Служебный разбой (сборник)
Шрифт:
Делать нечего, поехали.
У входа в здание томился в ожидании мужик, эдакий крестьянский сын. Фруев, не сказав «спасибо», выскочил из машины, подбежал к мужику, подхватил его под руку и увлек в вестибюль.
Сергея это заинтриговало. Он заглушил двигатель и пошел в редакцию. Видеть там никого не хотелось, но резвость Фруева давала надежду на нечто неординарное…
Калашников с подозрением косил взгляд на сидевшего у его стола благообразного мужика. Тот часто покашливал, иногда нервно поглаживая маленькую, аккуратно остриженную бородку. За спиной мужика стоял Фруев. У приоткрытой двери, ухмыляясь,
Фруев, словно желая окончательно взбесить главного редактора, принес на подпись репортаж о необычном человеке из глубинки. Человеком этим, как понял Сергей, и являлся благообразный мужик. Вот в чем дело – Фруев задумал довести редактора до белого каления. Зачем это ему понадобилось, было неясно.
Глаза Калашникова увеличились, и он, гадко улыбаясь, ткнул пальцем в печатный текст.
– Нашел. Я чувствовал, Фруев, что ты приготовил мне очередную пакость.
– Какую пакость, Юрий Палыч? Статья обычная. Интересная тема, – противно загундосил Фруев.
– Имя у твоего чудо-мужика Ипат, а отчество Ардатальонович… Ты специально это придумал?
– Вот этот господин, перед вами, в натуральном виде. Его зовут Ипат. Ипат Ардатальонович.
– Ты Ипат? – Калашников потемнел, наливаясь злобой. Его взгляд исподлобья стал взглядом убийцы, взглядом быка, заметившего красную тряпку. – Ипат Ардатальонович?
– Да, – коротко вымолвил мужик.
– Паспорт!
– С собой не взял.
– Любой документ.
– Нету.
– А-а-а-а-а. Вы считаете меня дураком. Нет, хуже – идиотом. Иди на…й!
Благообразный мужик ошалело воззрился на вскочившего главного редактора.
– Пошел на…й! – орал Калашников.
Первым среагировал Фруев. Он, оттолкнув Сергея от двери, резво выбежал в общий редакционный зал. Калашников метнулся следом. Он нагнал Фруева у ближнего стола и смачно пнул в мягкий зад. Ускорившись, Фруев унесся прочь.
– Сука, – прошипел Калашников.
Вернувшись в кабинет, он взял статью Фруева и бросил в урну.
– Ты еще здесь? – рыкнул он на мужика.
Тот, нисколько не боясь, встал, снова погладил бородку, сказал:
– Успокойся. Слишком ты нервный. Человек пошутить с тобой хотел.
– Пошел отсюда, я сказал!
Когда мужик ушел, Калашников зло вымолвил:
– Козлы.
– Что вы так злитесь, Юрий Палыч? Фруев всегда дуру гонит. Я видел, у него есть материал, и уже готовый. Не статья, а загляденье. Был бы я завистлив, не удержался бы – украл.
– Убью я этого Фруева.
– Лишитесь хорошего журналиста.
– Ладно… разберусь как-нибудь без твоих советов.
Прямо из редакции Бянко позвонил Контенко. Старик долго не брал трубку, и Сергей успел не единожды прогнать в голове примерный план разговора: «Иван Анатольевич, вы должны мне помочь!» – «Чем?» – удивляется старик. «Мне необходимо встретиться с Алиной Маранковой!» – «К чему? Алиночка в трауре и не желает ни о чем говорить с журналистами!» – «В данном случае я не журналист, я – следователь». Сергей хмыкнул. Ага, суперследователь Серафим. Девиз следствия: «Хрен его знает, где искать, бог даст, само проявится!»
– Да, – голос Контенко был бесцветный, тусклый, словно старик отозвался своим коротким «да» сквозь подушку.
– Это Бянко звонит. Здравствуйте, Иван Анатольевич.
– Бянко? А-а, Сережа… Здравствуй. Что-то узнал?
– Пока информации мало. Иван Анатольевич, мне
– Хорошо, – старик не стал кривляться. – Я сейчас созвонюсь с Алиной, минут через пять позвонишь мне; я скажу, примет она тебя или нет.
– Спасибо.
– Не за что. Ты, Сережа, главное, найди негодяев.
– Найду, Иван Анатольевич, – солгал Бянко.
По большому счету, в данную минуту ему было все равно, чем закончится следствие. Деньги от Азарова он получил, частью они потрачены, а частью надежно спрятаны; результаты же расследования опубликовать он не сможет. А смысл своего бытия Сергей видел в написании статей, очерков, фельетонов и в их опубликовании. Если бы дело так не затянулось, а ограничилось, как он предполагал в начале, короткой историей гибели Мулатова и его любовника Контенко-младшего, Бянко накатал бы легко скандальную статью и, пустив ее в тираж, быстро переключился на новые происшествия и новых героев, а этих спокойно позабыл. Но дело не только затянулось – оно растянулось до бесконечности, а длинных (и таких нервных) тем Сергей не любил. Его мозг жаждал нового. Отсюда это томление. Хотя, по правде сказать, томление от другого – он нашел на свою упругую задницу мощное приключение, и вся клюква (как выражался Фруев) ждала его впереди.
А встретиться с вдовой коммерсанта Маранкова Алиной требовалось по двум причинам. Первое – узнать в деталях, как погиб ее супруг, и второе – знает ли молодая вдовица о страшном счете, который уже предъявлен членам шестерки? Сергей помнил скандал, связанный с похищением Алины неизвестными бандитами. Чем тогда дело кончилось, массовой публике не поведали, но сейчас у Сергея проскальзывали подозрения, что похищение, а потом и гибель Маранкова связаны с требованием уплаты лесорецкого долга. Интересно, сняли с Маранкова деньги или нет? Если нет, значит, должны трясти Алину. Да, требовалось как можно скорее обстоятельно поговорить с Маранковой, чтобы начать делать первые выводы.
Сергей нетерпеливо взглянул на редакционные часы, висевшие над входом в большой редакционный зал. Прошло четыре минуты. Рано. Старик велел позвонить через пять минут.
Бянко продавил кнопки на аппарате – он не немец, чтобы кичиться пунктуальностью.
– Да, – снова голос старика прозвучал, как эхо из глубокого колодца.
– Это Бянко.
– Сережа, ты сейчас собрался к Алине?
– Могу ехать прямо сейчас.
– Поезжай. Она в своем загородном доме и встретится с тобой.
– Спасибо, Иван Анатольевич.
Пошли гудки – старик разомкнул сеть. Сергей опустил трубку, оглянулся, встретился взглядом с бесстыжими глазами Нелюдовой. Она улыбнулась, обнажая десны. Потаскуха. Она, видимо, и с Калашниковым себя не сдерживала, и Кунни мог применить к ней свое умение. Оргия Анисима открыла Сергею глаза. Даже с Фруевым, наверное, уединялась в туалете. А теперь ему, дураку, глазки начала строить. Как же! Облезет теперь.
Бянко подмигнул ей, вытащил из ящика стола диктофон и, спрятав его в боковой карман, заспешил на встречу. Двигаясь по коридору, снова начал думать о Нелюдовой. Девка она красивая. В принципе, поблудить с ней было бы неплохо. Что ее держало в газете? Перспектив в их умном журналистском коллективе для нее не было никаких. Пошла бы в модельное агентство – их по городу не одна сотня, у каждого банка свое агентство. Уже сейчас Нелюдова ходила бы в мехах, ездила на джипе, а так – путается с дешевыми чмыганами…