Слуги милосердия
Шрифт:
— Ох! — выдохнула Амаат Два. Что–то в этой краткой вспышке реальности и резком возвращении в жуткую тьму вызвало у нее ощущение сбоя в дыхании. Обычная реакция. — То было…
— Я же говорил вам, что это странно, — сказала Сеиварден на корпусе корабля рядом с Амаат Два. Неужели я здесь единственный, кто делал это раньше? Ответа не было.
Ну, помимо капитана флота, разумеется. И корабля. Они точно делали.
Мы делали. Пока Сеиварден говорила, корабль сравнивал то, что он только что увидел вокруг базы Атхоек, с тем, что, по нашим данным, должно было там находиться в соответствии с различными расписаниями и разрешениями на
— Одиннадцать минут и три секунды, — сказала Этрепа Четыре позади меня в командной рубке. Проговорил корабль в уши солдат, ожидавших на корпусе.
Уровень адреналина подскочил, частота пульса взлетела у всех них. Сеиварден усмехнулась.
— Я не знал, что мне этого не хватало, — сказала она. — Хотя ужасно тихо. Капитан флота обычно все время пела.
— Обычно? — спросила Амаат Два, и все рассмеялись коротко и напряженно.
Зная, что вскоре они окажутся вне досягаемости «Милосердия Кадра», без всякого представления о том, когда и куда мы сможем за ними вернуться, Только Тайзэрвэт знала, почему и сколько это могло продлиться. Именно ей требовалось время для работы.
— Тогда капитана флота было гораздо больше, — сказала Сеиварден. — И голос у нее был лучше. Голоса.
— Мне нравится голос капитана флота, — отозвалась Бо Три. — Сначала — нет, но потом, думаю, я привыкла.
— Да, — подтвердила Тайзэрвэт.
Амаат Четыре сказала:
— Лейтенант, надеюсь, вы не ожидаете, что мы будем петь следующие десять минут.
— О, мне правится эта идея! — воскликнула Сеиварден. Ее Амаат и Бо Тайзэрвэт застонали. — Нам следовало выбрать какую–нибудь песню заранее и отрепетировать ее. С раскладкой на партии, как это делала обычно капитан флота. — Она запела:
Я шагал, я шагал,
Когда встретил свою любовь,
Я по улице шагал,
Когда встретил свою настоящую любовь.
Или попыталась. Мелодия в основном звучала верно, но слова были не на радчааи, и прошли десятилетия — субъективно — с тех пор, как она слышала эту песню в моем исполнении. То, что Сеиварден запомнила из слов песни, оказалось сущей бессмыслицей.
— Это песня капитана флота? — спросила Тайзэрвэт. — Не думаю, что я когда–либо слышала, как она ее пост.
— Я слышала, — отважилась вставить Бо Три, — что, когда ее втянули внутрь, знаете, на другой день, она была полумертвой и тем не менее пыталась петь.
— Я в это верю, — сказала Сеиварден. — Мне нетрудно представить себе, что, если бы она думала, что вот–вот умрет, она бы выбрала для этого момента песню. — Две секунды тишины. — Помните, что я вам говорил про карабины креплений. У нас будет не много времени, когда мы снова выйдем из шлюзового пространства.
Мы не хотели, чтобы нас заметили, не хотели, чтобы кто-нибудь на базе — за исключением базы — заподозрил, что могут появиться солдаты с «Милосердия Кадра». МЫ прибудем в систему Атхоек как можно ближе к базе, на кратчайшее мгновение, даже не на секунду, а затем, как только Сеиварден, Тайзэрвэт и их солдаты отделятся, мы снова исчезнем. — Поэтому, как только получите приказ, отстегнитесь и оттолкнитесь, как мы тренировались. Если упустите момент, если карабин не расстегнется или что–то еще, не пытайтесь догнать. Просто оставайтесь
Последовал ответ хором:
— Есть, сэр.
— Если вы оттолкнетесь не в тот момент и не доберетесь до базы, корабль, вероятно, не сможет нас подобрать. Я видел, как это случалось.
Все они слышали это снова и снова в последние несколько дней.
— Интересно, — сказала Бо Три, — выбирает ли капитан флота песню заранее. Знаете, так, чтобы, если она неожиданно окажется в опасности, ей не пришлось бы беспокоиться о том, какую спеть.
— Не удивилась бы, если так и есть, — ответила Тайзэрвэт.
— Две минуты, — сообщил корабль, который все это время вел отсчет в ноле их зрения.
Сеиварден сказала:
— Я думаю, у нее много песен, они просто вроде как выходят из нее сами по себе. — Тишина. Затем: — Хорошо, одна минута. Возьмитесь за свои карабины и будьте готовы двинуться.
Это был в некотором смысле самый опасный момент всего предприятия. Даже не считая риска неверно рассчитать отправление и оказаться затерянным и дрейфующим где–то невообразимо далеко от судна или любого вида помощи, оставался также вопрос: верно ли корабль рассчитал свой краткий выход в реальную вселенную? В том месте, где мы покинем шлюзовое пространство, могло оказаться что угодно: маленькое, как спасательный отсек, или большое, как грузовое судно. Хотя маловероятно, чтобы корабль упустил в своих расчетах транспортник, все же это было возможным. И даже спасательный отсек представлял бы собой опасность для солдат в скафандрах, вне защиты корабельного корпуса. Или всегда существовала вероятность, что кто–то может увидеть, как мы промелькнули в систему и назад, и ожидает нас.
— По счету, — сказала Сеиварден, хотя, конечно, цифры уже скакали в поле зрения каждого. — Пять. Четыре. Три. Два. Один. Пошли!
Я ощутила тот миг, когда все шестеро оттолкнулись от корпуса.
Свет. Шестеро солдат «Милосердия Кадра» поплыли к базе Атхоек, внезапно оказавшейся в считаных метрах от нас, участок клапанов и трубопроводов, о котором никто никогда далее не думал, за исключением эксплуатационной службы базы. Но Бо Три не справилась с карабином, оттолкнулась, но только натянула свою привязь. Она подтащила себя назад и снова взялась за карабин.
— Замри! — крикнула я ей. Вслух.
В этот миг база Атхоек исчезла, так же как и остальная вселенная, Сеиварден, и Тайзэрвэт, и другие. Мы снова оказались в шлюзовом пространстве.
— Бо Три не справилась с карабином, — сказал корабль пораженным Этрепа в командной рубке. — Но она в порядке, она еще здесь.
Мы не узнаем, удалось ли другим безопасно добраться до базы, пока не выйдем из шлюза в систему в следующий раз.
По крайней мере, их оснащение было распределено на троих — Тайзэрвэт и Девять не испытают серьезных затруднений, если у них не будет того, что несла на себе Три.
— Все в порядке, Бо, — сказала я, на сей раз — беззвучно.
Она все еще держала руку на карабине крепления, еще висела снаружи корабля. Пристыженная. Объятая ужасом. Злая на себя и на меня.
— Да у меня самой так много раз случалось. — Ложь: за две тысячи лет как Один Эск «Справедливости Торена» я только дважды не справилась с карабином. — И у тебя потом уже не получилось бы, Будь я на твоем месте, и то не сумела бы двигаться достаточно быстро. — Еще одна ложь — я была вполне уверена, что смогла бы. — Входи внутрь, вылезай из скафандра, выпей чаю.