Случайный флирт
Шрифт:
Пока она разбиралась с пультом, он отвечал на письмо своего редактора, но увидел, как она рассматривает пульт.
— Всего-то пять кнопок сверху. Более чем достаточно.
— А почему тогда здесь пятьсот кнопок?
— Я пользуюсь только пятью верхними.
— Не важно. Я уже забыла, что хотела посмотреть. — Она бросила пульт в противоположный конец дивана.
Это был совсем обычный, очень уютный, спокойный вечер. Не то, к чему Донован привык. За два прошедших дня они переместились в уютную, спокойную
— Я подумал, ты готовишься к большому событию.
— Так и есть, но особо себя не утруждаю.
— Почему?
— Готовлюсь к передаче дел. На пятьдесят процентов показуха, умение улыбаться и слушать. Мне не нужна тщательная подготовка. У меня получается улыбаться и показывать себя.
Донован похлопал ее по ноге.
— Хорошо, что ты нашла свой истинный талант.
Лорелея показала ему язык.
— Знаешь, я поняла, никому в действительности не нравятся бесконечные кривляния и разглагольствования, навязывание своего мнения.
— Мне платят именно за это.
Лорелея усмехнулась.
— Значит, ты завоевываешь друзей и помогаешь им влиять на других.
— Но у меня достаточно друзей, мне не нужны новые, — парировал он.
— Однако ты самоуверен.
Донован пожал плечами, Лорелея устроилась в углу дивана и положила на него ноги. Ногти на ногах были покрыты ярко-синим лаком.
— Голубые? — спросил Донован.
Она пошевелила пальцами.
— Мне нравится.
— Несколько необычно.
Она усмехнулась:
— Я немного бунтарь, разве не знаешь?
— С помощью такого педикюра? Ну конечно. Берегись!
— Ну, я спокойный бунтарь, у меня свой способ. Проще прикинуться, будто я играю по правилам, но я-то знаю, что все не так. Это позволяет не сойти с ума.
Разница между новой, одобряемой публикой Лорелеей и женщиной, которая расположилась на диване, становилась все явственнее с каждым днем.
— Мне известно, что ты пока не собираешься начать жизнь заново.
— Просто более строго оцениваю свои победы.
— Почему?
Лорелея пожала плечами:
— Каждому суждено когда-нибудь повзрослеть.
— Не вижу связи.
Она задумалась и вздохнула.
— Разве тебе никогда не приходилось чувствовать усталость от сопротивления, принимать решение уступить?
Ему казалось, он не уступал уже много лет. Ни в личной жизни, ни в работе. Он не был бы тем, кто есть сейчас, если бы позволил себе это. Бороться с трудностями и одерживать победу — его конек, среди его предков было немало кропперов-издольщиков и дамочек из Сторивилля, теперь они стали одной из самых богатых семей Нового Орлеана. У него не было права отступать или сдаваться.
— Не приходилось, если борьба того стоила.
— Именно поэтому я и отбираю то, за что стоит бороться. Некоторые вещи я не могу изменить и просто их принимаю.
— Столь циничное отношение у такого юного создания.
Лорелея резко подняла подбородок.
— Это работает. После моего выступления на ланче один из помощников мэра попросил меня поработать в специальной комиссии.
— Какой комиссии?
— Честно говоря, точно не знаю. Что-то связанное со школами.
— И ты согласилась, не зная наверняка, что это?
Лорелея кивнула:
— Знаешь, мне было приятно, что он меня об этом попросил.
— Сестра говорила мне, что твоя речь была великолепной. Теперь ясно, не только она одна пришла к такому выводу.
Лорелея подвинула ноги ближе к его груди и наклонилась вперед.
— А я и не знала, что у тебя есть сестра.
— Ее зовут Каролина. Еще у меня два брата. Дэвид и Мэтт.
— Почему я об этом не знала? — Она сдвинула брови, будто смутилась. — Они тоже учились в колледже Святой Катерины?
— Нет. Я на несколько лет моложе, кроме того, если бы они там учились, ты, скорее всего, не знала бы их. Тогда мои родители не могли себе позволить платить за обучение в дорогих школах. Я же учился в колледже Святой Катерины потому, что родители могли платить часть стоимости.
На лице Лорелеи отразилось понимание.
— Но для тебя все быстро переменилось.
— Это было их решение.
Именно тогда Донован и понял, что быть бедным гораздо лучше, чем внезапно разбогатеть. К бедным относились с сочувствием, а к нуворишам с подозрением и насмешкой. Тяжело было осознавать это.
— Помню.
— Да?
— Конечно. Все об этом только и говорили.
Донован, естественно, знал, что о них говорят, конечно, с ним никто не разговаривал, это не было принято, но ему не нравилось, когда об этом напоминали.
— А твой отец что-то предпринял вскоре после этого?
— Он основал фонд для других студентов. — Но было слишком поздно, сестра и братья не смогли воспользоваться внезапно свалившимся богатством семьи и получить образование, и родственники всегда сожалели об этом. — Наша семья открыла фонды практически во всех платных школах района.
— Чтобы обеспечить нуждающихся или тех, кто достоин.
— И тех и других.
Лорелея одобрительно улыбнулась:
— Это здорово.
— Ты, похоже, удивлена.
— Не удивлена. Довольна. Люди часто забывают о благодарности.
— Всего две недели в роли мини-Виви, а послушать, ты уже знаешь, когда и что сказать.
Лорелея нахмурилась.
— В чем дело?
— Я не мини-Виви, и не хочу ею быть, просто пользуюсь ее отсутствием. Получаю более высокие оценки, когда ее нет рядом для сравнения. Твои слова звучат горько.