Слуги света, воины тьмы
Шрифт:
— Конечно, — сказала Си. Она улыбнулась, отложила авторучку и сплела дрожащие пальцы рук. — Я как раз собиралась налить всем чаю. Тебя подождать?
Бабушка промаршировала к парадной двери. Подошвы ее ботинок цокали по паркетному полу.
— Нет, — бросила она через плечо, открыла дверь и немного помедлила.
— Элиот, смотри в книгу.
Мальчик немедленно выполнил ее распоряжение.
Он услышал, как закрылась дверь и клацнул засов.
Ничто не пугало бабушку. Никогда. В ее идеальной защитной броне брешь появлялась только тогда, когда Элиот и Фиона спрашивали у нее об отце и матери.
Элиот
Всякий раз, когда они начинали задавать вопросы, бабушка терпеливо объясняла: произошло ужасное кораблекрушение. Это случилось, когда Элиот и Фиона были младенцами. И тогда их единственным близким родственникам — бабушке и Сесилии — пришлось, естественно, взять заботы о детях на себя. Нет, никаких фотографий не сохранилось. Все осталось на борту затонувшего корабля.
Всякий раз, когда бабушка рассказывала им эту историю, она морщила лоб, ее лицо менялось — но не потому, что ей было больно. Казалось, что ей физически трудно произносить эти слова.
Однако все меркло по сравнению с тем, что творилось с бабушкой сегодня вечером. Для ее взгляда Элиот мог подобрать единственный эпитет: «режущий».
Фиона оторвала глаза от книги одновременно с Элиотом, и они переглянулись. Сестра подумала о том же: что-то было не так.
Элиот пожал плечами. Фиона прикусила губу.
Сесилия взяла чайницу и положила в заварочный чайник ровно четыре ложки своей фирменной смеси — ромашка, стевия [8] и зеленый чай, после чего налила в чайник кипятка. Рисунок на чайнике был похож на паутину. [9]
— Не случилось ли сегодня чего-то особенного? — рассеянно задала вопрос Сесилия и протянула Элиоту чашку.
— Почему ты спрашиваешь? — осведомился Элиот.
Сто шесть бабушкиных правил были придуманы ради искоренения всего интересного, а стало быть, особенного в их жизни. Лицо Си на мгновение застыло, но она тут же заулыбалась.
8
Стевия — род многолетних растений, произрастающих в Южной и Центральной Америке, на север вплоть до Мексики. В качестве сахарозаменителя ее широко применяют в Японии, а в США и Канаде используют как пищевую добавку. (Прим. ред.)
9
Баба-Яга налила в горшок гнилой речной воды и кипятила ее, пока она не начала выплескиваться из горшка. Горшок был шершавый, его покрывала паутина, по которой ползали ядовитые пауки. «Что ты варишь?» — спросила маленькая девочка, заблудившаяся в лесу. «Чай, деточка, — улыбнулась Баба-Яга и показала острые зубы. — Сладкий чаек для моей вкусненькой деточки». (Отец Силдас Набожный.Mythica Improbiba. Ок. XIII в.)
— Просто так, милый. — Сесилия протянула Фионе дымящуюся чашку. — Просто беседую с тобой, только и всего.
Каждый вечер Си спрашивала: «Как дела на работе?» Или, время от времени: «Хорошо ли прошел день?» Вот это и вправду можно было назвать «просто беседой», поскольку не подразумевало вопроса: а не случилось ли сегодня чего-нибудь особенного?
И все же нечто особенное произошло: старик со своей скрипкой. И то, что они с Фионой дали отпор Майку.
— День как день. — Фиона внимательно изучала листочки, плавающие в чашке.
Си кивнула. Ответ Фионы ее вроде бы устроил, и она стала пить чай. Один глоток, два, три — и все. Она всегда пила так. И чем горячее был чай, тем быстрее она его выпивала.
Фионе не хотелось рассказывать Си о том, что случилось на работе. У Элиота тоже не было такого желания. Их столкновение с наглым начальником только расстроило бы старушку.
Но дело было не только в этом. Когда Фиона и Элиот выступили против Майка, они были не просто пятнадцатилетними замухрышками. Они стали сильными. И если бы они кому-то об этом рассказали, быть может, магия того момента развеялась бы, как облачко дыма.
Элиот сделал глоток чая. Он был сладкий. Кусочки чайных листьев вращались по кругу, словно звезды в галактике.
Фиона прикоснулась к его руке и кивком указала на Сесилию.
Их прабабушка сидела неподвижно и как завороженная смотрела на свою опустевшую чашку. Вдруг ее рука сильно задрожала, чашка соскользнула со стола, упала на паркетный пол, подпрыгнула — и разбилась.
— Ой! — воскликнула Сесилия, часто моргая, и вскочила со стула. — Какая я неуклю…
Дверь в столовую открылась с такой силой, что створка ударила по стене и с ближайшего книжного шкафа слетело облачко пыли.
На пороге возник силуэт бабушки. Она стояла, опустив длинные тонкие руки и расставив пальцы.
— Не двигайся, — сказала она и шагнула к столу. Ее лицо было холодным и бесстрастным, но серые глаза смотрели то в одну сторону, то в другую, как будто искали что-то в комнате. — Тут полно осколков. Я их соберу.
Она подошла к столу и, опустившись на колени, подняла самые крупные осколки, к которым прилипли чайные листики.
Странно — бабушка не просто собирала осколки; она складывала их на ладонь левой руки. Из донышка и осколков получилось что-то вроде керамического лотоса с острыми как бритва лепестками.
Бабушка напряженно смотрела на частично восстановленную чашку. Такой взгляд Элиот у нее уже заметил раньше… режущий. Словно у нее спросили, чем она занимается, а она подняла глаза и так посмотрела на тебя, что ты пожалел о том, что задал вопрос.
Рука Элиота непроизвольно потянулась к шее.
Солнце село. Тучи окрасились в оранжевый и багровый цвета. Освещение столовой приобрело красноватый оттенок. Белые осколки на ладони старой женщины выглядели так, словно их окунули в кровь.
Бабушка сделала глубокий вдох и, медленно выдохнув, накрыла другой рукой разбитую чашку. Она встала и посмотрела на Си, потом перевела взгляд на Фиону и Элиота. Ее глаза приобрели обычный железно-серый оттенок.
— Пейте чай, — пробормотала она.
Элиот и Фиона не заставили себя упрашивать.
— Сесилия, прибери все остальное.
— Конечно. — И Си поспешила в кухню за веником и совком.
— Я могу помочь, — вызвалась Фиона.
— Нет. — Лицо бабушки немного смягчилось, уголки рта тронула едва заметная улыбка. — Вам скоро пора спать.