Случайный многоженец ч.2
Шрифт:
– Верно, сказано, про нас, про уральцев, - пронеслось по рядам после молитвы, в которую преобразили замечательный монолог священники.
Три ежедневных молебна успели провести уральские священники, пока к Бражинску не подошли представители родов. Первыми появились старейшины рябинников и шестипалых, не забывшие своего первого бунта. Надеясь решить всё миром, в город пришли два десятка отцов, дети которых жили в Бражинске. Пока старейшины отвлекали Ждана разговорами, отцы быстро подались по домам своих отпрысков, намереваясь не только увести парней с собой, но и загрузить всё домашнее хозяйство, особенно оружие и доспехи. Силя заметил, что большинство выходцев из этих родов не осмелились ослушаться родителей, послушно собирают на подводы весь скарб и перевозят к пристани, грузиться на лодьи. Силя послал за Кудимом, сам прибежал к Сурону.
–
Тот позвонил по недавно установленному телефону Ждану,
– Командир, надо объявлять тревогу, собирай всю дружину, пока тебя отвлекают старейшины, наших парней забирают родичи.
Старейшины подозрительно наблюдали за разговором Ждана по телефону, о котором, конечно, слышали, но не верили. Здесь появился великолепный способ убедиться в полезности 'фона', как его называли уральцы. Ждан после разговора отдал необходимые распоряжения и вышел к пристани, где грузили на лодки своё имущество теперь уже бывшие уральцы. Командир встал у сходней и громко объявил:
– Оружие и патроны всем сдать, вещи забирайте сразу, больше никто из вас в Бражинск не попадёт, в Уральск тоже.
Уверенный тон и недвусмысленная фраза шокировала уральцев, поддавшихся на уговоры отцов и родичей. В большинстве своём восемнадцати-двадцати летние парни и девушки сохранили врождённую покорность старейшинам своих родов без размышления. В голове у них чётко выстроилась иерархия подчинения, самый главный - Белов, это старейшина племени уральцев, в его отсутствие главным остаётся старейшина рода, чьи указания молодые уральцы пытались исполнить, забыв, что эти старейшины отдали их в полное подчинение уральцам и не имеют власти над ними. После слов Ждана, подтверждённых молчаливым присутствием Сурона, до самых сообразительных стало доходить, что никто из уральских командиров не разрешал уезжать. Получалось, они предают своих друзей и соседей, мастеров и учителей, тренеров и священников. Впервые в своей короткой жизни многие столкнулись с выбором между родством по крови и родством по духу и воспитанию.
Практичные девушки моментально оценили моральный и, главное, материальный перевес уральцев и уральского образа жизни. Для них перспектива сменить просторный, уютный дом с тёплой печью и самостоятельным хозяйством, на полуземлянки, отапливаемые очагами, с необходимостью подчинения матери, её сёстрам и сёстрам отца, выполнения самой грязной работы по указаниям старших, стала слишком очевидна. Как очевидным было нежелание возвращаться в забытый мир общинной жизни. Девушки отреагировали на поддержку Ждана сразу, моментально стали переносить свои вещи обратно в дома, причём, домашнюю утварь в первую очередь.
Парни, более дисциплинированные, начали оценивать сложившуюся иерархию подчинения, машинально сравнивая с отцами и старейшинами родов своих уральских знакомых, мастеров и тренеров, командиров и соседей. И, вполне логично, наивысшую планку в оценке авторитетов заняли тренеры и мастера. Позднее ребята признавались, что решающим значением стала мысль, 'Тренер (мастер) от меня отвернётся, никогда со мной не поздоровается и никогда у меня не будет тренировок (занятий)'. Эти мысли, по их признанию, стали решающими аргументами в решении остаться.
При появлении Ждана только двое парней сдали оружие и отплыли со своими родичами, остальные парни и девушки с облегчением принялись разгружать собранные вещи. По совету Сурона, с этого дня Бражинск и Уральск были объявлены на осадном положении, в обнесённые земляными валами города перестали пускать всех посторонних, кроме торговцев. Всех родичей выслушивали командиры о целях посещения и давали сопровождающих из других родов, для пресечения любой агитации на выезд.
