Случайный билет в детство
Шрифт:
— А ты меня не гони, сам уйду, — оскалился Истомин, — вот вытащим твою задницу, и уйду.
— А вот не уйдёшь, — оскалился в ответ я, — сначала все вместе в «Погребок» причащаться пойдём.
Валера вздохнул и произнёс:
— Точно. Такой стресс снимается только алкогольным «забвением».
Подошли сапёры.
— Ну как, — спрашиваю у них, — что решили?
— Твоё «бредовое» предложение откачать жидкость принято, можно просто прорезать бутылку и слить, но видишь, какое дело, — нахмурился сапёр, — конструкция на устройствах больно замудрёная. В бутылках могут быть датчики давления.
— Да ну, не думаю. Откуда у них такие штучки? — Я даже привстал, заглядывая под пробку, где угадывались трубки детонаторов. — Мне интересно другое — почему они не подорвали заряды? Ведь времени было достаточно. Ни первый, которого Валера перехватил, ни второй, в которого тот гражданский вцепился…
— Вот у того, как раз времени было достаточно. — Поддержал меня Истомин. — А в своего я сразу вцепился, как только тот активатор достал и кнопку нажал.
— А может это не взрывчатка вовсе, а сироп какой-нибудь? Ну не смертники же они в натуре? — Я не то чтобы нервничал, просто одолело уже это всё — жара, труп, бомба, и твари эти, кровососущие. Устал. И ребята устали.
— Ведь время было, чтоб подорваться, но ничего…
— Смертники не смертники, — задумчиво говорит сапер, — но исходить надо из худшего. Тогда стоило ли им всё это городить?
— Ну, чтоб достоверней…
— Внимание группе «Курс», есть новости. — Прошипела радиостанция.
— О, проснулись, наконец, — прокомментировал Истомин.
— Хорошие новости, — продолжала вещать рация голосом Белкина, — Олега прооперировали. Жить будет.
Новость действительно хорошая. Даже стало легче. Тем временем Белкин продолжал:
— Служба безопасности аэропорта прошерстила все данные регистрации и досмотра. Личности преступников уже установлены. Один сотрудник, что находился на пункте досмотра, вспомнил, что такие бутылки были у многих. Но у четверых их было по три.
Ага, на нашем трупе шесть полторашек. На том тоже.
— На вопрос — почему так много — пояснили, что сироп везут для пчел.
— Вот идиоты! — Истомин засмеялся:
— Ну да, теперь при досмотре каждая бутылка будет вскрываться, а ещё на вкус проверять будут.
Видно новости кончились, так как Белкин вещать перестал. Мы переглянулись.
— Может действительно сироп? — Спросил я.
— А что тогда они подорвали там?
— Да хе их зе, — разозлился Валера, — может, жидкости у них было с гулькин хрен, так, для демонстрации. А эту лабуду соорудили для запугивания пассажиров с пилотами. Поэтому и не подорвали.
Истомин резко поднялся, отошел от тележки и нажал на тангенту:
— «Штаб», я «Курс-два», а что на этот счет сказал задержанный?
Все уставились на рацию, но молчание затягивалось. Только Валера собрался повторить запрос, как она шипнула и выдала:
— Клиент пока не сможет говорить, — скорбно сообщили нам, — по техническим причинам.
— Техническим, — передразнил Белкина Истомин, — наверняка ребята перестарались.
Он хмуро посмотрел на меня.
— Или Серёга вместо ноги что-то другое отстрелил.
— Стрелял куда положено, — отрезал я, — чтоб шок обеспечить и клиента живым взять. Конвою его вполне живым сдавали, — и повернулся к саперам:
— Ну что, так и будем сидеть и трепаться?
— Да, — кивнул Поспешаев, вытирая потный лоб, — раз другой инфы нет, то начнем с этого заряда.
Он показал на Истомина и Орловича:
— Отойти, буду работать я один. Тот труп с зарядом снять с тележки, перевернуть и укрыться за ней. И гражданского успокойте.
— Ну, Серёга, помни, тебе ещё за отпуск проставляться, — шепнул Истомин, — так что не отлынивай тут.
И вместе со вторым сапером удалился ко второй тележке. Там Истомин помог перевернуть кару, затем вместе с бойцом отошел на двести метров, а Орлович остался с гражданским.
— Так, приступим. — Поспешаев достал нож.
— Надеюсь, мы правы, предполагая, что там нет датчиков давления.
— Будет смешно, — говорю я, — если там окажется простой сироп.
— Будет ещё смешнее, — бурчит сапер, — если там окажется настоящий акватол, или что-то подобное. Иногда эти доморощенные Менделеевы изобретают такое…
Смех смехом, а по спине опять побежали ручейки пота. Холодного. Предчувствие чего-то не хорошего?
Тем временем Истомин докладывал в «штаб»:
— «Штаб», я «Курс-два», начинаем разминирование.
— Ни пуха, ни пера, — отзывается Белкин, — вы осторожней там, ребята.
— К черту, — одновременно говорим мы с сапером.
Тот склонился над зарядом, а я, отмахиваясь от гнуса, смотрю на его осторожное шевеление.
— Красный… желтый… зелёный… — пинцетом перебирает провода Поспешаев, — а ещё белый и черный.
Замер, размышляя — какой провод резать.
— Мне зелёный больше нравится, — предлагаю я, — режь его. Или, может, сразу сливать начнём?
Тот что-то пробурчал под нос и обтер пот на лице.
— Ты меня не торопи, — тихо бормочет он, — тут надо осторожно и вдумчиво, а то, как в присказке — пух-х-х! И мы уже с Господом беседуем.
И развёл руками, изображая взрыв.
— Типун тебе на язык, — отвечаю, — твоё бормотание и так на заупокойную похоже. Лучше бы ты в семинарию пошел. Тоже к Богу близко.
Тот убирает руки от проводов и смеётся.
— Не смеши, блин. Я тут и так сосредоточиться не могу из-за этой летающей заразы.