Служебный брак
Шрифт:
Открывать двери и пытаться разбить окно и вовсе неразумно, да и не хватит у Лили сил ни на то, ни на другое. Опираясь о стену спиной, девушка в полнейшем ужасе и отчаянии, сквозь пелену слёз, смотрела на надвигающуюся мужскую фигуру, пытаясь устоять на ногах, но в итоге всё-таки начала сползать, усаживаясь на корточки, закрыв лицо ладонями. Ободок кольца больно царапнул скулу, и Лиля разрыдалась с отчаянием, выплёскивая слезами страх и ужас наружу.
А что оставалось бедняжке? Она решительно не была готова сделать то, что требовал от неё Аарон Эрнестович, будь он хоть сто раз обалденным. И так же решительно не могла оказывать сопротивление.
— Лиля? — она услышала обеспокоенный голос рядом с собой, значит носитель шёлкового белья сел рядом с ней, напротив. — Лиля, — в это мгновение Аарон попытался отвести руки девушки от лица, и она окончательно разревелась. Может быть, если она сейчас бесславно захлебнётся в слезах и соплях, это спасёт её от минета?
Она не сразу поняла, что Аарон поднял её на руки, только почувствовала, что взлетела. Они ведь в самолёте, почему бы ей не подняться в воздух. Сначала она взмыла вверх, а потом опустилась вниз, прямо на колени мужчины. В то время как его руки крепко обхватили Котёночкину, всю, целиком, губы нашёптывали что — то приятное на ухо. Если прислушаться, то они напевали романс «Молитва» или «Научите меня понимать красоту». Абсолютный слух девушки не нашёл не единого изъяна в исполнении.
Научите меня понимать красоту.
Отучите меня от тоски и от лени.
Проявите ко мне в сотый раз доброту.
Я ваш раб, но не ставьте меня на колени…*
Самым иррациональным образом Лиля успокаивалась, слушая необычное исполнение любимейшего произведения, и переставала в ужасе трястись и отчаянно плакать.
— Проявите ко мне в сотый раз доброту, — пропел Аарон, и Лиля вздохнула, словно выпустила из себя ужас, обуявший её несколько бесконечных минут назад, он поднялся вверх и лопнул там, как мыльный пузырь. Романс не подходил ситуации, но успокоил Лилю, а может, дело в голосе Аарона, тихом и проникновенном, в баритональном тембре и камерной манере исполнения.
— Лиля, — мужская ладонь повернула голову девушки лицом к Аарону. — Зайка, посмотри на меня, — Лиля послушно посмотрела. — Сейчас я поцелую тебя, не пугайся, — он не то уговаривал, не то указывал. Оставалось только послушно кивнуть и смотреть, как медленно, очень медленно приближается лицо мужчины, и чувствовать ладонь, обхватившую затылок, не позволяющую вывернуться.
Губы, в противовес удерживающей ладони, были мягкими, не настырными, движения плавными, оглаживающими, будто знакомящимися. Несмотря на то, что этот поцелуй не был первым ни с Аароном, ни, уж точно, в жизни Лили, она чувствовала, что он и есть первый. Осторожный, аккуратный, деликатный, именно такой, каким и должен быть, плавно перетекающий в нечто более жаркое и жадное, срывающее дыхание, вызывающее желание продолжения.
Лиля поёрзала на коленях мужа, бедром почувствовала то, что несколькими минутами раньше испугало её до одури, и поняла, что её вовсе не пугает, наоборот, приободряет подобная реакция. Она нравится Аарону, самому обалденному Абалденному нравится! И он ей тоже симпатичен, а прямо сейчас — больше чем симпатичен.
Каким-то образом они переместились — кресла в частном самолёте широкие и удобные, — Аарон нависал сверху, пробегая пальцами по шее и открытым плечам Лили, расстёгивая пуговицы на платье, открывая замочек-жемчужинку спереди бюстгальтера. Другая рука обхватила ногу девушки, огладив чувствительное место под коленом, и поднялась выше по бедру. Лиля потянулась за очередным поцелуем, приоткрыв в готовности рот, теряясь в ощущениях и чувственном переживании, едва ли не первом в своей жизни.
— Прошу прощения, — раздалось сверху. Вышколенный стюард смотрел, как ни в чём не бывало, лицо его ничего не выражало, словно он не прерывал интимное действо, а предлагал чай-кофе-сок двести тридцатому пассажиру. — Аарон Эрнестович, мы заходим на посадку, необходимо пристегнуть ремни.
— Не вовремя, — ответил Аарон, возвращая такой же бесстрастный взгляд. Его лицо совсем ничего не выражало, как деревянная столешница напротив ряда кресел, в которых расположились молодожёны.
— Прошу прощения, к сожалению, пилот не видит возможности пойти на второй круг. Сильный боковой ветер. После посадки вы сможете… продолжить, а пока пристегните ремни, — стюард нагнулся, с невозмутимым лицом пристегнул сначала Аарона, а потом и Лилю, развернулся и ушёл на своё место.
*Романс «Научите меня понимать красоту». Слова: Александр Лугарев; Музыка: Константин Шевелев
Глава 19
Ветер действительно был шквальным, солоноватым, пахло морем и туманом. Автомобиль, поданный почти к трапу самолёта, нёсся по извилистому шоссе. Лиля сидела на заднем сидении рядом с Аароном, барабанящим пальцами по обивке из натуральной кожи, и смотрела в окно, по большей части на собственное отражение, смутно, но всё же показывающее какую-то другую Лилю Котёночкину, может, потому, что формально она стала Абалденной.
В огромном номере на верхнем этаже гостиницы — Лиля от переизбытка чувств даже не посмотрела её название, — она заскочила в первую попавшуюся комнату, оказавшуюся спальней, и сейчас сидела, пытаясь разобраться в сложившейся ситуации.
Раздавшийся стук в дверь прозвучал для девушки набатом. Она в ужасе подскочила на месте, шлёпнулась пятой точкой на кровать и уставилась на дверное полотно, в ожидании… чего угодно нехорошего.
— Лиля, — раздалось коварно-вкрадчивое из-за двери. — Лилия, откройте, пожалуйста.
— Нет, — пискнула Котёночкина и сама обалдела от собственной наглости, даже икнула в подтверждение.
— Я не причиню вам зла, — уверял её голос Аарона. Девушка на самом деле в это верила, но открывать дверь не горела желанием.
Она хотела домой, в свою родную коммунальную квартиру — есть котлеты Марии Ивановны и прятаться от Измаила Иннокентьевича, а не находиться в сомнительном свадебном путешествии с ещё более сомнительным «мужем» в очень подозрительном нижнем белье. С ещё более подозрительными заявлениями.
— Лилия… Абалденная, я буду вынужден сломать дверь, — заявил голос тем самым баритональным тембром.
— Ломайте, — дала согласие молодая жена. — Она наверняка дорогая, — всё же посчитала своим долгом предупредить Лиля.
— Я вычту из ваших семи миллионов трёхсот восьмидесяти семи тысяч рублей, — тут же парировал голос.
— Это почему? — девушка рывком открыла дверь и уставилась на мужа. — В договоре не указан урон, нанесённый чужому имуществу.
— В договоре есть пункт о сотрудничестве и взаимодействии, сотрудничать и взаимодействовать при закрытых дверях затруднительно, — парировал босс.