Слуги милосердия
Шрифт:
Внезапный солнечный свет, звезда Атхоека, маленькая и далекая. «Милосердие Калра» показал в поле моего зрения корабль, находящийся примерно в шести тысячах километров от нас, яркие, резкие очертания «Меча». Я уперлась в корпус «Милосердия Калра» и навела пистолет Простер. В поле моего зрения мягко засветились цифры: временные характеристики, координаты и орбиты. Я прицелилась. Выждала ровно две с четвертью секунды и выстрелила. Чуть подкорректировала прицел и выстрелила еще три раза подряд. Затем сделала еще десять выстрелов, слегка меняя прицел после каждого из них. Пройдет около двух часов, пока пули достигнут того «Меча». Если они доберутся до него, если он не изменит неожиданно свой курс, увидев,
— Вход в шлюзовое пространство через пять секунд, — сказал корабль мне в ухо.
И через пять секунд мы исчезли из вселенной.
Мы могли бы атаковать более традиционными способами: «Милосердие Калра» имел вооружение, хотя и не столь тяжелое, как «Меч» или даже «Справедливость». Мы могли бы выйти из шлюза в опасной близости от каждого из кораблей Анаандер из Тстура, выстрелить ракетой или выпустить мины и тут же убраться из космоса. Вполне возможно, хоть и не наверняка, что мы причинили бы таким путем серьезный ущерб.
По «Милосердие Калра» был в единственном числе, и мы могли бы причинить ущерб лишь одному кораблю. Как только другие суда Анаандер узнали бы, что мы атаковали, они начали бы двигаться, чем затруднили бы нам прицеливание. Конечно, это не стало бы вовсе невозможным. Перемещение в шлюзовом пространстве происходит но определенным правилам, и корабль мог бы сообщить, куда они, вероятно, отправились. Но то же самое относилось и к нам — и тогда соотношение сил в лучшем случае стало бы три против одного.
Наиболее простым способом защиты было бы открыть собственный шлюз, чтобы все, что они выпустили в нас, попало туда, а затем закрыть его, оставив все ракеты запертыми навеки в шлюзовом пространстве. Но «Милосердие Калра» не смог бы уловить все, что выпустят в нас три военных корабля.
А если бы они решили открыть огонь по базе Атхоек или по планете? Опять–таки мы смогли бы закрыть систему от нескольких таких атак, но не справились бы со всеми.
Нули пистолета Пресгер маленькие, и внутри радчаайского военного корабля не так уж много опасно уязвимого находится на глубине один и одиннадцать сотых метра. Но многочисленные пробоины корпуса могли причинить серьезное беспокойство, и всегда существовала возможность, что они поразят нечто опасно уязвимое. Например, герметичные цистерны, которые могли взорваться. Двигатель… На самом деле все, что мне было нужно, — пробить тепловой щит двигателя.
— Тринадцать минут, — сказал корабль мне в ухо.
С первым все было очень просто. Мы обладали преимуществом неожиданности. Вполне вероятно, что оно по-прежнему будет на нашей стороне, когда мы выйдем из шлюзового пространства во второй раз и я открою огонь. Но к тому времени, когда мы выйдем, чтобы стрелять но третьему из этих четырех кораблей, они будут нас ждать. Они все еще не поймут, что мы делаем. Пули, которые я по ним выпускала, были так малы, что, даже если, бы какие–нибудь корабельные сенсоры могли их заметить — а они не могли, — то не определили бы их как угрозу. Любой возможный урон первому «Мечу», по которому я стреляла, будет причинен лишь через час. С их точки зрения, мы просто появились, а затем менее чем через минуту исчезли. Странно, но никакого повода для немедленных действий. Никакого повода для внезапного изменения курса.
