Я все время вспоминаюНаши старые дворы,Где под осень расцветалиЗолотые шары.В палисадниках горелиЖелтым радостным огнем.Плыли тихие недели,Так и жили день за днем.Золотые шары – это детства дворы,Золотые шары той далекой поры.Золотые шары, отгорели костры,Золотые костры той далекой поры.Возвращались все с работы,Был не нужен телефон.Были общие заботыИ один патефон.Танго старое звучало,Танцевали, кто как мог.От двора легло началоЛюбви, судьбы, дорог.Золотые
шары – это детства дворы,Золотые шары той далекой поры.Золотые шары, отгорели костры,Золотые костры той далекой поры.Я с утра куплю на рынкеЗолотых шаров букет.Выну старые пластинки,Словно память тех лет.Всех, с кем жили по соседству,Теплый вечер соберет,И опять дорогой детстваНас память поведет.
Танго утраченных грез
Застывший аромат камелийЗаворожил покой ночной.Кто вы такой и как посмелиСтоль вероломным быть со мной?Вдыхала шепот ваш бессвязныйС круженьем легким головы.Не вы ль в любви клялись мне разве,Потом оставили – не вы?Это танго утраченных грезЯ танцую одна.В тусклом свете невидимых звездНочь плывет, так нежна.Мне лишь гостьей побыть довелосьНа балу у любви.Только танго утраченных грезЯ танцую, увы!Нет, вы не будете счастливым.Но жалость к вам гоню я прочь.Кто вы такой и как могли выЗабыть ту огненную ночь?Обрывки ваших слов прощальныхРазносит эхо в тишине.Но грезы новых обещанийТеперь вы дарите не мне.
Транзит
Ты говоришь – расставаться полезно…Вот я и ушла.В город чужой ненадолго, проездомСудьба занесла.Осень покинув, в тревожную зимуПоезд влетел.Мне расставаться невыносимо,Ты так хотел.Я так просила: удержи!Ты слова не сказал.Я твой транзитный пассажир,Ты мой транзитный зал.Ты говоришь – расставаться полезно…Так и сбылось.В жизни твоей побывала проездом,Поезд унес.Там без меня догорают осины,Желтая грусть.Мне расставаться невыносимо,Я не вернусь.
Не надо, ой не надо
Все мне казалось сном —Сумерки за окном,Важность негромких фразИ нежность глаз.В дом свой ты не спешил,Будто бы все решил.Но опоздал чуть-чуть —Был долог путь.Не надо, ой не надоТвоих горячих взглядов.Нам не вернуть обратноТех дней невероятных.Не надо, ой не надо.Я и сама не рада,Что жаркий взгляд любилаИ обожглась, мой милый.Помнишь, как в прежних дняхТы обижал меня?Ты на часы смотрел,А взглядом грел.Ты не спешил прийти,И разошлись пути.Больно чуть-чуть, ну что ж,Меня поймешь.
Вы никому давно не верите
Не прячьте за веер раскрытыйСвою потаенную грусть.А ноток надменно-сердитыхЯ в ваших словах не боюсь.Мне ваше притворство понятно,Вы верили лживым словам,И что-то ушло безвозвратно,Я даже сочувствую вам.Вы никому давно не верите,И я, конечно, в их числе.Колечко вы
на пальце вертите,Дрожит морщинка на челе.Вы никому давно не верите,Ошибок хватит вам вполне.Но то, как вы колечко вертите,Надежду все же дарит мне.Оркестр репетировал вальсы,И скрипки сбивались слегка.Вы мне предложили остаться,При этом взглянув свысока.Я знал – вы боитесь отказа.И выдали вас пустяки —Вы вдруг опрокинули вазуНеловким движеньем руки.Вы никому давно не верите,И я, конечно, в их числе.Колечко вы на пальце вертите,Дрожит морщинка на челе.Вы никому давно не верите,Ошибок хватит вам вполне.Но то, как вы колечко вертите,Надежду все же дарит мне.Любовь наша, равная ночи,Забьется в раскрытом окне.«Я буду вас ждать, между прочим», —Надменно вы скажете мне.Вы вспомнили все, что забыто,И что-то вдруг ожило в вас.Не прячьте за веер раскрытыйСчастливых, испуганных глаз.
