Слуга Смерти
Шрифт:
Трактир смерти.
— Ну, к чему уж такие эмоции… Петеру еще дозволено, но ты… Ты ведь не боишься мертвецов, а, Шутник? Я ведь помню, как ты раньше с ними расправлялся. И кличку свою помнишь? Танцующие мертвецы, а… Нет, согласись, что я придумал получше. Гляди!
Он вышел в центр комнаты, развел руками. Так хозяин обходит свою собственность.
— Здесь все свои. Они никуда не торопятся, они живут полной жизнью! Это их любимое местечко, где они проводят всякую свободную минуту. Я частенько им завидую, Шутник: с нашей-то службой когда еще урвешь часок, чтобы посидеть в трактирчике, выпить пива… А они сидят тут годами! Славная компания. Может, тебе еще кажется, здесь неуютно, но уверяю, это только от непривычки, да ты и не знаешь никого. Веришь ли, я знаком с ними со всеми! — Макс покивал головой. —
Большой широкоплечий покойник в гражданской одежде встал из-за стола. На нем были очки, но даже через них глаза казались холодными и твердыми, как сваренные вкрутую яйца. Лицо его было тронуто гниением, по подбородку и одной из щек шла цепочка трупных пятен. И сам он выглядел разбухшим, водянистым.
— Маркус заглянул сюда ненадолго, — суфлерским шепотом сказал Макс, поправляя на носу мертвеца очки. — Он из Аугсбурга, прибыл по делам пекарского цеха закупать муку, да зашел сюда и совершенно забылся! Вот что делает даже с внимательным человеком кружка пива! Садись, Маркус, я не стану тебя отвлекать. Честно говоря, — Макс понизил голос, — Маркус сейчас не в лучшей форме. Когда он оказался гостем этого трактира, его тело… мм-м-м… несколько потеряло былой вид, мне пришлось долго работать. Боюсь, в скором времени бедняга Маркус будет вынужден покинуть нас. Конечно, мы, старожилы, будем по нему скучать, однако ничего не поделаешь!
Черные и серые спирали мельтешили перед глазами тысячами извивающихся змей. Гибельный холод вгрызся в мои кости, сделав их ломкими и хрупкими. Я старался дышать как можно глубже, но кошмарный морок не пропадал. Мы действительно были гостями огромного подземного склепа.
— А это Бруно. Бруно! Ладно, не вставай. Замечательный юноша, приехал из Кёльна проведать захворавшую тетку. Очень умен, воспитан, любит шахматы. Не правда ли, достойнейший молодой человек?
Бруно коротко поклонился. Его зачесанные набок волосы едва скрывали проломленный череп. Но Макс уже спешил к другому.
— Гретхен. Наша чудесная прекрасная и обожаемая фройляйн Гретхен! Она согревает наши сердца зимними вечерами лучше любого вина! Только не смотрите на нее так, она может смутиться. Проведи вы столько лет здесь, сколько она, уверяю, вы выглядели бы не лучше! А это, конечно, папаша Энгерман. Эх и хитер же он! — Макс шутливо погрозил пальцем трактирщику, который, ничуть не смутившись, продолжал свои бессмысленные действия. — Сколько раз я ему, бывало, говорил — папаша Энгерман, еще раз разбавите пиво — отправитесь на корм червям! Так и говорил, честное слово… И что думаете? В следующий раз непременно разбавлял вновь! Жуткая шельма, но обвыкся тут…
Он ходил среди мертвецов, разговаривал с ними, представлял их. Он чувствовал себя здесь легко, как дома. Может, это и в самом деле был его дом? Место, куда он приходил, уставшим от людей, и где мог провести много времени, не заботясь о том, как выглядит в глазах окружающих и что говорят за его спиной. Собравшимся здесь нечего было обсуждать дела тоттмейстеров — они сами уже успели свести знакомство с той, кому мы лишь прислуживаем.
— Петер!.. — шепнул я в сторону. — Ты как?
Петер не ответил, но все-таки был в сознании. Уже неплохо. От концентрированного запаха мертвечины даже меня едва не свалило с ног, его же лишь вырвало на пол.
«Ты попросился в услужение к тоттмейстеру, малыш, — подумал я, все еще отчаянно стараясь восстановить контроль над собственным ошеломленным телом. — Теперь ты видишь, как выглядят наши настоящие слуги».
Макс вернулся к нашему столу. В его глазах танцевал отблеск пламени, цвет которого был мне незнаком.
— Проваливай, старик! — крикнул он Кречмеру, и мертвец в мундире покорно зашевелился, уступая ему место. — Не бойся, для тебя у меня тоже есть место, упрямый служака. С его-то мундиром отлично вживется в роль швейцара, что думаете? По-моему, это место просто создано для него. Открывать дверь, приглашать внутрь… Ей-Богу, он всегда казался мне похожим на швейцара!