Но размышлять над этим они будут и, несомненно, забеспокоятся. И много времени не понадобится, чтобы рассчитать, куда мы, с наибольшей вероятностью, направимся дальше и где, скорее всего, выйдем в космос. И если они не выяснят этого вовремя, чтобы предвидеть нашу атаку на третий корабль, то, несомненно, к нашему выходу на четвертый корабль они будут готовы. Каждое последующее появление в реальном пространстве будет более опасным, чем предыдущие. Особенно
Лейтенант Экалу с несвойственной ей смелостью выступала против третьей и четвертой атаки. Если я не отказываюсь от третьей, сказала Экалу в конце концов, то она просит меня отказаться от четвертой. Я не стала. Я напомнила ей, что эта Мианнаи — та самая, что продолжала считать верным свое злобное, мстительное решение уничтожить гарседдиан, истребить население целой системы за непростительный грех — слишком активное сопротивление аннексии. Другая часть Анаандер — другая со часть, о которой мы знали, по крайней мере, казалось, сожалела о том, что сотворила такое, и, похоже, решила избегать подобного в будущем. Но сражаться с этой нужно любой ценой. И кроме того, я рисковала главным образом только собой. Я бы никому не отдала пистолет Пресгер, и, даже если бы я была к этому готова, никто на борту «Милосердия Калра» не мог стрелять так хорошо, как я. И Экалу прекрасно понимала, что помощи ждать неоткуда. Я отправила капитану флота Уэми сообщение о том, что Анаандер из Тстура прибыла с крупными силами, но мы обе осознавали, что, скорее всего, как только Уэми об этом узнает, она возьмет большую часть флота системы Храд в Тстур, чтобы воспользоваться там возможным преимуществом. Как бы то ни было, мы не получили никакого ответа к тому времени, как ушли в шлюзовое пространство от базы Атхоек.
Снаружи «Милосердия Калра», пристегнутая к его корпусу, окруженная абсолютным ничто, я вытащила из пистолета пустой магазин, прицепила его к своей привязи. Отстегнула полный магазин, вставила его. Все же лучше, чем просто ждать десять минут. И думать.
Похоже, я не только полагала, что буду любимицей корабля, но, даже не осознавая, считала, что это само собой подразумевает добровольное и старательное подчинение с его стороны. В противном случае отчего же я испытала такое смятение, что утратила на мгновение ориентацию в пространстве, когда он напомнил мои слова: он мог бы стать сам себе капитаном? Словно, если бы он смог этого добиться, я чего–то лишилась бы? Будто исчезло нечто такое, что прежде делало мир для меня осмысленным? И оказалось ли это неприятным сюрпризом для «Милосердия Кадра», который вполне обоснованно мог ожидать, что именно я из всех людей пойму и поддержу его желание?
Я настаивала на том, чтобы Сеиварден приняла ответственность за себя и не надеялась, что я приведу в порядок ее жизнь, не рассчитывала, что я всегда буду рядом, чтобы обеспечить ее существованию ту основательность, которой его лишила тысяча лет в анабиозе. Разумно с моей стороны. Я сама, в конце концов, утратила столько же, возможно и больше, и не расклеилась так, как она. Но с другой стороны, я никогда не заглядывала в будущее дальше того, чтобы застрелить Анаандер Мианнаи, если бы мне даже удалось это сделать. У меня не было никаких представлений о жизни, которые стоило бы воплотить, я могла лишь непрестанно двигаться вперед, пока смогу. Понадобится ли мне что–то еще, могу ли я захотеть чего–то другого — этот вопрос был неуместным. Хотя я и не умерла, как предполагала, все равно он вовсе не имел значения. Он бессмысленен, да, поскольку я никогда не смогу получить то, что мне нужно или хочется.
— Десять секунд, — сказал корабль мне в ухо.
Я уперлась в корпус. Подняла пистолет.
Свет. Солнце, сейчас оно дальше. «Справедливость» в пяти тысячах километров. Корабль показал мне другие данные, и я выстрелила четырнадцать раз, размеренно, тщательно рассчитав.
— Пять секунд, — сказал корабль мне в ухо.
Темнота. Я удалила второй пустой магазин. В том перечне смертей, который составлял мою историю как «Справедливости Торена», эти четыре корабля и их экипажи — ничтожно малая величина.