Случайный билет в детство
Шрифт:
— Та-да! — и сумку распахивает, а там яблоки.
— Вредно сотрудников на выходные отпускать. Крыша от безделья едет, — хмыкнул Белкин, а остальные только плечами пожали. Тот год выдался огромным яблочным урожаем, вот и не впечатлились парни от привезенных даров природы. А Жихарев опять распахивает сумку и говорит:
— Да вы что, мужики. Тут яблоки — вы таких ещё не видали. Здоровые, как дыни! Апорт называются!
И начал выкладывать яблоки на стол. Вот тут народ загудел, удивляясь. А Олег довольно пихнул меня:
— Ну как, ты удивлён?
Я
Да — подумал я, глядя на яблоню, — ждать придется. Опять ждать — подумал уже раздраженно. Блин, чего это я? Или во мне пошли изменения? Я, помнится, в детстве нетерпеливый был, впрочем как все дети. Это что, моё тело ребёнка начинает влиять на сознание? Скверно будет, если вместо знания о будущем, память украсится белым пятном. Ведь я уже изменил течение времени. Вмешался, дав отпор Громозеке. Такого в моей жизни не было. Теперь есть, но я не жалею. И если он появится тут, то закреплю успех, а дальше посмотрим — как дела пойдут.
Со стороны дороги донесся гогот и через забор перелез чем-то довольный Громозека, за ним легко перескочил Вершина. Кто-то закряхтел и ограду начал форсировать Толща. Их пришло трое, нет, кто-то еще есть — он подсаживает Тощева с другой стороны. Тощев, наконец, покорил вершину забора и, вдруг сорвавшись, рухнул вниз. Громин опять заржал:
— Гы-гы-гы, как мешок г…а п…ся, гы-гы-гы.
Зазвенело стекло, и из-за забора появилась рука с авоськой, в которой было две стеклянных трехлитровых банки с пивом. Ага, пивка пришли попить. Так-так, ладно. Я повернулся к Савину:
— Олег, будь у беседки. Только не вмешивайся, я сам все решу, — и прервал возражения Савина, — я знаю что делаю, не спорь. Если вмешаешься, то всё испортишь, так что если что-то пойдёт не так, то лучше беги.
Савин сразу зашипел на меня.
— Я никуда не побегу.
Я поднял руки, успокаивая Олега, развернулся и пошел навстречу Громозеке.
— О! Гля, Громила, Связок явился! — Вершина ощерился и показал на меня.
Я остановился между двух больших кустов шиповника и стал ждать.
— Кого я вижу! Фраер явился не запылился! — Громин кривя рот так же как физрук, шагнул ко мне и спросил:
— Ну чё, Связок, принес червонец, или тебя по понятиям разобрать?
Я вздохнул — про понятия толкует, а сам на стрелку опоздал. Сделав скорбное лицо, я сообщил Громину:
— По понятиям, опоздавшего на стрелку, самого ставят на правило, — взглянул в сторону Вершинина, — не так ли, Вершина? Тебе, брательник-аристократ, наверняка протравил всю забаркасную суть?
Вершинин придержал за плечо, сжавшего кулаки и двинувшегося было на меня Громозеку. Хмуро кивнул и поинтересовался:
— Откуда по понятиям ботаешь?
— Не важно, — ухмыльнулся я. Половина дела сделана. Правильно я рассчитал — вон как слушают! Продолжаю действовать по плану:
— Предлагаю развести дело так — я и Громин, тут, на этом месте, один на один, решаем свой вопрос. Только костями, без перьев. Ты, Вершина, как «ведающий», присмотришь и рассудишь. Потом, без лишних базаров расходимся краями, — я склонил голову в бок и, прищурился, — законно?
Вершина, чуть промедлив, кивнул:
— Законно.
Я показал на набычившегося Громина:
— Тогда растолкуй ему.
И отошел на несколько шагов назад. Всё складывается пока нормально, как и задумывал — дам в торец Громозеке и вопрос будет снят.
— Ну что? — Это подошел Савин.
— Я внёс предложение, — кивнул в сторону собравшейся в круг компании, — решат, что моё предложение правильное, то я разбираюсь с Громозекой и всё, вопрос закрыт.
— А сможешь?
— Смогу, Олег. Ты только не лезь, ладно?
— Хорошо, Серёга, — он показал за забор, — там ещё один сидит, не заметил?
— Заметил, пусть сидит.
Честно говоря, вся эта компания меня не так беспокоила, как тот, что остался за забором. С этими все ясно, а тот что? Чего он там спрятался, готовит какую-нибудь пакость? Или просто испугался? А может это старший брат Громина? Нет, он бы не прятался. Ладно, посмотрим. И ещё появилась мысль, что вовсе не Макс в этой компании верховодит, а Вершина, вон как тот его внимательно слушает. Самой драки я не боялся. Громин старше меня на два года, на полголовы выше, чуть ли не в два раза тяжелее и, соответственно, сильнее. Но я подвижней, ну и знаю кой-чего. Буду его изматывать — уворачиваться и наносить удары. Обязательно уходить из-под его кулаков. Если он хоть раз попадет, то весь план летит к чертям. Вот как подустанет, так и ногами можно будет поработать. С ним такая тактика пройдёт. Вот с его братом я бы действовал по-другому, потому что он гораздо сильней и опасней, а после сегодняшних событий ещё и злой, и не только на Коротова.
Наконец, совещание закончилось и Вершинин повернулся ко мне.
— Предъява принята и условия признаны пацанскими. Ты, Вяз, с Громилой, махаетесь здесь один на один. Джаги и дубиналы в ход не идут. Махаловка идет до первой крови. Никто в ваш разбор не лезет. Слово пацана. После разбора, все базары признаются гнилыми.
— Вот и отлично! — Отметил, что в голосе Вершины зазвучали нотки уважения.
Я, глядя на забор, где сквозь узкие щели досок угадывалась чья-то сидящая фигура, скинул спортивную куртку, развязал галстук и снял рубашку, оставшись в смятой физруком футболке. Все передал Савину. Олег взял одежду и отошел к беседке, шепнув мне:
— Удачи.
Громин, сжимая и разжимая огромные кулаки, ухмыляется:
— Ну что, Вяз, претендуешь на правильного пацана?
— Нет, Макс, мне это ни к чему, — я встряхнул руками и начал плавно перемещаться, готовясь к атаке Громина. Вспомнив фразу из любимого фильма, добавил:
— Мне за державу обидно.
Лицо у Громозеки в удивлении вытянулось, потом скривилось, и он, зарычав, резко выбросил вперед свой огромный кулак. Мягко отвожу его руку ладонью и, подныривая под неё, правой наношу удар Громину в грудь.