Мой старый друг Макс Майер улыбался мне через стол. У него были глаза моего друга Макса Майера и его улыбка. И вел он себя так, как обычно вел Макс — постоянно фиглярствуя, отчаянно каламбуря, отпуская нелепые шутки.
— Ты очень невесел, Шутник. А ведь это тебе полагается отпускать шутки, верно?
— Это не смешно, Макс.
Мой голос походил на карканье старого ворона. Макса это откровенно забавляло.
— Просто у тебя такой склад ума. Уверяю, когда поживешь здесь немного, такие шутки увидишь, что обхохочешься! Вот я помню, встретил одного старика — видишь, вон там слева, в шляпе?.. Я был в Вене по командировке от Ордена, какая-то там ерундовая депеша местному оберсту. И, представляешь, выхожу я из канцелярии, а в дверях сталкиваюсь грудь в грудь с этим господином. Обычный человек свел бы дело в шутку, но тот аж взбеленился. А уж как увидел эмблему… «Смертоед проклятый! — кричит. — Теперь и тут от вас проходу нет! А ну убирайся, нечестивый пожиратель мертвецов!». Только не думай, что я стал с ним спорить. Кто из древних говорил — споря с дураком, сам себя в дураки коронуешь?.. Не помнишь? А Бог с ним. В общем, не стал спорить, просто проследил, куда он пойдет. Вена — хороший город, Шутник, только шумный, как по мне. И много камня, деревянных домов, считай, вовсе нет. Но, знаешь, сколько камня не ставь, а все равно есть места, где лишних глаз не бывает. Довел я старика до тихого переулка, убедился, что никого нет, придержал аккуратно за плечико, чтоб не повредился — и под ключицу ножом… Оказался, между прочим, важный чин, просто в гражданское был одет. Едва ли не советник тамошнего бургомистра. Ну а у меня экипаж близко, на выезде из города его не досматривают, ибо кому охота возится со смертоедом? И вот сидит теперь тут. Я забыл, как его звали, поэтому тут его зовут Тадеуш. Он откуда-то с севера, торговец, возит хлопок и киноварь, у него три внука и он вдовец. Правда, похож?
— Ты убил Кречмера… — выдавил я.
— Я, — он пожал плечами. — Старик был непозволительно умен, а в паре с тобой, олухом набитым, — уже опасен. Я не хочу, чтобы в мой любимый трактир вломились жандармы. Сам знаешь, начнется шум, гам, стрельба… Я человек мирный, люблю тишину и покой, посидеть вот так вот с кружечкой, повспоминать былые деньки. Каждый ведь волен проводить досуг по собственному желанию?
Он ничего не сказал Кречмеру, но бедолаге-жандарму уже не было нужды в устных командах. Подчиняясь воле Макса, он промаршировал, чеканя шаг, как на параде, к входной двери и замер там, сложив руки по швам, задрав голову — точно швейцар в ресторане средней руки.
— И Орден ничего не знает?
— Разумеется, Шутник, разумеется, — Макс хмыкнул. — Ты ведь не поверил в то, что я действительно притянул ребят из Ордена? О нет. Пожалуй, узнай они о моем уютном уголке, заявились бы сюда еще раньше, чем жандармы. Какие-то там правила чести, знаешь ли, устав… А я думаю так — раз смерть забрала чью-то жизнь, ей не претит оставить пустое тело на забаву своим слугам. Я ведь не создаю свою армию, хотя мог бы, заметь! Я хочу лишь покоя и тишины… Кстати, знаешь, где ты будешь сидеть? Честно говоря, я еще не решил точно. Тут многое зависит от лица, а у тебя сейчас гримаса та еще… Скажем, тебя будут звать Фридрих, обедневший аристократ из малоизвестного рода. Правда, твои шрамы совсем не к месту. Впрочем, на войне ведь бывают и аристократы… Посажу тебя вместе с Бруно играть в шахматы, тебе будет совершенно не скучно. Или ты не умеешь играть? Да не важно: между нами говоря, Бруно тоже на редкость паршивый игрок…
И все же он хорошо умел разбираться в людях, как и читать лица. Но об этом свойстве мало кто помнил, сбитый с толку его болтовней и шутками.
— А ну сядь, — скомандовал Макс, серьезнея. — И не надо думать, что, опрокинув стол, ты выиграешь хоть секунду. Знаешь, я бы смог оторвать тебе голову голыми руками. Ты и так порядком сдал за это время, а сейчас и вовсе выглядишь, как побитая дворняга. Не двигайся, Шутник, ради нашей дружбы.
Он вытащил из-за спины короткий пистолет и, усмехнувшись, положил его перед собой на стол, уставив раструбом мне в грудь. Как ни странно, появление оружия помогло мне мыслить трезво. Может, потому что в обстановке наконец появился знакомый предмет, выбивающийся из этой сводящей с ума чудовищной фантасмагории. Пистолет это простая и понятная вещь. Направь его на кого-то, спусти курок и смотри, что будет дальше. Никакого гротеска, никакого фарса, никакой неизвестности.