Слуга
Шрифт:
«О пни да булыжники пообтёрся, – второпях думал Кожемякин. – Где ведь только не носит тебя…»
Из глубины леса вдруг донёсся голос, от чего вновь повело спину и отдало в ноги.
– Живи и помни! Ты у меня в долгу!..
…Липкий пот покрыл всё тело – от макушки до пяток. Михалыч валялся поверх тулупа; во рту – обрубок шершавого дерева. Сбоку, на корявом кусту, сидел филин и крутил лупоглазой башкой. Кожемякин шевельнул рукой – филин снялся с куста и ушел над болотом к реке. Кругом ни Лешего, ни его кучерявой дочки. Выходит, приснилось. А что же во рту? Всего лишь язык? Он самый…
Михалыч
Утро явилось с ощущением незабываемой встречи: хвоя вокруг вся взъерошена – по ней словно прошло кабанье стадо. Впрочем, это могли быть следы собственных ног, потому что вчера пришлось собирать хвою – вместо подушки, под воротник тулупа. Скажи кому, что видел лешего, – засмеют. Впрочем (об этом рассказывал Чачин дед), когда-то давно, зимой, в сани к мужику подсел среди ночи попутчик и заставил того мужика хватать с дороги замерзшие конские «яблоки». Мужику казалось, что грызет настоящие яблоки. На половине пути попутчик попросил остановиться:
– Вот я и доехал. Разинь-ка рот.
Мужик открыл рот. Попутчик вынул из-за пазухи сапожные клещи и давай дергать – раз за разом, зуб за зубом.
– Дай ладошку-то…
Мужик протянул, попутчик высыпал ему горсть зубов в руку, свернул пальцы в кулак: смотри, не потеряй – детишкам на молочишко. Но впредь не шляйся тайгой по ночам.
Мужик приехал домой и, брызгая кровью, стал радовать домочадцев – золото привез, целую горсть. Утром он слег в горячке. С трудом, лишь к лету, встал потом на ноги…
Деревья ерошились сучьями, тянулись к небу. Внизу, между косогором и рекой, лежало болотце. Наверху была церковь, деревня, а точнее – то, что от нее осталось. Можно скрести из этих краев, обходя людные места, но мать поднимет крик: отправился в родную деревню, сославшись на странную болезнь под названием «ностальгия», – и пропал! Приметы – кучерявая борода во всю харю. Звание – полковник. И пойдет писать губерния: сбежал, похитил… Утопленника припишут. В голове от раздумий у Михалыча клинило. Одно было ясно: уходить, оставив всё так, как есть, нельзя. Но если нельзя уходить, то надо связаться Конторой. Это в первую очередь. Надо получить полномочия, как можно скорее, пока мать не подняла крик, потому что обещал через три дня вернуться. Уезжая, он так торопился, что забыл у матери свой мобильник.
Какой же сегодня день? Понедельник. В деревне из местных практически никого, одни дачники. А дачники – народ пришлый, живут набегами по уик-эндам. Поэтому следует осмотреться. Главное – связь. Тулуп пока останется здесь, на сучке – со стороны его не видно, да и кто здесь теперь ходит-то! Разве что совы по ночам за мышами гоняются…
Обшарив карманы мехового изделия, он обнаружил катушку суровых ниток и складной нож.
Скользя по откосу, он опустился к болотцу и двинул в обход косогора. Главное – не допустить сближения с кем бы то ни было. Легальность в данном деле совершенно теперь не к лицу.
На пути лежала старая ель. Дерево спилили, обрубили сучья и ошкурили, осталось вывезти из леса. Древесина высохла, задубела. Михалыч подобрал с земли пружинистый сук и стал ошкуривать, затем заострил конец.
Глава 2
В Матросовку наехало начальство. Проезжий арестант удавил раззяву-сержанта, убил ученого-физика! В отделении толклось чуть не всё руководство УВД, среди которых подполковник Тюменцев, похожий на взрослого поросенка. И даже бригада ФСБ во главе с полковником Серебровым. Эти последние стоят сторонкой, мыслят промеж себя, дают указания, в то время как всю черновую работу менты исполняют, измаялись. И всё напрасно. С чего это сбежавший задержанный прихватил лишь затвор от пистолета? Брать – так уж ствол целиком, поскольку затвор ни на что не годится. Опер Иванов и так крутится и эдак. Выходит, не избежать ему нахлобучки.
Тюменцев подсунул «ловцам шпионов» очередную версию: по личным делам, де, ученый приехал. Выпил, купаться полез. А сердце не выдержало.
Серебров моментально вскипел:
– Чтобы вы знали! Потерпевшего утопили!
– Оставив на берегу?
Но Серебров гнул свою линию: не забывайте о главном, речь о стратегических интересах. Начнем-ка мы с ваших… Пусть расскажут, как было на самом деле.
– Хорошо, Федор Адамович, пусть расскажут…
Допрос начали с Иванова. Рассказывай капитан, как ты докатился до жизни такой.
– Сидел я. Писал. Слышу – орет кто-то… Спускаюсь – Гуща… К трубе прикованный. Короче, приехали…
– Дальше!
– Я понял, что задержанный саданул его чем-то, потом схватил за горло и стал душить… Мы пытались организовать погоню… Поехали по поселку следы искать. Вроде в сторону стекольного завода они поехали, но так и не нашли никого.
Тюменцев по привычке разинул рот. Почему ты нарушил инструкцию?! Ты должны сообщить в дежурную часть отдела полиции, а ты как поступил?! Ты способствовал уходу преступника!
– Сомневаюсь… Он не взял даже оружие, а Гущу всего лишь обезвредил на время.
– Ваша жизнь меня как-то не волнует!
– Умер Максим – и хрен с ним…
– Как ты сказал?!
Тюменцев кинулся к Иванову. Серебров скакнул между ними:
– Брейк, ребята! Разойдись! Меня интересует причина задержания. Бежавший прихватил тулуп, связал сержанта и не взял табельное оружие.
– Как не взял?! – Тюменцева трясло. – У него, может, затвора одного не хватало…
– С вами не соскучишься. – Серебров шагнул кабинетом. – Нет, дорогие мои. Думаю, пистолет ему не был нужен. Но он прихватил тулуп… Учтите, времени у него было в обрез, он действовал быстро и, скорее всего, подсознательно. Вопрос: каковы могут быть действия с его стороны в дальнейшем? Лично я сделал следующий вывод: мы имеем дело с подготовленным человеком. Пистолет ему не нужен, поскольку у него имеется собственное оружие. Тулуп он будет использовать для ночевок в лесу, у костра. Возможно, у него имеется точка – там он хранит передающее устройство, продукты питания… Может быть, у него там есть и сообщники.
– Да-а-а, – Тюменцев закатил глаза. – Не было печали…
– Хочу заметить, – дополнил Иванов. – С тулупом ему не до города.
Серебров благодарно взглянул в его сторону:
– Верно подмечено. Я и говорю, что он будет ночевать в лесу. Ваша точка зрения подтверждает мою версию… – Он присел на стул. – Теперь пригласите дежурного сержанта.
Вскоре Гуща стоял в кабинете. Он проклинал тот день, когда согласился на уговоры зятя и пошел служить в «мусора». Раньше было ещё ничего. Отдежурил – и шагай домой на двое суток.