Слуги Государевы
Шрифт:
В Москву писали, под цареву руку просились:
— И по своей обиде принуждены были мы разбрататься с ляхами, и не только из Корсуни, но и изо всех городов украинских их выгнали, а сами мещане неверных жидов выбили, послыша от них отягчения, склоняясь под высоковладетельную державу царского величества и будучи готовы за веру христианскую умереть!
В подданство российское принимать их не торопились, но Москва гетману Мазепе указала:
— Под свое регименторство [16] не брать, но послать порох и свинец, дабы вовсе от себя он отогнать. А конным охотницким полковникам Семену Палею и Самусю Иванову обиды полякам простить, и вместе иметь воинские промыслы над общими неприятелями нашими шведами.
16
правление
— Ну що буде, то и буде! А буде, що Бог даст, — рассудили полковники. В Корсуне поляков перебили, заодно и евреев. Богуслав заняли, воеводу тамошнего повесили, поляков и евреев перебили. И всколыхнулась правобережная Украина Никому не подчинялась — ни Августу, ни Лещинскому.
В апреле 1704 года Мазепа получил, наконец, царский указ:
— Выступить тебе с казацким войском в польские владения супротив Лещинского. Соединиться с полковниками Палеем и Самусем и промысл учинить.
Теперь казаки могли собрать сабель больше чем оба короля — Август и Станислав вместе взятых. Правобережная Украина была занята ими.
Русские с двух сторон вошли в польские пределы. С юга казаки, со стороны Вильно и Гродно — Меньшиков. Генералы и магнаты — сторонники Лещинского просили начать срочно боевые действия. Карл был не преклонен:
— До коронации никакой помощи полякам!
Король добился таки своего. 4-го октября 1705 года архиеписком Львовский торжественно надел корону польских королей на Станислава Лещинского.
— Теперь начнем! — Карл провозгласил поход.
В конце декабря шведская армия двинулась к Гродно. Их окружали дремучие непроходимые леса — прибежища лосей и зубров. Ни единого жилья на всем пути. Морозы стояли слабые и бесчисленные реки и озера покрылись лишь только тонким льдом. Двигались медленно. Настилали солому, поливали ее водой, ждали покуда схватиться и тогда двигались дальше. Появление шведов вызвало смятение у русских. Армия оказалась блокирована. Накануне в Гродно приехал Август. Срочно собрали военный совет. Обсуждали:
— Идти ли навстречу неприятелю и атаковать его прежде чем он соединиться с другим корпусом Реншельда, что стоит на границах Силезии?
— Ожидать ли неприятеля в Гродне в ретрашаменте и крепко защищаться?
— Отступить и куда?
Решили:
— Отступить!
— Но без государева ведома как? — Стали ждать ответа от царя.
Август, себя неуютно почувствовал. Карл-то под богом. Решения Петр не стал дожидаться. Собрался и уехал:
— Мой генерал Шуленбург придет на помощь из Силезии. — при этом не забыл прихватить четыре русских драгунских полка. Выпросил:
— Для охраны моего королевского величества.
Гневное письмо Петра нагнало Августа в пути:
— Полки верни!
И вздохнув король отпустил драгун.
2-го февраля 27-тысячная армия саксонцев была наголову разгромлена восемью тысячами шведов генерала Реншельда близ Фрауштадтом [17] . Это была блистательная победа шведов, но это было и несмываемое пятно позора на их мундир. В составе саксонской армии было 7000 русских. Четыре часа они мужественно сдерживали натиск шведов. Многие попали в плен. Вот что сказано в «Гиштории Северной войны»:
17
ныне Вшов, в 90 км от Вроцлава — прим. автора
«А которые из солдат взяты были в полон. И с теми неприятель зело немилосердно поступил,… ругательски положа человека по 2 и по 3 один на другого, кололи их копьями и багинетами, и тако из россиян спаслось живых и с ранеными с 1600 человек, которые разными дорогами вышли».
Всех перебили, ибо традиции войн европейских были таковы: коли в плен попал, тебе сразу предложат снова в строй встать. Но не свой, а врага вчерашнего. Большинство так и поступало. Но не русские. Бесполезно им было предлагать. Генерал Реншельд так и объяснил жестокость с русскими пленными:
— За бесполезностью! — остальные, саксонцы, поляки просто перешли под знамена Швеции. Все. Кроме русских.
Карл XII согласился с ним и одобрил:
— Считаю очень хорошо все, как господин генерал решил насчет пленных.
Петр злобно отозвался о саксонцах, считая поражение прямым следствием измены:
— Конница, ни единого залпа не дав побежала, пехота более половины, кинув ружья сдалась, и только наших одних оставили, которых не чаю в живых увидеть! — И не увидел. Живых не осталось.
Постояв под Гродно, шведы не решились атаковать укрепленный город, ограничившись блокадой и стычками. Припасы в армии подходили к концу.
Русским же Петр отдал приказ:
— По несчастливой баталии саксонской немедленно выходить из Гродны!
Наступившая весна и ледоход разрушили мост, наведенный шведами через Неман, и русские смогли выскользнуть из мешка по своему мосту, который они сожгли после отхода.
Полк Волконского в ретрашементе Гродненском оставили. Костры жечь, неприятеля в обман вводить. Три дня отсидели, и по коням. Своих догонять.
Когда шведы обнаружили, что исчез противник, поздно было. Русские дали крюк в 400 верст и оказались у Киева, оставив небольшие отряды в Полесье, куда ринулся Карл. Зачем он пошел сюда, никто не понимал. Сам Карл объяснял это желанием наказать Вишневецкого — сторонника Августа. У этого магната здесь имелись огромные поместья. Весь край в апреле превратился в одно сплошное озеро. Редкое население пряталось в лесах и за болотами. Истребляли мелкие шведские отряды направленные в поисках провианта. Узкие дороги перегораживались редутами и встречали шведов огнем. Карл сам несколько раз ходил в штыковые атаки. Лишь добравшись до Пинска он осознал всю бессмысленность преследования русских:
— Я вижу, что здесь написано мое «non plus ultra» [18]
Шведы повернули на Саксонию, хотя Реншельд предложил другой план:
— Двинуться на север, выбить русских из Лифляндии, разрушить Петербург. — и доводы приводил разумные, — войск у Петра там мало, через Ревель, Выборг, Ригу мы можем получить все необходимое из Швеции.
Но король напоминал гончего пса. Он ничего не видел, кроме ускользающей дичи.
— Сначала Август! — спорить было безполезно.
18
предел возможного - лат.