— В первый раз, что ли? — все так же лениво спросил рейнджер–пограничник.
— Из Дзароса, из Дзароса, — быстренько пробормотал Александр Сергеевич, догадываясь, что Дзарос — по всей видимости, это страна, и тогда Элджернон — город, скорее всего, что столица, и надо заметить, что в своих умозаключениях он был прав.
— Из провинции? — вновь подал голос ловец местных контрабандистов, а потом добавил: — Закурить не найдется?
— Свои–то кончились? — столь же любезно задал вопрос Александр Сергеевич и в ответ услышал, что да, свои кончились, торчит тут пнем уже невесть сколько, а до смены еще торчать тоже невесть сколько, делать нечего, вот стоишь и куришь, первого человека с утра встретил, да и тот из провинции, откуда, с гор, с побережья?
— С побережья, — ответил, доставая сигареты, Алехандро, всегда предпочитавший море любым хребтам, отрогам и прочим возвышенностям.
— А, — протянул, закуривая, обладатель чудесной белой каски, — тогда, наверное, из Тапробаны… А может, из Скриффельда (при этих словах что–то тукнуло Александра Сергеевича в сердце, но он так и не разобрался что). Так из Тапробаны или из Скриффельда?
— Нет, — мотнул головой Алехандро, дабы не попадать впросак, и отчего–то добавил: — Между… То есть на полпути… В таком маленьком–маленьком местечке…
— Угм, — буркнул внезапно потерявший интерес к теме нахождения отчего дома Александра Сергеевича мотоциклист, а потом поинтересовался: — Давно идешь?
— Давно, — утвердительно кивнул Алехандро.
— Хочешь — подожди, скоро сменят, тогда подброшу до города, подождешь?
— Подожду, — с нескрываемой радостью проговорил Александр Сергеевич, сбросил сумку и растянулся на земле прямо у мотоцикла.
— В карты играешь? — внезапно поинтересовался благодетель.
— Нет… Раньше играл…
— А в скруж?
— Как это?
— Ну, темнота деревенская!.. — и обладатель каски, аксельбантов и эполетов быстренько скрылся в будочке, а выйдя обратно, держал в руках доску, удивительно напоминающую ту, за которой провел Алехандро немало часов, сражаясь со своим серо–замшевым приятелем в увлекательную восточную игру с теплым и нежным названием «го».
— Объясняю! — сказал здоровяк, но объяснять ему практически ничего не пришлось, ибо разницы между скружем и го не было никакой, а в последнюю Александр играл временами просто здорово, то есть когда был в форме, когда ум его не был отягощен посторонними заботами, да и фортуна была на его стороне, как на его стороне она была и сейчас, ибо сыграли они со стражем дороги (подобрев к рейнджеру–пограничнику, Александр повысил его, присвоив более чем романтическое звание) пять партий, и все Лепских выиграл, причем быстро, не напрягаясь, что называется, между делом, то есть между легкой и приятной беседой, которую они начали вести сразу же, лишь первый камешек черного цвета упал из руки Алехандро на сделанную из незнакомой породы дерева доску («Это из дерева шао», — ответил на вопрос, отчего–то не удивившись, Фарт, так звали нового знакомца Александра Сергеевича). Впрочем, говорил в основном Фарт, Александр лишь вставлял междометия да иногда подбрасывал пару- другую вопросиков — боялся попасть впросак, показать, что не из Дзароса он, а совсем из другой земли, и какая из них сейчас неведомая — один Бог разберет. Только вот ничего интересного Фарт ему не поведал, жаловался, главным образом, на службу, проклинал своего начальника, капитана Третьяна, да говорил о том, что времена настали тяжелые, цены постоянно растут, денег не хватает, вот и приходится горбатить, был бы помоложе — пошел бы в вольные торговцы, сейчас это разрешено, совсем не то что при прежнем режиме, года три назад, хорошо, конечно, что вновь вернулись их Светлыя Величества, вот только страну настолько довели за то время, пока они скрывались в эмиграции, что простому люду сейчас не легче,
Александр Сергеевич был не против, что же касается той информации, которую поведал ему Фарт, то она пока мало что сказала г-ну Лепских, ибо в понятиях «Светлыя Величества», «эмиграция», «вольные торговцы» Алехандро улавливал лишь абстрактные знаки и ничего конкретного. Ну да ладно, решил он, начиная пятую (и последнюю) партию, главное — добраться до Элджернона, а там со всем разберусь, и он бросил на доску камешек, только на этот раз белого цвета.
