Слуга Дракона
Шрифт:
Илна не смогла удержаться от смеха, так хорошо совпадали слова запевалы с ее собственными мыслями.
Один из моряков задал вопрос: слов было не разобрать, Илна уловила только встревоженную интонацию.
– Мы позаботимся о страже, – твердо ответил Вонкуло. Он выпрямился и покачнулся, как человек, слишком долго просидевший на корточках. Потом выругался себе под нос и продолжил: – Итак, драки не будет. Мы не причиним им никого вреда… если уж ты так печешься об этих аристократишках, которые всегда плевали на нас с высокой колокольни.
Мастин развернул последнюю обертку. Внутри лежала шкатулка из золота и перламутра, казавшаяся невероятно хрупкой в руках боцмана. Он поднял крышку, затем вставил ключик в щель и провернул его.
Чалкус наклонился вперед, внимательно следя за происходящим. В его левом ухе висела золотая серьга. Оказавшись вблизи, Илна разглядела, что кожа парня испещрена шрамами – просто невероятно, сколько всего выпало на долю этого человека. Полукружие отметин на плече, вероятно, оставили зубы какого-то животного.
Мастин вынул ключ. Медленно раскручивающаяся пружина запустила механизм шкатулки. Высокие серебристые ноты запели среди песка, пробуждая в сознании Илны ложные воспоминания. Она поймала себя на том, что думает о затонувших дворцах, о плывущих вдоль улиц рыбах. Сокровища лежали на мостовых – те самые богатства, о которых рассказывал Мастин, и даже более того…
Музыка замедлилась и оборвалась на протяжной ноте. Собравшиеся моряки приумолкли, даже сам Мастин казался зачарованным.
Наконец он потряс головой, приходя в себя.
– Итак, парни, – проговорил он. – Что скажете? Выбирайте: набрать золота больше, чем сможете унести… или всю жизнь горбатиться на дураков вроде Нейрала, пока они не решат вас повесить?
Сомневающийся матрос снова что-то тихонько спросил. Мастин тут же обернулся к шкиперу. Тот дважды кивнул и сказал:
– Пока ничего. Поговорим с остальными. Когда час настанет, вам скажут.
Илна сползла с гряды. Сухие листья отчаянно шуршали под ней, хотя этого шороха никто не слышал. Чалкус тоже скользнул назад, беззвучно, как хорек.
– Ну что, девочка? – зловеще прошептал он. – А ты за что проголосуешь? За то, чтобы грести сокровища большой лопатой?
– Сокровища-то, может, там и есть, – ответила Илна. – А вот что, интересно, к ним в придачу? Боюсь, этого они нам не расскажут… даже уверена!
Разыскав свой плащ, она сунула его под левую мышку. В правой руке девушка по-прежнему сжимала аркан. Не то чтобы она собиралась им воспользоваться, но…
– Ага, тут согласен, – кивнул Чалкус с понимающей улыбкой. – Слишком уж хороши эти обещания, чтобы быть правдой. Вот что я скажу: слишком хороши! Я в свое время чуть головы не лишился из-за таких…
Все так же улыбаясь, он провел указательным пальцем по шраму, идущему от мочки правого уха по шее и уходящему под вырез туники.
– Мне того раза хватило… Но ведь большинство парней попадутся на удочку, как считаешь?
– Чужие дела меня не волнуют, – отрезала Илна. Ее раздражала улыбка моряка. Почему-то казалось: высмеивая что-то, Чалкус действительно понимал то, над чем смеялся, – и Илну ос-Кенсет том числе.
Девушка повернулась и быстро зашагала в том направлении, откуда пришла. Ей не хотелось, чтоб расходящиеся заговорщики застукали ее на месте преступления.
Потому что, несмотря на все заверения, Илна прекрасно понимала: чужие дела очень даже могут коснуться ее. И маленькой Мероты – если уж на то пошло.
Гаррик лежал на роскошной скамье. Ее бронзовая основа была инкрустирована эбеновым деревом и слоновой костью в переплетающемся узоре. Поверх лежали набитые конским волосом полосатые подушки – их черно-белый рисунок, очевидно, специально подбирался; хотя, на взгляд Гаррика, любой из этих двух цветов самостоятельно смотрелся бы куда лучше. Сознание юноши покинуло свое убежище и бросило взгляд со стороны на спящее тело. Мимоходом отметило, что ткань подушек кажется грубой на фоне тонких переплетений узора.
Гаррик во сне вышел из дворца – сквозь толстые двери, стены, сады. Для него не существовало преград.
Время приближалось к полуночи. Как раз происходила смена караула возле его спальни. Дух Гаррика прошел прямо сквозь Кровавых Орлов, продолжавших охранять его спящее тело.
Время сжалось или, по крайней мере, шло не так, как ему полагалось в реальном мире. Каждый шаг, совершаемый юношей, происходил в другую пору дня, причем полдень мог с той же вероятностью предшествовать рассвету, как и следовать за ним.
Таким образом Гаррик дошел до моста. С некоторым удивлением отметил, что попал туда, куда надо, хотя все перемещения не контролировались им (и даже не осознавались). Он ощутил неясную злость на то, что его перемещают, как пешку… Но к этому моменту неведомая сила уже полностью подчинила себе волю Гаррика.
Теперь мост не казался переплетением лучей, напротив, он был сделан из твердого серого песчаника, скрепленного железными скобами. Юноша разглядел даже рыжие пятна ржавчины, которые оставили на камне эти скобы. Шаги Гаррика отдавались громким звуком, раздражавшем его даже во сне.
Слева доносилось слабое эхо чьих-то чужих шагов. Гаррик обернулся и увидел короля Каруса; тот попытался улыбнуться ему. Но фигура его то появлялась отчетливо, то расплывалась. Он вроде что-то сказал, но слова затерялись в пространстве.
Гаррик закрыл глаза и сжал коронационный медальон на груди. Несколько мгновений он ощущал в руке лишь тепло золотой чеканки, затем его сменило пожатие мозолистой руки опытного мечника.
Гаррик открыл глаза и улыбнулся. Теперь они шли по твердому камню вместе с Карусом, рука об руку. В облаках над головой вспыхивали молнии, но звук грома до них не долетал.