До рассвета
Наспех горькие слова камнем брошены.Ты не знаешь, как они душу ранили.И ушла я от тебя по-хорошемуВ нежный розовый рассвет, в утро раннее.Зря причины не ищи – не разведаешь,Зря по дому не броди неприкаянно.Может, если бы ушла до рассвета я,Не поранилась бы камнем нечаянно.Ночь по комнате плывет краской синею.Разгорелась в темноте россыпь звездная.Что-то важное тебя не спросила я,А теперь уж не спрошу – время позднее.Может, встретимся еще в тесном мире мы,Улыбнувшись, ты вздохнешь – дело прошлое.Только знай – мы никогда не помиримся.Не уходят от любви по-хорошему.
Сбудется – не сбудется. Рассказы о любви
История первая. Примерка
Я учусь на учительницу. Впереди практика и диплом. А пока лето и пионерский лагерь. Я – вожатая. Вырабатываю педагогические навыки. Когда мой отряд идет купаться, я по дороге рассказываю детям придуманные мной страшные истории и, оборвав рассказ на самом интересном, запускаю своих обалдуев в воду. Это очень хитрый прием врожденного Макаренко – ведь вытащить двенадцатилетних оболтусов из воды, подув в металлический свисток, невозможно. Свистка просто не слышно за их визгом. А я, хитрая, что делаю? Я отлавливаю кого-нибудь одного минут через двадцать и тихим голосом начинаю рассказывать продолжение своего детектива, оборванного на самом интересном. И через 10 секунд вся мокрая компания лежит вокруг меня на травке и внимательно слушает.
Однажды навестить одного из моих мальчишек приехал отец. Он отпросил сына на прогулку и привел его к тихому часу. Но, поцеловав сыночка на прощание, папаша не уехал, а остался поболтать со мной. Весь разговор состоял из намеков и предложений. От перегрузки эмоциями мое сердце ухнуло в какую-то бездну, и я поняла, что начинается роман.
Павел Венедиктович – так красиво звали папашу – был не очень молод, не очень красив, но почему-то притягивал меня, как сто магнитов одновременно. Павел рассказал, что он музыкант – дудит уже лет двадцать в каком-то известном оркестре. Он назвал себя – духовик. Вместе с оркестром Павел исколесил весь земной шар, а сейчас притормозил в Испании, подписав там контракт на несколько лет. Сейчас там его ждет жена с маленьким сыном, а старший сын – как раз мой подопечный – живет в Москве с бабушкой и ходит в московскую школу. А на лето бабуля отправила мальчика в лагерь, чтобы немного от него отдохнуть.
Я заметила, что Павел время от времени рассматривает свои ногти, сгибая и разгибая пальцы. Это о чем-то должно было говорить, но тогда я еще не имела жизненного опыта и, что это означает, не знала.
Прощаясь со мной, Павел, конечно, задержал мою руку в своей и, отпуская, попросил не лишать его надежды увидеть меня в Москве, когда закончится лагерная смена. А я и сама уже хотела этого, наверное, в тысячу раз больше, чем он.
В лагерь я поехала работать не только как будущий педагог. Была причина поважнее. Мне просто нужно было срочно вырваться из плена моей труднообъяснимой жизни. Я была замужем, и мое замужество можно было четко определить словами одной известной песенки:
Повстречались как-то разЭскимос и папуас.
Милый и наивный эскимос – это я. А кровожадный людоед-папуас – это он. На редкость не подходящая друг другу парочка. Папуас уже третий год пил мою кровь, не давая жить и водиться с моим эскимосским народом. И я решила вырваться из папуасского плена. Повод нарисовался подходящий – уезжаю работать в пионерский лагерь для педагогической практики. А где этот лагерь находится, людоеду не сказала. А сама всю смену репетировала, как вернусь уже свободной.