— Жрать хочешь? — спросил его вновь проигравший Фарт, решив, по всей видимости, что хватит позориться перед каким–то провинциалом, и если скруж не удается ему сегодня, то челюстями можно двигать (с одинаковым, в принципе, успехом) всегда.
— А есть что? — таким же тоном поинтересовался Александр.
— Паек, — грустно промычал Фарт и предложил Алехандро банку консервов, сухое печенье типа крекеров и фляжку с чуть сладковатым пойлом, оказавшимся местным пивом. Они перекусили (в ход пошли и командировочные бутерброды), снова покурили, сидя у фартовского мотоцикла и глядя на дорогу. Близились сумерки, сколько добираться до этого самого Элджернона, пусть и на мотоцикле, Александр не знал, отчего и взгрустнул, ибо Фарт отправится в казарму (а может, что и к себе домой), Лепских же еще предстоит устроиться на ночлег, а денег у него нет, ну ни цента, ни копейки, ни какого–нибудь завалявшегося пфеннига, какая, интересно, тут валюта, подумал он, империалы, пиастры, крузейро? Но тут, на его счастье, послышался отдаленный звук мотора. Фарт приободрился, вскочил на ноги, подтянул широкий кожаный ремень, поправил аксельбант (в единственном все же числе), поувереннее нахлобучил каску и велел Алехандро отойти от мотоцикла и подождать за будкой, ибо, как он выразился, «Не знаешь, что за зараза приползет, можно и наряд схлопотать, ведь не в отпуске, на часах!».
Алехандро устроился за будкой, но ему все было видно: и как подлетел точно такой же мотоцикл химерического вида, соскочил с него такай же, как и Фарт, здоровенный бугай, они радостно позубоскалили о чем–то минут пять, а потом Фарт махнул Алехандро рукой: мол, не бойся, иди сюда!
И вот Александр Сергеевич устроился на заднем сиденье мощного полицейского (пусть будет так) мотоцикла, Фарт дает газ, взревывает мотор, бешено крутятся колеса, асфальт уносится в наступающие сумерки, ветер бьет в лицо, на горизонте появляются огни, Фарт низко пригибается над рулем, Алехандро тесно прижимается к спине своего благодетеля, мир не без добрых людей, и это не мысль, что проскакивает в его голове, это правда, самая настоящая, ничем не прикрытая, повторим — мир не без добрых людей, вот и Александру Лепских повезло сразу же, лишь оказался он (по своей, между прочим, воле) на неведомой земле, в странном краю, и с минуты на минуту глазам его во всем великолепии предстанет столица государства Дзарос, чудный и волшебный город Элджернон, ибо именно таким он и должен оказаться, стоило иначе огород городить, не стоило, отвечает мне Александр Сергеевич, а мотоцикл уже въезжает в первую улицу, еще окраинную, но залитую ярким электрическим светом, только не будем ее описывать, скажем лишь, что момент самой встречи с Элджерноном ничем не поразил воображение Александра Лепских, разве что покрепче ухватился он за спину бравого рейнджера, ибо тот не сбросил газ, а добавил еще, мотоцикл внезапно встал на заднее колесо, потом рванулся вперед, вот и Элджернон, обернувшись, прокричал на ухо Фарт, Алехандро закивал головой, замечая, что с каждым метром огней становится все больше, да и горят они ярче.
Внезапно они остановились у тротуара на широком бульваре, полупустом сейчас, лишь изредка проезжали лакированные кабриолеты, большие, приземистые лимузины, юркие четырехколесные шмели, сумерки сменились темнотой, Алехандро покачивало от быстрой езды, хотелось курить, страх давно прошел, но все еще было не по себе: куда сейчас ему податься, думал он, доставая очередную пару сигарет — для себя и для рейнджера, который посмотрел на него пытливым, опытным взглядом, а потом спросил:
— Слушай, а деньги–то у тебя есть?