Неделю уральцы смогли так продержаться, по-прежнему жадно собирая все слухи и новости о своём старшине. За лето, благодаря притоку рабочих рук из Сулара и пленным, вокруг Бражинска и Уральска подняли не только валы, но и стандартный частокол высотой пять метров. Ждан не стал обманывать пленных казар, по договорённости те отплыли домой в первых числах сентября, выстроив для себя лодки. Два десятка казар после окончания отработки, решили записаться в служилые, принесли клятву Ждану. В Уральске осень встречали меньше сотни рабочих, своих, уральцев, да небольшой гарнизон из десятка дружинников и дюжины пушкарей с четырьмя пушками.
Связь между двумя главными уральскими городами шла постоянно, прорубленные прямые
С подачи своего старшины уральцы научились питаться картошкой, томатами, бобами, горохом, кабачками и многими видами зелени. Он приохотил практически всех хозяек Бражинска к разведению кур, гусей, поросят. Больше половины семей держали коров и овец. Это очевидные стороны жизни, заметно улучшившие питание уральцев. Сыщик, опытный грибник, заметно расширил список грибов, употребляемых угорскими родами в пищу. Кроме рыжиков и белых, входивших в рацион аборигенов, он приохотил молодёжь к сбору опят, маслят, сыроежек, лисичек, груздей, волнушек и всего множества грибов, известных ему. Причём не просто научил собирать, он обучил аборигенов маринованию, года три закупал достаточно уксуса у торговцев. Так же обстояли дела с рыбой, непонятное суеверие угров и славян в отношении налимов, сомов, даже осетров и угрей Белов преодолевал личным примером, добился своего. В погребах уральцев стояли туеса солёных и маринованных грибов, последние два года, с появлением большого количества сахара, хозяйки научились варить варенье, в первую очередь, из малины, его применяли в качестве лекарства. Питание уральцев становилось разнообразней, случаев цинги не было, свежие овощи, фрукты стояли на столах до поздней осени. Яблони, выращенные из двух сортов яблок, лежавших на хранении в погребе, много раз прививались на дички, высаженные возле домов. Именно этой осенью уральцы впервые попробовали настоящие культурные яблоки и были очарованы вкусом.
На фоне всего изобилия, востребованность лесной дичи становилась всё меньше, да и ту стали приносить лишь угры-охотники, считавшие своим долгом подкормить детей, оставшихся на обучении в городе. Белов не забыл свою мечту и организовал заповедную от охоты зону, между Бражинском и Уральском. Там он запретил охоту на любую дичь, даже на хищников, и добился соблюдения запрета. Теперь всадники и телеги с грузом, по дороге между городами, частенько вспугивали стайки косуль, облюбовавших просеки.
Итак, неделя осадного положения остудила горячие головы родичей, самонадеянно полагавших, что отсутствие уральского старшины позволит разогнать неразумную молодёжь и поживиться 'трофеями', на которые давно заглядывались все, кто побывал в Бражинске. Жители городов, напротив, увидели свою силу и убедились в сплочённости общества, своего нового рода. Теперь, был уверен Ждан, даже после снятия осадного положения, ни один из уральцев не вернётся в свой прежний род, так гордились они своей бескровной победой над привычками. Силя объехал соседние селения, где информаторы подтвердили нежелание старейшин 'баловаться' с уральцами, себе дороже, так рассудили старосты родов, просчитав реакцию Белова, когда тот вернётся. Лучше подождать, чем поспешить, как шестипалые и рябинники, которые и не рады были своей жадности, выдумывая разные способы выпросить прощения за свою жадность и глупость. По возвращении Силя рассказал всё командирам, вздохнувшим с облегчением. Перспективы виделись если не радужными, то спокойными и ровными.